Гатчинский коршун - Андрей Величко

Великий князь Сергей Александрович, как мне доложили, в настоящий момент пребывал в своем московском дворце, то есть в полукилометре по парковой дорожке от меня. Вот я и заехал туда по пути.

Хозяин встретил меня с на редкость неприветливой мордой. «Неужели все еще из-за тезки переживает? – подумал я.– Хотя вряд ли, его душевные терзания, скорее всего, связаны с внезапно открывшимся ему фактом, что новый государь ни в грош не ставит якобы неприкосновенность членов царской семьи, а канцлер готов выполнять пожелания императора чуть ли не мгновенно…»

Я улыбнулся великому князю как можно приветливей.

– Сергей Александрович,– начал я,– помните, как у вас неудачно получилось на обсуждении судьбы Сергея Михайловича? А ведь это потому, что вы пренебрегли подготовкой. У вас же почти три дня было, за это время столько смягчающих обстоятельств можно было найти! Вот, например, что же вы мне не сказали, что покойный любил кошек? Если бы я это тогда знал, так ведь совсем бы иначе обсуждение шло… Правда, кончилось бы все равно тем же самым, но это уже другой вопрос. Поэтому я сейчас и у вас. Тут ведь еще один персонаж имеется, Сандро его зовут. В общем, через неделю мы с вами будем иметь честь полемизировать перед императором по поводу его будущего. Великому князю Александру Михайловичу инкриминируется корыстное участие в развязывании Русско-японской войны, это два миллиона. Спекуляция земельными участками на Кавказе, с использованием служебного положения,– мелочь, всего восемьсот тысяч. Ну и, наконец, крайне невосторженное отношение к пребыванию на троне его величества Георгия Первого. Ладно бы он это про себя думал, но ведь делится своими мыслями с кем ни попадя, в том числе и с вами! Первый и последний пункты, с моей точки зрения, тянут на высшую меру каждый. Не согласны? А зря. Какой-нибудь работяга по пьяни может и обматерить величество, максимум ему за это в участке настучат по рылу и по печени, да и то не обязательно. А великий князь кроме весьма немалых получаемых из казны денег имеет и массу привилегий… Думаете, задаром? Увы, ни в коей мере. Он обязан быть образцом лояльности, и спрос с него особый. Хочется в ряды оппозиции, откажись от жалованья, подай заявление о выходе из великих князей – и вперед! Так что подготовьтесь, пожалуйста.

Целью этого представления было не столько дать князю Сергею время на подготовку линии защиты, сколько надежда, что он намекнет красавчику Сандро о грядущей перемене в его судьбе и тот сбежит – нас с Гошей это в общем-то устраивало. Ну а прибрать к рукам имущество сбежавшего будет делом техники, причем несложным.

Корпуса завода были уже в основном готовы, но пуск главного конвейера ожидался отнюдь не на днях. И если моторный цех потихоньку начинал давать продукцию, то в кузовном никак не могли наладить главный пресс, так что корпуса машин выколачивались вручную. К моему приезду поехала еще одна, в результате я смог прокатиться на ней по двору. Ну, что сказать – инвалидка, она и есть инвалидка, хоть и с колесами побольше оригинала, а также с двухцилиндровым движком. Но по сравнению с «роллс-ройсом» – вполне даже и ничего… Зато сразу выяснилась причина крайней сыпучести первого экземпляра – практически все было собрано как не руками. Я поинтересовался, где учились рабочие – выяснилось, что в основном прямо на рабочем месте. Попросил технологические карты на операции – так мне еще пришлось объяснять, что я имею в виду. Если бы мы в Георгиевске так делали самолеты, то половина сразу бы побилась. Всего половина только потому, что вторая просто не смогла бы взлететь.

Разумеется, «чайка» задумывалась вовсе не таким дерьмом, как получилась. Да, из-за двухтактного движка и примитивной подвески она требовала частого обслуживания, но не через каждые же сто километров! В общем, на завод явно требовался толковый главный инженер с небольшой командой.

– Не обижайтесь, Павел Павлович,– сказал я Рябушинскому,– но это не завод, а показуха. Пустить пыль в глаза акционерам годится, работать – пока нет. Куда спешим?

– Форд собирается экспортировать свои машины в Россию, и мы можем потерять рынок,– пояснил Рябушинский.

Я не стал его просвещать, что для выплат по лицензии на конвейерный способ производства Форд вынужден был взять ссуду у нашего банка в Штатах – БББ (Брайтон-Бич Бэнк) и что с каждого проданного авто еще как минимум пять лет четыре процента будут наши. Просто пояснил, что модель «Т» в том виде, как ее сейчас поставили на конвейер, еще сырая и в условиях России будет регулярно сыпаться – одни деревянные колеса чего стоят. Таких конкурентов надо холить и лелеять, потому что на фоне этого «форда» даже «чайка» «Окой» покажется! А вы вместо того, чтоб при заводе ПТУ нормальное организовать, в политику влезли по уши, с Гучковым о будущем России лаетесь… Да вот же оно! Вам такое нравится, что мы тут вокруг себя наблюдаем? Мне, особенно в качестве перспективы,– не очень. Как у вас зависит оплата труда от его качества?

– Как обычно – штрафы за брак.

– Тьфу! Вот у той уродины, что в Георгиевск приехала, масло из коробки аж хлестало. А у этой, на которой я по двору катался, картер абсолютно сухой! Зато генератор поставили через задницу, как он еще работать ухитряется – непонятно. Так где служба, которая точно знает, кто делал эти операции? И тем, кто работает хорошо, надо еще доплачивать, чтобы они других учили! Ладно, пришлю я вам троих своих инженеров на время. Вас же настоятельно приглашаю съездить в Георгиевск и посмотреть повнимательней на моторный завод изнутри.

– Хорошо, вот только подготовлю тезисы для съезда нашей партии и съезжу.

– Кстати, тогда уж там припишите лично для вашего председателя, что по нем в Георгиевске девочки очень скучают. Может, с собой возьмете? Так и быть, дам я ему без всякой дуэли самолет, в «Путаниум» слетать. После его предыдущего туда залета знаете какой там наплыв гостей был – даже из Брюсселя специально приезжали!

В общем, ситуация была понятна. Кроме спешки, сказалось еще и то, что общий уровень точности производства, вполне достаточный для паровозов, в применении к автомобилям дал тот самый результат. Еще раз подчеркнув, что спешить не надо, а надо обратить особое внимание на обучение персонала и внедрение чего-нибудь наподобие бригадного подряда, я отбыл в Гатчину, где мне предстояли содержательные беседы на тему, кто и как будет плавать из Черного моря в Мраморное.

Сильно обеспокоенный султан прислал в Питер своего специального представителя для переговоров о мирном разрешении ситуации, и он уже с нетерпением увивался вокруг Гатчины – Гоша ему передал, что переговоры поручены мне. Никаких материалов на прибывшего у моих спецслужб не оказалось, так что мне сообщили только его имя – Мехмет Хусейн. «Уж не дедушка ли нашего Саддама?» – подумал я, потому как имелось определенное внешнее сходство, да и Ирак в то время входил в состав Османской империи. Но расспрашивать его я не стал, а предложил поделиться своими трудностями. Посланник сообщил, что его повелитель озабочен слухами о грядущей смене статуса проливов.

– Ох, не о том ваш повелитель беспокоится, да пребудет над ним милость Аллаха! – возразил я.– Подумаешь, подписи на какой-то международной бумажке изменятся и слова будут чуть другие. Ну недостойно это внимания солнцеподобного султана, ибо мелочь. Но увы – далеко не все так безоблачно!