Блокпост - Владимир Колычев

Втроем, прикрывая друг друга, мы прошли на территорию автопарка, где стоял бронетранспортер Шарпа. Я должен был проведать бойца, поговорить с ним, но прежде мне следовало остановить полковника, чьи пулеметы продолжали сотрясать ночь.

Мы вышли к его бронетранспортеру, но ничего подозрительного вокруг не заметили. Если не считать истерзанных трупов косорогов – один на обваловке справа от ворот, другой там же, но слева. Брыль продолжал стрелять по неподвижным телам. То в одну сторону башня повернется, то в другую. Ту-ту-ту до звона в ушах, ту-ту-ту…

Я по рации требовал, чтобы он остановился. Бесполезно. Но вот у него закончились патроны – сначала в крупнокалиберном «КПВТ» затем в «ПКТ». Поворотный механизм по-прежнему жужжал, башня вращалась без остановки. Я снова попытался связаться с полковником по рации. Затем, подняв с земли железяку, стал стучать в командирский люк. Брыль не реагировал.

– Хочешь, чтобы я сжег твой БТР к черту?! – заорал я.

Страх перед огнем вразумил полковника, и вскоре послышался щелчок, с которым открылся боковой десантный люк.

Я первым забрался в бронетранспортер и увидел Брыля. Он уже вернулся на место стрелка, но смотрел не в прицел, а на меня. В глазах сумасшедший страх, в лице ни кровинки, но больше всего меня смутили его волосы. В полусумраке салона казалось, что голова запорошена снегом. Но это была седина. Полковник поседел от страха.

– Спокойно, Дмитрий Палыч, спокойно! – Я впервые обращался к нему по имени-отчеству.

И надо сказать, это подействовало на него. Он скорее рефлекторно, чем осознанно, уловил в моем голосе немного уважения к своей персоне, и это встряхнуло его изнутри. Он смотрел на меня удивленно. Как же так, я, капитан Нагаров, его смертный приговор во плоти, обращаюсь к нему как к человеку, а не к какому-то ничтожеству. И еще до него вдруг дошло, что он достоин похвалы. Ведь он должен был убить косорогов, прежде чем стрелять по их трупам. Уничтожил он как минимум двух монстров.

– Успокаиваемся, все нормально, – уговаривающим тоном произнес я, покачивая раскрытой ладонью перед его глазами.

Якут с грохотом закрыл за собой люки и с нескрываемым облегчением выдохнул.

– Вот видишь, полковник, рядовой успокаивается, – сказал я. – Потому что здесь совсем не опасно. Ты хороший стрелок, ты хороший боец. Двух косорогов убил, на генерала хватит… Все, успокоился?

Брыль угнетенно кивнул.

– Ну, вот и отлично… А она мне говорила, что ты со страха в штаны наложишь.

Мне пришлось немного подождать, пока он отреагирует на мой комментарий.

– Кто она?

– Марица. Она здесь недалеко, в Мокрянке живет… Она мне посоветовала, чтобы мы тебя взяли. И как это сделать, подсказала. Она знала, что ты с блокпоста деру дашь…

– Она знала? – заторможенно спросил полковник.

Он смотрел на меня как на умалишенного… Нет, это не был взгляд психотерапевта, общающегося со своим пациентом. Он глядел на меня, как больной на своего соседа по палате номер шесть. На еще более тронутого соседа…

– Ну вот, вижу движение мысли, – ободрительно улыбнулся я. – Что-то там у тебя в голове зашевелилось… Марица – злоформер… Я не знаю, какого она пола. Может, она вообще бесполая. Но к нам она выходила в образе женщины. Красивой женщины. Ты любишь красивых женщин, полковник?

– Э-э…

– Значит, любишь… Надо будет, чтобы ты на нее посмотрел.

– З-зачем?

– Затем, что ты становишься солдатом… Страшно тебе было, знаю. Ты боялся, но бой принял. Или нет?

Брыль думал недолго.

– Принял, – с чувством уважения к себе кивнул он.

– А то, что седым стал, так это признак мужества. Значит, многое в своей жизни повидал. Значит, смелый, если свой нос в это многое сунул…

– Как седым стал? – вытянулся в лице Брыль.

– Да просто.

Якут достал из кармана маленькое круглое зеркало. Он бы не был самим собой, если бы не прокомментировал это действие:

– Я его всегда с собой ношу. Чтобы жизнь страшной не казалась. Посмотрю на себя, и даже зомби красавец по сравнению…

Брыль промахнулся, пытаясь взять зеркальце. С открытым ртом смотрел на Якута, поэтому и оплошал. Это удалось ему со второй попытки. На свое отражение он взглянул под впечатлением увиденного, поэтому седая голова не вызвала у него предобморочного состояния. И в истерике он биться не стал.

– И как я могу встретиться с этой Марицей? – дрожащим от внутреннего напряжения голосом, но все же без животного страха, относительно спокойно спросил он.

– Думаешь, если ты такой красавчик, то она тебя непременно полюбит?.. – хмыкнул Якут. – Не полюбит. Потому что мы для Зоны свои. А ты, полковник, извини, чужой.

– Да, я полковник, – кивнул Брыль с видом человека, вспомнившего вдруг о чувстве собственного достоинства. – А вы – рядовой. И вы не должны обращаться ко мне на «ты».

Это был выговор, но Якут совершенно не смутился:

– А вот как станешь для Аномалья своим, так и «вы» будет.

– Необязательно для Аномалья, – покачал головой Баян. – Для нас всех своим стань… У тебя уже получается, полковник. Вон сколько косорогов положил…

– А вот перехваливать не надо, – покачал я головой. – Все еще впереди… Думаю, завтра нам предстоит боевой выход. В Мокрянку. И ты едешь с нами.

– Зачем?

– Хочу посмотреть, какой у тебя вкус, кого ты больше любишь, блондинок или брюнеток.

Для меня Марица была брюнеткой, Якуту она виделась в образе блондинки, Баян воспринимал ее как рыжую бестию. Но мне было совершенно все равно, какой ее увидит полковник Брыль.

Неважно, какой будет Марица, главное – увидеться с ней, поговорить. Зосы вышли из-под ее контроля или она сама объявила нам войну – это я и должен выяснить. Скорее всего, завтрашний выход будет стоить мне жизни. Но я понимал, что, если зосов не остановить, рано или поздно мы все здесь погибнем…

Желтый кленовый лист с размаху всей своей «пятерней» влепил мне пощечину. И мне пришлось подставить под следующий удар вторую щеку, потому что на меня, из прохода между пятиэтажными домами, из-за опрокинутых мусорных баков надвигалась целая стая зверопсов. Сильный ветер швырнул мне в лицо еще один мокрый лист, приклеил к моей щеке, но я не мог избавиться от него, потому что в руках у меня карабин, а перед глазами – перекрестье прицела.

Справа, плечом к плечу со мной стоял Пух с перевязанной шеей, слева так же плотно примыкал ко мне Шпак – ему, бедному, некогда было закапать пересохшие глаза. Только что мы отбили атаку кенгов, а теперь вот другая, более страшная напасть. Зверопсов не очень много, десятка полтора, может, чуть больше. Но у нас пушки, гранатометы, автоматы, карабины… И все равно душа от страха сворачивается в трубочку. Ведь укус зверопса превращает человека в зоса. Что может быть страшней?!