Железная Маска и граф Сен-Жермен - Эдвард Радзинский

Вернувшись в Париж, он задумал продолже­ние. Он решил управлять молодым Людовиком, как управлял жалким польским королем — с помо­щью женщины... Взгляд Фуке, конечно же, упал на трогательную фаворитку — хромоножку Луизу Лавальер. Задача показалась Фуке нетрудной. Ма­демуазель была не родовита, бедна, к тому же при­храмывала. У нее было очаровательное личико, но разве можно ее сравнить с покоренными Фуке зна­менитыми красавицами. После стольких побед — его и его золота над дамскими сердцами — баловень судьбы предположил, что быстро закончит дело с бедной хромоножкой. Он решил переспать с нею, предложив возлюбленной короля огромную но тем временам сумму в 200 тысяч ливров. (Рабочий за­рабатывал не более тридцати в месяц...) Так что 200 тысяч могли уложить в постель любую из тех, с кем имел дело Фуке. Но не Луизу. Она была этакий наивный полевой цветок, столь странный в тогдаш­нем, да и нынешнем веке. Чистая девушка беско­рыстно обожала короля. Оскорбленная предложе­нием, ответила резкостью и ночью все рассказала королю. Это стало последней каплей. Посягнув на чувства Людовика, Фуке напомнил королю о вре­менах прошлого безвластия — о временах Фронды.

Начало конца

Это случилось уже вскоре в кабинете короля в Лувре. Сидя вот в этом кресле — оно стояло тогда в кабинете, — Людовик объяснял Фуке, как он не­обходим ему теперь, после смерти Мазарини. За­кончив льстивое вступление, король заявил Фуке:

— Я восхищен вашими успехами в Европе. Я пре­тендую обладать всем вашим временем, без остатка. Мне не нравится, что обязанности главного проку­рора отбирают у меня ваше время.

Как легко поддаются на отъявленную, жалкую лесть упоенные своим могуществом люди! Уже вскоре Фуке совершил самую большую глупость — продал должность главного прокурора парламента! Должность, обеспечивавшую неприкосновенность, Фуке продал за миллион четыреста тысяч ливров. Уже после сделки, во время очередной аудиенции у короля, он радостно сообщил Людовику, что со­вершенно свободен и может продолжать исполнять так понравившиеся ему дипломатические поруче­ния Его Величества... Фуке наткнулся на холодные голубые глаза короля — ледяной взгляд диктатора. Король сообщил Фуке, что его услуги теперь на­добны исключительно во Франции.

От этого тона и взгляда Фуке стало не по себе. Он запоздало почувствовал, что попал в западню. Он спешно посетил остров Бель-Иль и проверил, как идут работы в крепости, увеличил гарнизон острова, о чем тотчас узнал король! (Д'Артаньян, конечно же, не забыл оставить на острове своего человека, который писал подробные отчеты обо всем, что там происходило.)

Вернувшись в Париж, зная, как нуждается в деньгах король, Фуке придумал отослать ему деньги, полученные за продажу своего прокурорского чина.

С подобострастным письмом он отправил королю миллион ливров.

Король принял дар и милостивым письмом по­благодарил Фуке.

Если бы он услышал реплику благодарного Лю­довика: «Этот глупец воистину верит, что может подкупить даже короля!» На что брат короля герцог Орлеанский сказал Людовику: «Ваше Величество, станьте суперинтендантом хотя бы на годик, и у вас тотчас появится возможность раздаривать мил­лионы».

Деньги, подаренные королю, Фуке переправил в башню Венсенского замка. (Стены замка служили не только тюрьмою, но и надежным хранилищем королевской казны.) Узнав об этом, король сказал брату: «Надеюсь, вскоре он займет свое место ря­дом с награбленными деньгами».

Олигарх по-прежнему оставался желаннейшей жертвой для демонстрации нового порядка, кото­рый создавал молодой король. «Государство — это я». Эту фразу королю приписали, но справедливо. Именно она станет достойным эпиграфом к его царствованию.

Отправив деньги королю и укрепив остров, Фуке вновь стал веселым и счастливым. И все его мысли обратились к знаменательнейшему собы­тию: окончанию работ в его поместье Во-ле-Виконт.

Это было необычайное поместье, и готовилось необычайное торжество, оставшееся в истории Франции. Именно это торжество обсуждалось в жарком августе 1661 года в салоне знаменитой мар­кизы де Севинье.

Интеллектуалы времен «трех мушкетеров»

Запомните, мой друг: Дюма, описывая XVII век, эту эпоху мушкетеров, упустил существеннейшую деталь! Кроме изображенных им бессмертных за­бияк, этих мачо, ловко дырявивших друг дружку шпагами, в Париже существовала совсем иная жизнь. Ее породили и возглавляли... дамы! Пока потные мушкетеры носились на конях, дамы осно­вали в Париже первые салоны, смысл которых со­стоял в изысканной интеллектуальной беседе.

Родоначальницей этих салонов стала нежная красавица Катрин де Вивонн, дочь французского придворного и фрейлины-итальянки при дворе Ека­терины Медичи... Катрин, говорившая на итальян­ском, французском и испанском, была помешана на культуре Возрождения. Ей было 13 лет («Трина­дцать лет твой возраст, о Джульетта!»), когда на по­роге нового, XVII века ее выдали замуж. Мужем Кат­рин стал молодой красавец маркиз де Рамбуйе. Им посчастливилось найти друг друга. Катрин страдала от грубых нравов двора, чужим при дворе был и ее муж. Веселый король Генрих IV (с его главной зада­чей опрокинуть даму на спину) был окружен такими же грубыми варварами-придворными. После гибели Генриха двор не стал изысканней. Его сын, глупо­ватый Людовик XIII, которому было скучно все, кроме охоты, Ришелье, проводивший досуг среди государственных бумаг, политических интриг и своих кошек... Короче, наша пара с удовольствием покинула королевский дворец. В отличие от фрон­дирующих аристократов они не приняли участия в заговорах против кардинала. Они придумали жить своей частной жизнью, как будто Ришелье и коро­левского двора не существовало. Они поселились в великолепном особняке, вошедшем в историю ар­хитектуры. В этом отеле Рамбуйе Катрин начинает собирать свой знаменитый салон интеллектуалов. Самые блестящие литераторы века, просвещенные буржуа, философы-аристократы приглашаются в отель Рамбуйе. Если в королевском дворце соби­рались для сплетен, игры в карты и любовных ин­трижек, здесь — для изысканной беседы. К мадам приходят Корнель, Мольер, герцог Ларошфуко, ху­дожник Лебрен...

Быть принятым в салоне мадам Рамбуйе счи­талось большей честью, нежели получить аудиен­цию у короля.

Постарев, «Великолепная» (как иногда имено­вали мадам Рамбуйе) передала традиции своего са­лона молодым интеллектуалкам — дочери Жюли и самой блестящей женщине века — мадам де Севинье.

Мадам де Севинье

Ей было шестнадцать, когда ее представили ко двору Анны Австрийской. Через год с небольшим, восемнадцати лет от роду, она вышла замуж за мар­киза де Севинье. Маркиз изволил быть храбрецом и заядлым дуэлянтом. Хотя всемогущий Ришелье запретил дуэли, маркиз презирал запрещение. Он успел заколоть шестерых, когда седьмой заколол его самого. Кажется, эта печальная дуэль случилась в 1652 году... (Ненавижу даты. Торчат в памяти. Скользя по прошлому, я неизменно натыкаюсь на них и порой пребольно падаю...) Именно после этого печального события овдовевшая маркиза по­свящает все свое время салону. Салон маркизы де Севинье — самый модный в Париже. Здесь разго­варивают об искусстве, философии и, конечно, о политике. Салон становится одним из последних голосов Фронды. Здесь рождаются эпиграммы на прислужника короля, скучного и скаредного Коль­бера. И, конечно же, здесь принят Фуке. Незави­симый вельможа, с которым приходится считаться деспотичному королю. Ценили не только свободу суждений олигарха, но и его щедрость. Именно в салоне маркизы Фуке задумал создать чудо искус­ства — имение Во-ле-Виконт — с фантастическими размахом и тратами. Здесь был составлен список самых блестящих художников века, которые должны были претворить идеи Фуке в несравнен­ный шедевр. Это была «команда мечты» — завсе­гдатаи салона маркизы: первый архитектор Фран­ции Луи Лево, первый живописец короля Шарль Лебрен и первый садовник века, несравненный Андре Ленотр... Сумма, заплаченная олигархом «команде мечты», потрясала. Сам Фуке, человек с великолепным вкусом, стал руководителем работ.