Железная Маска и граф Сен-Жермен - Эдвард Радзинский

Итак, кареты мчатся по твердой, иссохшей без дождей дороге. В огромной золотой карете с ко­ролевскими лилиями — король, его мать королева Анна Австрийская, брат короля герцог Филипп Орлеанский. Плотно окружив королевскую карету, скачут мушкетеры. За ними — целый поезд из мно­жества карет придворных. И все это как мираж скрывается в столбе жаркой пыли.

Приехали! Королевская карета остановилась у подъезда замка. Придворные выходят из карет. герцог де С., церемониймейстер, торжественно открывает дверцу кареты короля. Фуке склонился до земли, метет булыжник великолепной шляпой. И все присутствующие застывают в низком цере­монном поклоне. Король Франции ступает на землю замка Во-ле-Виконт.

Фуке и его высокие гости вошли в прохладу Дворца Солнца, где сейчас стоим мы. Отсюда за­ботливый хозяин повел королевскую семью в залы... Показывать картины великих мастеров, рос­кошную мебель, великолепные гобелены, драго­ценные китайские вазы, старинные манускрипты в библиотеке. Следуем за ними.

Мы вошли в мрачноватую, тускло освещенную залу, украшенную великолепными гобеленами.

— Да-да, — шептал месье Антуан, — эту комнату первой посетил король. Сейчас ее скучно именуют «большой квадратной комнатой», они не знают, что здесь было. Это и есть кабинет Фуке, отсюда управлялась финансовая империя олигарха. Гля­дите наверх: Лебрен хотел расписать потолок в кабинете, но Фуке отверг идею и приказал отде­лать потолок по-старинному, узорчатыми балками. Таков был потолок в кабинете его отца. — Месье Антуан осторожно обошел пустое пространство в центре зала, будто боясь на что-то натолкнуться, и пояснил: — Здесь стоял тогда письменный стол хозяина... Сейчас его бездарно передвинули. — И он указал на великолепный письменный стол у ка­мина. Я замер: над столом висел тот самый портрет

Фуке, который я видел в доме месье Антуана. — Нет-нет, это висит всего лишь копия с картины Лебрена, — небрежно пояснил месье Антуан. — То, что вы видели у меня в доме, — это подлинник. По­глядите лучше на камин.

На камине стоял огромный мужской мрамор­ный бюст с характерным носом Бурбонов.

— Это бюст Людовика XIV. Подобные бюсты заказали тогда все вельможи. И Фуке решил пока­зать, что он принимает новые правила игры. Около этого бюста и состоялась смешная беседа. Людовик сказал: «По-моему, бюст здесь излишне громоздок. Если бы я был хозяин, я убрал бы его отсюда». Король ждал ответа что-то вроде: «Вы и есть хозяин, сир». Он давал возможность Фуке эффектно сообщить о своем даре. Он торопился обладать сокровищем. Но вместо этого, к разочарованию монарха, после­довала льстивая фраза Фуке: «Он стоит здесь, сир, чтобы, работая, я мог постоянно советоваться с моим повелителем».

На этом осмотр замка закончился. Все следую­щие комнаты оказались запертыми, ибо в музее шел прозаический ремонт.

— Не беда, — усмехнулся месье Антуан. — Я вам их опишу. Стоя у закрытой двери, будто разгляды­вая невидимые комнаты, он заговорил:

— Дальше они прошли в Салон муз. Я вам о нем уже упоминал... Стены залы были укрыты велико­лепными гобеленами, которые привели в восхи­щение короля. Он даже подумал перевезти их в Лувр, когда станет хозяином этих сокровищ. В этой роскошной зале Фуке указал на плафон, где была изображена Клио — Муза Истории, которую вели Осторожность и Верность... Так он напомнил Людовику о своей верности королевской семье во время Фронды. В тот день Фуке решил оконча­тельно покончить со вздорными, как он считал, слухами о королевской немилости.

Отсюда Фуке повел короля в Кабинет игр. Представьте себе горящие на солнце золотые стены с огромными сверкающими зеркалами, аму­рами, гирляндами цветов, среди которых резви­лась белка. Король пришел в восторг:

— Вы превзошли себя, дорогой Фуке. Дворец — совершенство. — И милостиво добавил фразу, не­сколько озадачившую Фуке: — Здесь ничего не надо менять... Я сохраню даже вашу белку, — и засмеялся.

Далее они проследовали в парадную королев­скую спальню, в которой, как задумал Фуке, должен был провести ночь король. О том же думал тогда и Людовик...

В алькове, огражденном позолоченной балю­страдой, Людовика ждала воистину королевская кровать, необъятная, затянутая золотисто-изумруд­ной парчой. На потолке над кроватью парила тор­жествующая нагая Истина, и нагая Леда с восхи­тительными формами звала к радостям любви. Людовик в совершеннейшем восторге представлял сегодняшнюю ночь в своей спальне.

После чего Фуке вывел короля и ревниво про­молчавшего всю восхитительную экскурсию его брата Гастона из замка на гранитную лестницу.

Здесь к ним присоединилась королева Анна. Она устала от жары и путешествия и дожидалась сыно­вей на скамье, окруженная толпой придворных... Идемте, поспешим за ними!

Мы вышли из замка... и встали на гранитной лестнице, спускавшейся в парк...

Парк был как на ладони. Я глядел на зеленый газон, разбитый перед замком и украшенный ста­туями... Каменные львы и львицы нежничали друг с другом, поглядывая на замок. И толстые мрамор­ные купидоны держали в руках мраморные вазы изобилия с фруктами и цветами... На далеком холме высилась статуя Геркулеса... Фонтаны... пруды... Много воды.

— Вся эта сверкающая драгоценностями толпа придворных, — шептал месье Антуан, — стояла здесь, на этих же гранитных ступенях, стесанных нынче временем. В завистливом восторге смотрели они на это небывалое творение — парк... От бес­численных статуй остались нынче только купи­доны, львы и пантеры и Геркулес на холме. Правда, тогда в лапах добродушных львов и пантер резви­лись исчезнувшие нынче гордые каменные белки... Их скололи потом по приказу короля.

И месье Антуан устремился в парк. Он почти бежал по центральной аллее, я с трудом поспевал за ним. Он шептал:

— Как тесно от теней! Сейчас король, коро­лева, герцог Орлеанский и дамы уселись в легкие коляски, стоявшие у замка. Коляски двинулись по центральной аллее, и тогда Фуке взмахнул рукой. Заработали фонтаны по обе стороны аллеи. Сто фонтанов образовали восхитительно прохладные водяные стены...

Коляска Людовика медленно ехала, окружен­ная сверкающей на солнце водной завесой... И вот уже перед королем распахнулась водная гладь. Боль­шой канал... водопады.

И передо мною так же внезапно открылись ка­нал и вдали — низвергавшаяся вода!

— Как видите, водное пространство открыва­ется внезапно, но во всю мощь перед восхищенным взором! Как спасала вода от жары в тот день! И так же торопливо, как вы идете за мной, спешила толпа придворных за королевской коляской... В парке были сделаны три большие аллеи — этакий трезу­бец, который обожал великий садовод Ленотр. Эти три аллеи увели придворных в разные стороны, чтобы потом снова соединить на центральной оси парка у королевской коляски, остановившейся пе­ред великолепием водной феерии.

Осмотр продолжался. С зеленого партера, раз­битого перед замком, королевская коляска и при­дворные поднялись на высокий холм, увенчанный статуей Геркулеса. С холма счастливый король оглядел свою будущую драгоценную игрушку — за­мок с колоннадой и статуями на фронтоне и этим восхитительным чудо-парком с террасами, фон­танами, бассейнами, каскадом воды и открывши­мися сверху узорами из травы и цветов. Затем на­чался гвоздь программы — пир. В парке появились сто накрытых столов с тысячами тарелок драго­ценного фарфора и массивными блюдами из се­ребра. Две тысячи гостей уселись за накрытые столы: придворные — дамы и кавалеры — и творцы необыкновенного замка Лебрен, Ленотр и вся «команда мечты». На столах были разложены ис­кусно разрисованные памятные меню. Слуги ле­тали между столами, разносили перечисленные в меню (точнее, бесчисленные) кушанья. Они и сей­час стоят на невидимых столах: фазаны, пере­пелки, куропатки, суп из раков, гусиные паштеты, сладкое, фрукты. И конечно же, самые драгоцен­ные вина из знаменитых погребов щедрого оли­гарха. Кольбер не поленился: как бы прогуливаясь, обошел столы. Вмиг посчитал и, вернувшись, шеп­нул королю: