Фальшивый принц - Дженнифер А. Нельсен

Коннер повернулся к Родену.

— Ты так умеешь?

Роден покачал головой. Тобиас тоже покачал, хотя его не спрашивали.

— Я вижу, ты делаешь это левой рукой, — сказал Коннер. — Точно так же, как предпочитаешь держать вилку и писать. Ты можешь делать это правой?

Я взял монету в правую руку и показал трюк с той же ловкостью.

— А есть и писать тоже можешь правой?

— В детстве отец заставлял меня всегда использовать правую руку. Он не хотел, чтобы я отличался от других. Я долго не практиковался, но с тех пор как попал сюда, вспомнил старые привычки.

Коннер пошел к своему кабинету.

— Сейдж, мне надо поговорить с тобой наедине.

Это был приказ, а не просьба, я пошел за ним, и он закрыл за мной дверь.

— Тебе не придется лгать до конца жизни. — В глазах Коннера было такое отчаяние, какого я никогда прежде не видел. — Есть другой путь.

— Да ну?

— Ты взойдешь на трон как принц Джерон. Будешь им год или два, приличный срок. Потом передашь трон кому захочешь. Ты сможешь уехать и жить своей жизнью, в роскоши и покое.

— О чем вы просите меня, сэр? — Я понимал, но хотел, чтобы он сказал это.

— Будь принцем, Сейдж. Теперь я убежден, что им можешь быть только ты.

— А Роден?

— Все знают, что принц Джерон умел вертеть монету в костяшках пальцев. Обдумывая свой план, я старался предусмотреть все, о чем могут спросить регенты, чтобы принять или отвергнуть тебя. Обдумал все черты его характера, все, что могло остаться и измениться с возрастом. Джерон с детства воспитывался в королевских традициях, так что мой кандидат должен был проявить некоторую подготовленность в разных областях. Но пока я не увидел тебя сегодня, я не вспомнил, что у принца была привычка вертеть в пальцах монету, это был его коронный трюк, который не многим так удается. Рано или поздно регенты захотят увидеть, как принц это делает.

Я сел на стул и положил ногу на ногу.

— Можно научить этому Родена.

— Не так быстро и не так хорошо. Это будет выглядеть так, будто его только что научили. Сейдж, ты должен быть принцем.

Я ответил не сразу, отчасти потому, что знал, с каким отчаянием Коннер ждет моего согласия. Наконец я взглянул на него и сказал:

— Нет.

Коннер взорвался:

— Что?! Ты думаешь это что, игра? Ты проверял, сможешь ли победить, чтобы потом отказать мне?

— Нет, сэр. Но я много думал вчера, пока мы прятались в потайном тоннеле. Люди Вельдерграта убили бы меня, если бы нашли, верно? Кто-то убил короля, королеву и принца Дариуса. Они и меня убьют рано или поздно. Мне не нужны власть и богатство, Коннер. Я хочу остаться в живых.

— Вельдерграт не посмеет причинить тебе вред, когда ты взойдешь на престол. Если обер-камергер, лорд Кервин, признает тебя принцем Джероном, Вельдерграт согласится. Что касается королевской семьи, тебе не страшна та же угроза.

— Почему?

— Они были убиты по политическим мотивам. Если твоя политика будет иной, мотива не будет.

Я подозрительно прищурился.

— Откуда вы знаете, Коннер? Вы знаете, кто убил их?

— Это обвинение?! — рявкнул он, а затем, понизив голос и стараясь оставаться спокойным, проговорил: — Безотносительно к тому, кто убил их, я знаю, кто были их враги, и они не представляют угрозы для тебя. Я могу гарантировать твою безопасность на троне, Сейдж. И могу гарантировать, что ты умрешь, если откажешься.

— Вы не убьете меня, — сказал я. — Я единственная надежда на успех вашего плана. И не делайте вид, что это не так.

Коннер сел напротив меня, глаза его умоляли меня принять его предложение.

— Сейдж, на троне тебе ничто не будет угрожать, и ты сможешь править так долго, как сам захочешь.

— А потом передам трон вам.

Коннер покраснел, вскочил и снова закричал:

— Передашь трон тому, кого сам выберешь, кому сможешь доверять! Я в этой истории не играю роль злодея, как бы часто ты ни пытался мне ее навязывать!

— Так, значит, вы герой?

— Я просто человек, который пытается делать то, что лучше для страны. Если я и совершаю ошибки на своем пути, они вызваны лишь желанием сделать как лучше.

— У меня есть несколько условий.

— Ты невыносим, — сказал Коннер. — Ты ждал этого момента с тех пор, как мы встретились? Поставить меня в такое положение, когда я должен или исполнять твои капризы, или видеть, как все мои труды пойдут прахом?

— Роден и Тобиас поедут с нами в замок.

— Почему?

— Я обещал им, что если вы выберете меня, я не позволю убить их. Это единственный способ сдержать обещание.

— Глупая идея. Теперь они представляют для тебя угрозу.

— Если бы вы сейчас уехали с Роденом, нас с Тобиасом убили бы, так ведь?

Коннер махнул рукой.

— Я не могу этого отрицать, но и не раскаиваюсь. Оставшиеся двое слишком много знают. С этим знанием они могут шантажировать тебя, изводить и беспокоить до конца твоих дней. Эта информация очень опасна, Сейдж. В настоящее время именно они — наибольшая угроза для тебя.

— Но я сам решу, как справиться с этой угрозой. И еще… Имоджен также поедет в Дриллейд.

— Глупый мальчишка! Позволь напомнить тебе о нареченной принцессе Амаринде! Будущее Имоджен не может быть связано с твоим.

— Когда я стану принцем, я выплачу вам ее долг, и она будет свободна. Или все они поедут с нами, или я отказываюсь.

Коннер выругался, схватил со стола небольшую мраморную статуэтку и швырнул в меня. Она просвистела мимо моего плеча и ударилась о дальнюю стену кабинета, проломив деревянную панель. Может, он и нарочно промахнулся, а может, нет.

— Ты еще не король! — заревел он. — Я возьму их с собой, только чтобы запихнуть твою упрямую башку с собой в карету. Но пока ты не коронован, я хозяин, и если я решу, что должен избавиться от них, я это сделаю.

— По крайней мере честно, — согласился я и усмехнулся. — Так вы хотите поклониться мне сейчас или подождете, пока приедем в Дриллейд?

Коннер промчался мимо меня в зал. Он крикнул, чтобы приготовили карету для путешествия всемером. Креган должен был нас везти.

— Приветствуйте его величество, наказание всей моей жизни, — сказал Коннер Родену и Тобиасу, когда мы спускались по лестнице. — Бесы мне больше не страшны, потому что худший из них здесь, в моем доме!

Так как в путешествие теперь отправлялись не только Коннер, Мотт и Роден, а целых семь человек, нам сообщили, что придется подождать. Тобиас выглядел довольным, зато Роден был совершенно потерянным, когда выходил из комнаты. Я не знал, куда он направился, но был уверен, что он вернется к отъезду. Не мог же он пойти на риск быть оставленным здесь!