Восхождение Примарха 2 - Дмитрий Дубов

машины, на которой долго не ездили, но затем снова останавливалось. Хм…

И тут я понял, что энергетические каналы девушки полностью пусты. Выжаты досуха. Магическая энергия просто перестала вливаться в неё.

«Ну что, Никит, поделишься своей?» — спросил я сам у себя.

И вместо ответа, влил в её каналы поток собственной энергии. Тут же во всём теле образовалась слабость, но я продолжал массировать её сердце. Пока оно, дёрнувшись, не заработало, как следует.

После этого я сполз на пол и привалился к кровати спиной.

— Как? — спросил меня Арсений, понимая, что я сделал гораздо больше, чем смогли бы врачи.

Практически без сил я повернул голову и увидел расширенные глаза Беллы. Видимо, она увидела что-то такое, что видеть ей не полагалось.

— Жить будет, — выдохнул я. — А, если сильно повезёт, то и колдовать.

Громов встал передо мной на колени и обнял за шею.

— Спасибо! — прошептал он мне на ухо, сдерживая рыдания. — Я этого никогда не забуду.

И вновь раздался звонок телефона. Да что ж такое?

Звонил дед.

— Никита, ты где? Тебя никто найти не может!

— А зачем меня искать? — тупо спросил я.

— Короче, — дед решил не отвечать на мой вопрос. — Говори, где ты, я срочно пришлю за тобой машину.

— Дед, что ещё-то случилось? — продолжал настаивать я на объяснениях. — Я сейчас у Громовых. Оказывал… Помогал, одним словом…

— Ночью? Ну-ну, машина будет через десять минут.

— Но у меня есть, — возразил я.

— Бронированная машина, — сказал дед. — Сейчас не то время, чтобы быть легкомысленными. Не то!

* * *

Отправив Беллу со своим водителем к ней на Патриаршие пруды, я сам сел в присланный дедом броневик. Автомобилем это язык не поворачивался назвать. Скорее, летающей крепостью. За рулём сидел молчаливый громила, которого при любом другом раскладе я принял бы за бандита.

В зале для совещаний на сто десятом этаже дедова небоскрёба собралась вся мужская половина Державиных. Дед, Леонид, Филипп, Слава, Александр, Николай и, собственно, я.

— Я вас всех сегодня собрал тут, чтобы объявить, что на наш род объявлена охота. На весь наш род! Одного им уже удалось устранить. Ростислав послезавтра будет кремирован и развеян по ветру с этого самого небоскрёба. Как вы понимаете, за эту смерть должны понести кару все виновные в ней!

Я смотрел на Игоря Всеволодовича и вспоминал улыбающегося человека, с которым летел в самолёте. Сейчас он ничем его не напоминал. Это был старый человек, который из последних сил пытается спасти свою семью.

— Сегодня я получил информацию, что в охоте на нас замешана собственная безопасность империи. Как вы понимаете, враг не из простых, с серьёзными возможностями и государственным ресурсом.

— А зачем на нас охотится? — спросил Леонид Игоревич. — Что мы им такого сделали? Мы же никого не трогали!

— Есть разные подозрения, — сказал на это дед. — Но все они смутные. Одна из версий — я помешал внедрить в империи телепортацию, а за этими технологиями стоят очень большие люди.

— Больше, чем ты? — удивился Филипп.

— Представь себе, — развёл руками дед. — Я тебе даже так скажу, есть люди влиятельнее императора.

— А вот за такое тебя точно могут разжаловать, лишить всех наград и потом устранить где-нибудь тихонечко, — высказался на это дядя Слава, как его все назвали.

— Мне уже плевать! — рявкнул дед. — Мне важно, чтобы вы выжили. Я не знаю, почему охоту объявили на всех, а не только на меня. Не знаю! Но мы тут собрались, чтобы выработать систему родовой безопасности на ближайшие дни.

— Обложили, не то слово, — сказал я, вставая и выкладывая на стол материалы по баронессе, раздобытые для меня Цыпочкиной. — К нам внедрили агента, непосредственно работающего на собственную безопасность, — я продемонстрировал фотографии фон Боде вместе со Скуратовым и просто на крыльце Лубянки.

Отец заметно помрачнел.

— Это ещё ни о чём не говорит, — проговорил он. — Она могла оказаться там случайно. И вообще, кто дал тебе право за моей спиной выслеживать мою женщину и копать на неё компромат?

— О-о! — поднялся дед. — Честно говоря, когда Никита рассказал мне про твою реакцию на выходку этой мамзели, я сначала не поверил. Думал, не может мой Сашка детей предать и променять их на какую-то юбку. А ты вон чего, даже перед лицом истребления рода что-то там щебечешь? Говорят тебе, она подсадная! Ну-ка!

Он подошёл к моему отцу и взял его голову в ладони. Затем сложил губы трубочкой и подул. Даже я почувствовал, как посвежел воздух в комнате. Голова сразу стала лёгкой, а мысли приобрели чёткость. Не настолько, конечно, как у Громовых, но тоже очень заметно.

Александр Державин сначала смертельно побледнел, затем обмяк на стуле, а потом несколько раз закрыл и открыл глаза, после чего схватился за голову. У меня создалось стойкое впечатление, что он только что пришёл в себя.

— И что это со мной было? — спросил он.

— Не знаю, — выплюнул дед. — И разбираться сейчас с этим некогда. Где сейчас эта фон Боде?

— Дома, — как само собой разумеющееся сказал отец, а затем тут же потерял уверенность. — Должна быть. Да как же это она меня так, а?

— Я тебе дал силы собственной стихии, — сказал ему дед. — Поэтому ты сейчас можешь сопротивляться. Но я не уверен, что избавил тебя от воздействия. И вот мы подошли к основной проблеме: императора тоже обработали так, что он не контролирует собственные действия. Это ещё раз говорит в пользу того, что предатели сидят в собственной безопасности. Предположительно, верховодит всем Виталий Кириллович Разумовский. Только он может безнаказанно подчинять себе императора. Он — крайне сильный менталист. И изворотливый, как червь.

— Значит, надо позвонить императору и предупредить его, — высказался Филипп.

Дед посмотрел на него таким взглядом, что, если бы он был магом огня, от его внука осталась бы горстка пепла.

— Ты что думаешь, я не звонил? У меня до сих пор двое пытаются по нескольким номерам дозвониться. Нет связи, понимаешь? Разумовский не дурак, он обезопасил себя!

— Дед, — я снова взял право голоса. — Я могу попробовать позвонить принцессе.

— И что ты ей скажешь? — Державин-старший прищурился, соображая, как можно лучше использовать предложенную мной возможность.

— Приглашу на свидание, — ответил я столь невинным голосом, словно над нашим родом не нависла смертельная опасность.

— Свидание, говоришь, — задумчиво протянул он, — а это идея. Звони!

Я хотел было запротестовать, что, мол, разгар ночи, а ты говоришь звони. Но, посмотрев на часы, понял, что уже наступило утро. И даже не такое уж ранее.

Впрочем, звонить я всё равно не стал.

— Мы так не делаем, это привлечёт внимание, — возразил я.

— Делай, как знаешь, — ответил дед.

Я послал сообщение.

«Привет, Огонёк! Как ты насчёт встретиться, сходить куда-нибудь?»

Ответ пришёл практически моментально.

«Я за. В Москве или в Питере?»

«В Москве».

«Отлично! Я как раз решила тут после Крыма погостить. Давай через три часа на Никольской».

«Замётано!».

— Через три часа я увижу принцессу, — сказал я, поднимая голову от телефона. — Мне нужны будут все доказательства.

— Сейчас всё будет, — заверил меня дед. — Сейчас у меня ещё одно серьёзное замечание, — и он указал на бумаги, которые я принёс.

Я украдкой глянул на отца. Тот постоянно тёр виски, словно его мучила головная боль.

— Я ведь тоже дал задание нашей безопасности раскопать больше информации по этой фон Боде, слишком уж она резко появилась возле Саньки. И ничего. Тишина. Нормальная, говорят, барышня. А простая репортёрша вон сколько всего накопала. Понимаете, к чему я веду?

Леонид, Филипп и мой отец мотнули головами.

— Безопасность у тебя дырявая, пап, — сказал на это дядя Слава.

— Вот именно, — поднял указательный палец дед. — Но менять сейчас всех не вариант. Тем более в такое время. Мне кажется, от нас только того и ждут, что мы сами себя оголим!

— Всех и не надо, — сказал я, вспомнив одно обстоятельство. — Нужно найти того, кто стёр запись из картинной галереи нашего небоскрёба. Ту самую, на которой наша дорогая Матильда пыталась уничтожить портрет матери, а Карина ей помешала.

— Никита, ты — голова, — сказал на это дед. — Прищучим одного, он нам остальных сдаст.

— Если его не уничтожат, — я пожал плечами.

— Будем надеяться, что нет, — сказал дед. — Так, я постараюсь привлечь к проверке одного человека, от которого точно не укрыться нашей крысе. Пока не буду говорить, кто это. В свете последних обстоятельств, сами