Мститель. Офицерский долг (сборник) - Валерий Шмаев

Отодвинув «Сержа», я внимательно миллиметр за миллиметром осмотрел крышку люка. Не хотелось бы мне накрыться на деревенских приколах, которыми так любят пользоваться местные жители, но нет, все было нормально. Ставить растяжки здесь еще не принято, а всякие самострелы на поляне не поставишь. До ближайших кустов было метров восемь, но я на всякий случай сходил, не поленился.

Схрон ничем особенным не поразил. Квадратный люк прикрывал вход в небольшую землянку, шесть на пять метров, с обыкновенной приставной лестницей. Внизу был грубо сколоченный небольшой стол с двумя такими же табуретами и склад. Красноармейская и командирская форма, снаряжение, оружие, боеприпасы, продукты, десяток бутылей с керосином и два десятка с самогоном. Этакая заначка на всякий случай. Все, что лучше не хранить дома, чтобы не отобрали. Опытный. Видно, жизнь хозяин прожил извилистую, что, впрочем, неудивительно. Времена сейчас такие.

Выбравшись из схрона, я обратился к напарнику, тупо рассматривающему магазин пистолета, в котором не было патронов:

– Телегу сначала разгрузим, а потом на вопросы отвечу. – Разгрузили телегу, сгрузили все в схрон и замаскировали. Ничего из того, что здесь лежит, нам пока не пригодится, да и вывозить не на чем. Ни в телегу, ни тем более в коляску мотоцикла все это хозяйство не поместится.

– Как ты догадался? – спросил «Серж», как только я закончил маскировать люк.

– А чего там было догадываться-то? Видел бы ты, что видел я, сам бы догадался. Дом, в котором они живут, где стоит? Задницей к этому полю. Значит, это их земля. Я все никак не мог понять, почему политруков и евреев убивали, трижды воткнув вилы в живот, тем более что у всех руки за спиной связаны. Одного раза более чем достаточно, а оказывается, это так отец сынка обучал. Несколько красноармейцев убиты из пистолета маленького калибра. У каждого по несколько ранений – стрелять учился. Я когда глаза его увидел, все сразу понял. Ты в нем ребенка видел, а я врага. Вот и вся разница. Все остальные детали только в копилку пошли.

– Какие детали? – «Серж» все еще ничего не понимал.

– Это отец с сыном, под левой рукой и на левой лопатке у них одинаковые родимые пятна. Я когда о родинках говорил, по ушам ему проехался, чтобы он успокоился, но он в отличие от тебя просто ничего не понял. Сын единственный или самый старший, иначе не было бы смысла таскать его с собой. В Гражданскую отец успел повоевать или побандитствовать. На правом бедре старый пулевой шрам, на правой лопатке ножевой, но, скорее всего, сабельный. В телеге тайник, прямо под руками возницы. В тайнике пистолеты Vis.35 и Коровина. Сейчас они оба без патронов. Кроме всего остального, в телеге весьма необычные для крестьянина продукты: банки с немецкой тушенкой и с французскими рыбными консервами. Выменял или купил и тащил к себе в норку вместе с самогоном и керосином. Наличие хорошего польского пистолета и запасов патронов под него в схроне позволяет предположить о неплохих связях хозяина с военными или контрабандистами. «Наганов» и ТТ у него в схроне несколько штук, а таскает с собой он именно Vis.

Этим схроном пользуется недавно, года два-три – бревна внизу свежеструганные. Люк схрона и верхние бревна недавно просмолены. Знают о нем только они двое. Рассказывать кому-то еще смысла нет, а в одиночку внутрь загружать неудобно, да и в наблюдении надо кого-то оставлять. Поле это принадлежит им, и соседи привыкли, что они сюда ездят, поэтому и красноармейцы здесь лежат – никто сюда, кроме хозяев, не сунется. Трупы в том месте тоже накиданы специально. Там небольшая ложбинка, заросшая кустарником. По весне эта ложбинка наверняка притапливается, поэтому поле там на некотором удалении, а за зиму от трупов одни костяки останутся.

Следы на теле мальчишки – способ воспитания, а не садистские упражнения. Как отец сына воспитывал, так и он своего сына учит. Отцу лет пятьдесят, сыну тринадцать-четырнадцать. В революцию отцу был тридцатник, значит, эта семья у него вторая. Тебе объяснять, почему он нас так не любит, или сам догадаешься? Как только эти места были заняты нашими, отец вышел бандитствовать. В схроне, помимо красноармейской и командирской формы, пара милицейских гимнастерок с дырками.

Все, что мальчишка рассказал, ерунда полная, а времени ловить кого-то еще уже не осталось. Соответственно, в деревню идти бессмысленно. Если только зайти в крайний дом да выбить информацию из хозяина. Но шум. Придется потом всю семью убирать. Из-за двоих-троих упырей детей резать?

– А его отец? Надо вернуться.

– Зачем? Ты у него уже ничего не спросишь. Времени прошло слишком много. Его муравьи уже загрызли. Не надо было тебе муравейник ворошить. Я про глаза и разбитую бровь не просто так сказал. К тому же он голый. Подмышки и паховая область – самые потные места у человека, а насекомые наводятся на запах, плюс он дергался постоянно. Уже через двадцать минут он должен был сойти с ума. Не веришь? Сходи посмотри, проветри голову. Заодно и мальчишку там оставишь. Пусть те, кто их найдет, ищут следы в лесу, а не на опушке. Лошадь с телегой потом на дорогу отгоним и там бросим. Погуляй, а я пока подумаю. – Пока «Серж» бродил по окрестностям, я внимательно рассматривал деревню в бинокль и думал. Напарник пришел только через два с лишним часа, сильно подавленный. Видимо, сходил к убитым бойцам.

Хоронить я их не собирался, вдвоем это просто нереально. Некоторые трупы уже настолько разложились, что почти разваливаются. Подойдя ко мне, «Серж» молча открыл одну из бутылок и прямо из горла выдул граммов двести. Точно идиот. Самогон может быть снотворным или ядом заряжен. Не просто же так двадцать красноармейцев позволили себя взять? Хотя вряд ли. Заряженные бутыли дома, а если бойцы шли по лесу и выходили к опушке, то самогон и еду им приносил мальчишка. Вот такой вот семейный подряд.

– И вообще ерундой мы занимаемся, – не глядя на напарника, сказал я, как будто продолжал разговор, – не наша это работа – деревни жечь. Не дело просто так баб и детишек без крова оставлять.

– Страшный ты человек, Командир. Такой смерти врагу не пожелаешь, – глухо, не глядя на меня, сказал «Серж».

– Мало ты в своей жизни видел, хотя и в конц-лагере побывал, и в Сарье. Это еще не страшно. Дальше все будет значительно страшней, а упырям за их художества я еще и не таких развлечений организую. Ты меня пока очень плохо знаешь. Белый и пушистый я только со своими, а всем остальным мне под руку лучше не подворачиваться. Поехали обратно. Есть у меня одна идея.

Ночью вернулись на базу. Настроения нет. Лагеря тоже нет. В том смысле, что все уже упакованы и ждут нас на новой базе. Одна землянка уже полностью готова, и часть народа живет в ней.

Здесь, на старом месте, только фишка из броневика и двух рейдовых «Блицев». Все остальные ударно достраивают вторую землянку. Грузовики загружены по гланды. Сильно загружены, в общем. Взяли «Батю» в качестве провожатого и добрались до базы, потом позвали «Старшину», Виталика и «Погранца» и под их присмотром надрались вдрабадан. Вернее, вдрабадан «Серж», я совсем чуть, грамм сто пятьдесят, иначе они меня всем отрядом будут держать, так честно и сказал. Как только алкоголь ляжет на мои контуженые мозги, меня проще будет пристрелить, чем удержать. Нажрались молча. Глядя друг на друга. Я «Старшине» только красноармейские книжки отдал да приказал сворачиваться и маскировать все.