Восхождение Примарха 2 - Дмитрий Дубов

Вопросов не последовало. Безопасники кивнули и уволокли Матильду вон.

— Вы ведёте себя, как балласт, — сказал я оставшимся троим Державиным.

Дяди Славы тут не было, так как он помогал деду с Кариной.

Леонид поднял на меня глаза убитого горем человека.

— А что нам ещё остаётся делать? — спросил он.

— Жить, — твёрдо ответил я. — Во имя нашего рода! И возвеличивать его своими делами!

Получилось слишком пафосно, но я не жалел. Мне вообще было непонятно, почему эти люди настолько пассивны в сложившихся условиях.

Ко мне подошёл Николай.

— Что нужно делать? — спросил он.

— Иди к отцу, — сказал я. — Его снова нужно привести в чувство.

Из комнаты для занятий вышел дядя Слава.

— Как она? — спросил я у него.

— Нормально. Ты — молодец, что сообразил с документами. Кондратий сразу стал делать всё, что нужно. И Ван Ли тоже хорош: облегчил отравление, как мог. Карина уже разговаривает, так что благоприятный прогноз такой: она завтра встанет.

— Ого! — сказал я. — Здорово. А что хоть случилось, она сказала?

— Говорит, эта дура потащила её сразу после тренировки на свой долбанный этикет и заставила там мидии разделывать и есть. А Карина слыхом про них не слыхивала, так как вообще мидии не любит. Съела она несколько штук и плохо себя почувствовала, вот тебе и весь этикет.

— Она сестру мидиями, что ли, отравила? — удивился я, так как был совсем не почерк фон Боде.

— Не самими, понимаешь, — ответил на это дядя Слава. — Она в них что-то вложила. Впрочем, сейчас мы обо всём узнаем. Отец её допрашивать собрался.

Уже через десять минут, убедившись, что жизни сестры ничего не угрожает, мы собрались в небольшой комнате, у прозрачного лишь с одной стороны стекла. В допросной за ним сидела пристёгнутая к стулу баронесса, за которой стояло двое безопасников, а напротив неё восседал дед.

— Зачем ты хотела убить Карину Державину? — почти бесстрастным тоном, заставляющим завидовать его выдержке, спрашивал дед. — Кто тебе это приказал?

Матильда фон Боде молчала, лишь изредка качая головой.

— Кто приказал тебе отравить мою внучку? — перефразировал Державин-старший свой вопрос.

Баронесса повернулась к нам, словно могла видеть сквозь зеркало, которым казалось это стекло в допросной и завыла:

— Саша! Сашенька! Они хотят убить меня! Сашенька, спаси меня!

Короткий, но хлёсткий удар ладонью по щеке заставил её замолчать.

— Его там нет, — спокойно ответил дед. — Его сейчас лечат от зависимости к тебе.

— Любовь нельзя вылечить! — высокопарно заявила баронесса.

— Любовь — нет, — согласился Игорь Всеволодович. — А всякие штучки менталистов — вполне.

Она посмотрела на него так, словно желала взглядом растереть в порошок.

— А, если вы всё знаете, зачем меня-то пытать?

— Нам нужно подтверждение, — ответил дед, нагибаясь над столом и нависая над Матильдой. — Твоё подтверждение.

— Вы понимаете, что если я хоть слово скажу, то тут же и умру? — состроив несчастную физиономию, проговорила она.

Но, видимо, баронесса понимала, что никому из присутствующих её не жалко.

— Если ты ни слова не скажешь, то умрёшь куда вернее.

Державин-старший лишь слегка повёл глазами, и фон Боде тут же широко раскрыла глаза. А следом за ними и рот. Она пыталась вдохнуть, но возле её рта больше не было воздуха, пригодного для дыхания. Ужасные муки исказили лицо женщины.

Ещё несколько секунд, и Игорь Всеволодович вернул ей воздух.

Матильда судорожно вздохнула и ещё раз. И ещё. Словно не могла надышаться.

— Поступим так: я буду тебя спрашивать, а ты будешь мне отвечать: да или нет. Понятно?

— Да, — немного подумав, ответила баронесса.

— Ты работаешь на Разумовского?

— Нет.

— На Скуратова?

Молчание. По лицу фон Боде было видно, что её просто раздирают противоречивые чувства. Наконец, она открыла рот.

— Да.

— Они прищучили тебя за убийство мужа и заставили работать на них?

— Да.

— С моим сыном, Александром Державиным, ты стала общаться по приказу Скуратова?

— Да, — и снова Матильда ответила с некоторой задержкой.

— Карину ты отравила?

Баронесса взглянула на деда диким взглядом и осклабилась.

— Она сама виновата! Сама! Она ничегошеньки не умеет! Она не женщина, а недоразумение! Она мидии не может разделать, как следует по этикету! Вы даже этому не можете научить своих дочерей! А ещё мужики называется, — и в довершение своей тирады она плюнула в лицо деду.

Тот спокойно утёрся и повторил вопрос:

— Карину ты отравила?

— Да, я! И жаль, что она не сдохла! Я бы и всех вас…

Она снова вытаращила глаза и могла лишь открывать и закрывать рот. Воздуха в её лёгкие не поступало.

* * *

События так быстро наслаивались друг на друга, что я едва вспомнил о том, что обещал погулять с принцессой. Погулять тут, конечно, в переносном смысле. Мне было необходимо рассказать Варваре много секретной информации.

На встречу я вылетел чуть ли не за двадцать минут. Затем водитель долго искал парковочное место в центре. А после я уже чуть ли не бегом, нельзя к монаршей особе на встречу опаздывать, спешил на свидание.

— Привет, — выдохнул я, подбегая.

И всё-таки она успела раньше. Завидя меня издалека, принцесса улыбалась. А я отметил, что она одета так, что признать в ней единственную дочь императора не представляется возможным. Вот только несколько скучающих мужчин, явно относящихся к собственной безопасности, выдавали её.

Только сейчас я понял, что, если ошибся, и девушка участвует во всей этой схеме против нас, жить мне осталось несколько минут. Однако её искренняя радость при виде меня давала надежду.

— Привет, — ответила она и по сложившейся уже привычке обняла меня за шею.

— Ты прости, — сказал я, — но это опять будет не свидание в полном смысле этого слова.

— Державин, — она отстранилась и заглянула мне в глаза, — а я смотрю, вы любите искушать судьбу, или у вас давно ничего не горело?

— Варвара, дело серьёзное, — оборвал я её игривое настроение, и девушка нахмурилась. А я решал, с чего стоит начать. — Есть мнение, что отец-император находится под постоянным воздействием.

Принцесса невольно обернулась на своих телохранителей.

— И да, — продолжил я. — Скорее всего, в этом замешана собственная безопасность.

— Конкретные фамилии есть? — спросила она, мигом превратившись из милой девушки в сурового государственного функционера.

Сейчас я видел государыню, которой предстоит управлять огромной страной.

— Разумовский, Скуратов, — ответил я. — Кто-то ещё — обязательно. Но эти двое, судя по всему, зачинщики.

— Есть информация, зачем они это делают? Какая выгода? — принцесса задавала именно те вопросы, какие нужно, вызывая моё восхищение.

— Полного понимания, к сожалению, нет, — мы шли под ручку и старались делать вид, что мило общаемся, хотя получалось не очень. — Но к этому точно причастны те люди, которые пытались всучить твоему отцу телепорт.

— Помню-помню, — Варвара крепко задумалась. — Да, он в тот день сам не свой был. Да и потом. А затем я уехала в Крым. Но причём тут ты?

— На наш род объявлена охота, — ответил я, делая вид, что улыбаюсь удачной шутке монаршей особы. — Мой кузен уже убит, на моём заводе предотвращены диверсии, Карину утром отравили. Одним словом, складывается ощущение, что на горле нашей семьи затягивается удавка.

— Твой дед обращался к моему отцу? — спросила Варвара, отсмеявшись воображаемой шутке и приклонив голову к моему плечу.

— Он не может с ним связаться, все линии контактов недоступны, поэтому и пришлось обращаться к тебе, — ответил я.

— Только поэтому и написал, да? А, если бы опасность не угрожала, и не вспомнил бы? — проговорила она таким голосом, что я не понял, серьёзно она, или шутит.

Хотя какие могут быть шутки в такой ситуации?

— Извини, — я приобнял её и привлёк к себе. — Обещаю тебе, что в следующий раз это будет самое настоящее свидание.

— Да ничего, это ты меня прости. Ты сейчас спасаешь мою семью. Свою семью. Я не должна… — она спрятала лицо у меня на груди.

— Кстати, — вспомнил я, — тот тайфун, что едва не снёс Сахалин и несколько городов на материке, возможно, тоже имеет к этому непосредственное отношение, — прошептал я ей в макушку, прикрываясь целомудренным поцелуем.

— Вот даже как? — проговорила принцесса, снова погружаясь в задумчивость. — Если во всём этом замешан Разумовский, то дело плохо.

— Неприкасаемая личность? — озвучил я свои опасения.

— Не то слово, — кивнула