Мемуары посланника - Карлис Озолс

История Бирка чрезвычайно поучительна для каждого государства, особенно сейчас, когда пропадают, исчезают, расстреливаются десятки людей, с виду по непонятным причинам. То, что теперь дело Бирка расшифровано, раскрыто и выяснено, слава богу, снимает с молодого эстонского государства ту моральную тяжесть, которая в противном случае осталась бы на нем навсегда. Это был бы настоящий позор, если Бирк, первый министр иностранных дел и многолетний посланник в Москве, оказался бы шпионом. К счастью, этого не произошло.

«Дискредитация» явилась одним из способов борьбы за Коммунистический интернационал. «Борьба» эта должна быть интересна всем народам и государствам. «Дело» Бирка многое разъяснило и обнаружило для всех несомненность сотрудничества ГПУ и НКИД, а это могло бы оставаться в тени еще долгое время. Посланник Бирк оказал огромную услугу всему человечеству, невольно раскрыв тайные хитрые ходы и действия страшных сил, разрушающих устои морали, принципы чести не только у отдельного человека, но и посягающих на целые народы и государства.

Для пущей наглядности завидной редкой гармонии, существовавшей между ГПУ и НКИД, их общих целей, приведу точную копию чрезвычайно интересного документа. Речь идет о секретном письме от контрреволюционного отдела ОГПУ, особого и самого важного отдела политического управления. Заказное письмо № 218-с от 11 января 1926 года было отправлено по почте и ошибочно доставлено в мои руки.

«Многоуважаемый товарищ, в ответ на ваше письмо № 678 от 25.XII.25 и в дополнение моих устных с вами переговоров сообщаю, арестованный и осужденный нами в ссылку гражданин К. является для нас чрезвычайно опасным человеком по следующим причинам. До своего ареста он довольно продолжительное время состоял сотрудником консульства в Омске и миссии в Москве. Последнее обстоятельство по увольнении К. из миссии толкнуло нас на решение использовать его как средство для установления связи с одним из ответственных работников миссии.

В короткий период проведенная нами работа в указанной плоскости дала положительные результаты, но в то же время создала положение, при котором дальнейшее последовательное использование приобретенного нами работника в нужной нам степени стало перед опасением полного его расконспирирования, так как гражданин К., будучи посредником первого знакомства, знал и о характере дальнейшей нашей связи с ним, благодаря чему мог в любой момент поставить нас и нашу работу в невыгодную для нас обстановку. Выходя из создавшегося положения, с одной стороны, и, с другой, идя навстречу требованиям приобретенного ценного работника, мы были вынуждены арестовать гражданина К. и, инкриминируя ему соответствующее преступление, приговорить к ссылке и тем самым избавиться от лишнего свидетеля.

Спустя некоторое время создалось и другое положение, мы стали замечать, что к «нашему человеку» в миссии почему-то стали относиться с некоторым недоверием. Предполагая, что это дело рук К., мы вынуждены были сделать через Наркоминдел отвод «нашему человеку», дабы таким маневром замаскировать его сотрудничество с нами в глазах правительства и тем самым продолжать налаженную связь.

В данное время указанный человек находится не у дел, но у нас имеются неоспоримые данные на его скорую реабилитацию и возвращение в Москву. Вот основные причины, исходя из которых мы ни в коем случае не могли удовлетворить вашу просьбу о включении К. в списки обменяемых на просимого вами товарища, тем более в первую очередь, ибо выдача К. при неустойчивом положении «нашего человека» могла лишь помешать намеченному нами плану и усугубить его личное благополучие. По приезде же «нашего человека» в Москву, мы полагаем, если это будет необходимо, за оказанную нам ценную услугу, оставить его совсем в СССР, и только тогда ваша просьба будет удовлетворена, при условии, если правительство захочет получить от нас по обмену гражданина К. Последующий обмен должен состояться в ближайшее время.

С коммунистическим приветом

Начальник 2-го отделения КРО ОГПУ (подпись),

11.1.26 № 218-С».

Часа через два после получения этого письма ко мне явился почтальон и умолял возвратить ему его, искренне уверяя, что ему грозит чуть ли не смертная казнь. По простоте души он, очевидно, не подозревал, что письмо уже было вскрыто, прочтено и, ввиду важности документа, скопировано.

Когда с письмом ознакомился посланник соответствующей страны, он признал, что все в нем совершенно неоспоримо, и ссылка гражданина К., и отвод «нашего человека» НКИД, к которому правительство стало относиться уже с недоверием. Не было никакого сомнения, что это письмо написано в контрреволюционном отделе ОГПУ. На конверте стояла эта надпись, в ней точно был обозначен отправитель и, конечно, никто другой, как и никакое другое учреждение, не посмел бы самозванствовать и обозначать фиктивного отправителя. И теперь, спустя двенадцать лет, когда я читаю о разных процессах в СССР и не успеваю считать, сколько там погибает людей, я всякий раз вспоминаю советского гражданина К., которому инкриминировались соответствующие «преступления», чтобы «избавиться от лишнего свидетеля». Невольно напрашивается вопрос: что же такое, наконец, Коммунистический интернационал, во имя которого все это проделывается? И тут ответ один: это величайшее преступление в мире.

Я совсем не хочу делать поспешных заключений. Можно было бы привести множество примеров в доказательство моей мысли, но ограничусь случаем, о котором мне лично рассказал один иностранный представитель в Москве. Не называю страны, от представителя которой я получил эти сведения, только потому, что рассказанный случай не получил огласки. Произошло это в 1928 году. Мой коллега, в частности, рассказал:

– Вопреки моему желанию, ко мне в качестве секретаря прислали явно несоответствующее лицо. Этот секретарь много пил, был неразборчив в отношениях с женщинами, отличался слабоволием, несдержанностью, особенно в нетрезвом виде, всегда оказывался в долгах, словом, мог служить где угодно, только не в дипломатических учреждениях. Все же я согласился принять его к себе с условием, что сам министр иностранных дел берет на себя всю ответственность за этого секретаря. Министр согласился. Секретаря выдвигали влиятельные лица. Зная цену этому человеку, я установил за ним самое тщательное наблюдение. Следил и сам.

Прошло немного времени, и я застал его за странным телефонным разговором. Кто-то просил его прийти на свидание по важному делу. Я знал: телефонные разговоры иностранных представителей подслушиваются, и потому сделал выговор секретарю, напомнив ему, что о всяких свиданиях говорить по телефону неосторожно.

Секретарь выслушал меня и все же отправился на встречу. Оказалось, это происходило уже не впервые. Через несколько часов он вернулся в нетрезвом виде.

Я позвал его и заставил рассказать все до мелочей. Растерянный, под моим давлением и напором, он поведал обо всем: «Перед моим отъездом в Москву знакомые дали мне адрес надежного человека, бывшего царского офицера. Я стал с ним встречаться и проводить за рюмкой водки час-другой в ресторанах. Сегодня он мне неожиданно сделал ужасное предложение. Передам его вкратце. «Вы, – предложил мне бывший офицер, – как умный человек, должны понять, очень скоро государства Средней Европы исчезнут одно за другим, побежденные силой СССР. Поэтому умен тот, кто заблаговременно перейдет к нам, большевикам, на службу». Чтобы подбодрить секретаря, бывший офицер упомянул, что даже некоторые иностранные министры состоят на службе в объединенных учреждениях НКИД и ГПУ, никто об этом не знает. Более того, он обещал мне и более успешное продвижение по дипломатической службе, рисовал всякие будущие блага. Нарисовав «положительную», соблазнительную сторону дела, предостерегающе указал и на риск в том случае, если я не соглашусь на его предложение. Иначе говоря, через НКИД и других агентов, даже через прессу и иными путями и средствами до общего сведения будет доведено, причем, конечно, в преувеличенном виде, обо всех его поступках и пороках. Например, в нетрезвом виде поколотил извозчика, где-то упал на колени перед женщиной и целовал ее ноги, опрокинул столик в ресторане и устроил скандал, скрыл весьма важное дело от собственного правительства перед приездом в СССР и т. д.