Солдаты погибшей империи - Михаил Михеев

– Вы такой умный… Вам череп не жмет? А то я б его прострелила…

– Не стоит, – безразлично пожал плечами магистр. – Неинтересно будет. Ведь я – ваша мысль, а мысль убить невозможно.

– А почему не я? – влез Кирилл. Он, похоже, очень обижался, что не находится в центре внимания, и намерен был любой ценой исправить это допущение. – Как я слышал, именно молодые – будущее народа. В том числе и по мозгам.

– Как говорил классик, – вмешался настоятель, – ты пока не мозг. Ты – перхоть.

– Ып… – Кирилл, похоже, совершенно не ожидал такого отлупа от прямого и непосредственного начальника. Однако настоятеля его ожидания мало волновали.

– Чтобы стать мозгом, надо не только учиться, но и развиваться, а ты ведешь себя, как ребенок. Александра, а у тебя другая крайность. Развитие, особенно эмоциональное, налицо, а вот образование хромает. И одна у вас общая черта – родители в детстве забывали, что лучшим воспитателем является ремень.

Вот так вот. Быстро найти изящный ответ – это тоже мастерство. Александра им овладеет… возможно. Лет через много. А сейчас ей оставалось лишь пытаться «сохранить лицо».

– Ха! – на этот раз прозвучало, однако не столь уверенно. Настоятель вновь улыбнулся:

– А вот когда ты успокоишься и начнешь мыслить трезво, не отвлекаясь на эмоции, то поймешь, что я был прав. Даже если сама себе в том не признаешься. Оль, не улыбайся, ты такая же.

– А я и не протестую, – целительница потянулась, будто кошка. – Просто, когда тебе все детство вкладывают в уши, что твоя судьба – найти мужика, под которого ляжешь за то, что он тебя станет иногда кормить и не будет слишком часто бить… А если не найдешь, то тебя кто-нибудь уложит принудительно, разрешения не спрашивая… В общем, после этого начинаешь очень сильно ценить право выбора. Лучше остаться одной, чем жить с кем попало.

Ну все, понеслись женские споры и самоутверждения. Буквально через минуту мужчины с явным удивлением обнаружили, что полностью исключены из разговора, и две девицы активно перемывают друг другу кости, оставаясь при этом – высший пилотаж! – в рамках корректности и вежливости. Настоятель, прихлебывая горячий чай (уже третья чашка, если лопнет мочевой пузырь – ноги ошпарит качественно), с улыбкой прислушивался к спору. Кирилл, сегодня почему-то не столь мрачный, как обычно, настолько, что даже отповедь старшего товарища не ввергла его в меланхолию, наблюдал за происходящим с едва скрываемым злорадством. Вот ведь паршивый характер у человечка… От созерцания Влада отвлек голос магистра:

– Ну, что скажешь, малыш? Как настроение?

– Видишь, вон там высоко-высоко над моей головой плинтус?

– Ха-ха…

– Подвел я вас…

– Ничего. Пошли, я тебя осмотрю.

Влад немного удивился, вряд ли магистр разбирался в медицине лучше целительницы, однако спорить не стал. И, как оказалось, был прав, поскольку магистр, когда они поднялись наверх, в его, Влада, комнату, ничего смотреть даже не пытался. Лишь кивнул в сторону кресла.

– Во-первых, прекрати себя изводить чувством вины. Не стоит оно того. И ничего не изменишь, и… Без тебя мы потеряли бы еще больше времени. Просто на то, чтобы выбраться из тюрьмы. Если бы вообще доехали сюда. Признаться, когда я был в том городе в последний раз, никаких особо опасных мутантов наблюдать не пришлось.

– А во-вторых?

– Во-вторых, ты не мог подвести меня в принципе. Время терпит, сроки устанавливаем мы сами. Так что не переживай.

– Спасибо. Магистр… Петр Семенович, скажите, куда мы едем-то?

– А вот об этом, малыш, извини, тебе знать пока рано. Во многих знаниях много горя. Это не признак недоверия к тебе лично, просто… Так надо, поверь.

Влад кивнул. Надо – значит, надо. Малость обидно, честно говоря, но дисциплину еще никто не отменял. И потом, каждый солдат должен знать свой маневр, но о стратегических планах командования никто ему докладывать не обязан.

– А теперь о делах более насущных. Ехать все равно придется, а потому завтра отдыхаем, но к послезавтрашнему утру будь готов. Я переговорил с немецким капитаном, он весьма охоч до денег, и потому часть пути мы пройдем по воде. Плохо, что нельзя княжну здесь оставить, нет в городе нашего эмиссара. Участковый же… Он боевик, не более того, и не из лучших.

Влад согласно кивнул. Действительно, не слишком профессионально шериф работает. Гонять местных олухов годится, но что-то более сложное – увы, это не к нему. Да и переправить Александру в Цитадель отсюда проблематично и долго.

В общем, не стоило полагаться на участкового. Решил человек стать обывателем – ну и стал им. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Эту мысль Влад неосторожно высказал вслух, и магистр отреагировал неожиданно резко:

– Не стоит глядеть свысока на мнение обывателя, малыш. Да, он не обладает запредельным кругозором и государственным мышлением. Его этому не учили, да и, по большому счету, в повседневной жизни простому человеку нет большой нужды разбираться в хитросплетениях экономики и политики. Но я обращаю твое внимание, что именно за счет обывателя в конечном итоге содержат и политиков, и экономистов. И армию тоже. И когда начинается война, именно столь нелестно тобой охарактеризованный обыватель составит ядро армии и остановит врага. Потому что профессионалов выбьют в первых же боях.

– Ясно, – кивнул Влад. То, что он остался при собственном мнении, афишировать не стоило. – Планы насчет нашей… гм… принцессы не изменились?

– Пока нет. И… У вас, я так понимаю, ничего не было. Что думаешь дальше?

– Вы правильно сказали, Петр Семенович, мы из разных обществ. И вешать на шею проблему сверх имеющихся мне не слишком хочется.

– Понятно. И даже мудро. Однако же имей в виду – в следующий раз, когда девчонке захочется снять стресс, она может оказаться… настойчивей.

– Или я не столь пьяным. Черт, угораздило же меня…

– Ерунда. Когда ж гулять, как не в молодости. Хотя… Знаешь, если б Ольга не принадлежала Церкви, я бы посоветовал обратить на нее внимание.

– Гм…

– Хорошая девочка. И дети, если что, будут иметь неплохие гены. Во всяком случае, шансов на то, что у них будет дар, в таких случаях по статистике близок к восьмидесяти процентам. Со второй, впрочем, еще выше – у вас дар однотипный. Ну да сам смотри, не маленький уже.

– Она не в моем вкусе. Точнее, они обе не в моем вкусе.

– Да, малыш, шуток ты не понимаешь…

– Понимаю. Но шутка предполагает такой же ответ. А когда я начинаю шутить, вокруг меня все начинают плакать.

– Ну-ну, – улыбнулся почему-то чуть печально, будто вспомнив что-то приятное и одновременно грустное, магистр. От дальнейших комментариев он, впрочем, воздержался и перешел на другую тему. – Итак, послезавтра немцы отправляются, и насчет места на пароходе я, в принципе, договорился. Конечно, обойдется недешево, но…