Город грешных желаний - Елена Арсеньева

Нет, они не понимают. Безнадежно! Все безнадежно! ОтецБалтазар выбранил себя за то, что устроил пирушку прежде, чем перейти к делу.Его гости просто съели этот разговор, сжевали опасность, разбавили осторожностьвином. Небось ждут не дождутся, когда на десерт им подадут молоденьких монашкови монашек (на любой вкус!), ну а скучные дела подождут и до завтра.

Нет, в том-то и дело, что не подождут!

А может быть, подумал отец Балтазар, пусть пляшут, пока Римгорит? Вот Цецилия Феррари — та способна оценить опасность. Отец Амедео тожепоглядывает встревоженно, и еще трое-четверо… Хватит метать бисер передсвиньями! Пора предоставить этих зажравшихся недоумков их судьбе — и начатьстроить линию обороны. Пожалуй, и лучше, что эти пьяницы ничего не узнают о егозамысле. Кто знает, может быть, именно их беззаботность и болтливость сталипричиной этого секретного донесения в Рим, копию которого отец Балтазар получилслучайно, за большие деньги… очень большие деньги! Может быть, кто-то из нихпредатель. Нет, лучше вовремя исправить свою ошибку и доверить план только тем,в ком он совершенно уверен, потому что от проверки эти люди пострадают сильнеевсех. Скажем, Цецилия Феррари. И еще четверо других…

Он сделал незаметный знак, и через некоторое время шестероиз тридцати собравшихся незаметно покинули зал.

* * *

Когда они уединились в строгом, даже мрачноватом кабинетенастоятеля (точь-в-точь ее собственный!), Цецилия резко спросила:

— А вам не кажется, что они отчасти правы? Пусть они нехотят замечать опасности и прячут голову под крыло, но что, ради господа бога,мы можем сделать в один день?! Право, отец Балтазар, лучше бы нам было вообщени о чем не знать! Мы не можем ничего изменить — ничего! Предположим, сестры вмоей обители будут всю ночь чистить свои сундуки, избавляясь от кружевногобелья, драгоценностей и прочих подарков их любовников. Предположим,сестра-экономка всю ночь будет выливать в канал вино и закапывать в саду ветчинуи битую птицу, которым, конечно, не место в монастырских кладовых во времяпоста. Но заставите ли вы отца Маурицио отдать подобный приказ у себя?! Аслухи? А ужасные слухи, которые прямо-таки роятся вокруг нашей обители? Ведь отом, что мы узнали сегодня из письма, говорит вся Венеция… другое дело, что всяВенеция сама погрязла в блудодействе, а потому ее мало беспокоит отсутствиесвятости в святой обители!

Присутствующие глядели на рассерженную аббатису ошеломленно.Практика церковной жизни, полулицемерный уклад жизни приучили отцов церкви кизящным оборотам речи, прикрывающим истинный, плотский смысл царящего в ихмонастырях разврата. А называть вот так, прямо и грубо, вещи своими именами… Ноих удивление достигло буквально апогея, когда отец Балтазар обреченно кивнул:

— Вы правы, прекрасная синьора. Совершенно правы: безнадежноопоздало сие письмо, и нам ничего уже не исправить. Более того — все попыткичто-либо сделать тщетны, ибо человека, который к нам едет, не проймешь ничем.

— Вы знаете его? — подал голос отец Амедео, которого началабить дрожь.

— Знаю, — кивнул отец Балтазар. — Его имя — Джироламо ЛаКонти. О, это особенный человек! Главная и определяющая черта его натуры —злоба. Он зол со всех сторон и только зол. В душе его живет только одновлечение — вредить всему, что может чувствовать вред, отравлять своимприкосновением все, до чего он дотрагивается!

У отца Амедео громко стукнули зубы от ужаса, а Цецилиякивнула:

— Да, я знаю таких людей. Они обычно не имеют ни страстей,ни пороков, которые, за недостатком лучших свойств, смягчают или, вернее,разбавляют жестокость натуры. В их душах нет ни скупости, ни тщеславия, нисладострастия, ни…

Короткое, отчаянное рыдание отца Амедео заставило еезамолчать. А отец Балтазар… расхохотался. Впрочем, это был невеселый смех.

— Моя дорогая Цецилия, — вздохнул он, — вы ошибаетесь.Джироламо Ла Конти вовсе не такой оплот благочестия, каким вы пытаетесь егопровозгласить. Это распутник из распутников, чревоугодник из чревоугодников,мздоимец, человек без чести и совести…

Мздоимец? — встрепенулся отец Бертуччио, настоятельмонастыря Сан-Дзаккария. Бертуччио, как всем было известно, получил своюдолжность с помощью огромной взятки. — Это интересно…

— Распутник? — прищурилась мать Антония, аббатиса обителиСанта-Мария-Глориоза-деи-Феррари, монахини которой вели негласное соперничествос сестрами аббатства Мизерикордия по количеству и качеству любовных историй. —Это еще интереснее!

— Увы, господа, оставьте напрасные надежды, — покачалголовой отец Балтазар. — Вы забыли мои слова: Джироламо злодей из злодеев иподлец из подлецов. Он переспит со всеми сестрами, которые станут строить емуглазки, и изнасилует остальных. Он охотно будет жрать в Великий пост жаренуюсвинину. Он опустошит ваши сундуки, принимая взятки… а потом отправит в Римдонесение, где будет достоверно изложено то, о чем умолчал бы самый алчныйчиновник, получивший за свое молчание соответствующую мзду. Поэтому лучше нетратиться на Джироламо — это бессмысленно!

— Но ведь мы можем обвинить его самого в распутстве ивымогательстве! — запальчиво вскричала мать Антония. — Мол, сумма, которую емудали, не устроила Джироламо, вот он и обвинил нас, вот и отправил письмо,безусловно, лживое…

— Нам не поверят, — покачал головою отец Балтазар. — Поверятему.

— Это еще почему?! — взвилась неуемная Антония, но Балтазарзаставил ее окаменеть своей следующей фразой:

— Джироламо Ла Конти — племянник папы. Сын его любимойсестры Лавренции. Более того, ходят слухи, что в молодости… словом, она была нетолько сестрой… так что вполне может быть… ну, вы понимаете. Поэтому яповторяю: нам не поверят.

Отец Амедео застонал, мать Антония сквозь зубы процедилапару крепких словечек, которые восхитили бы какого-нибудь баркайоло; отецВинченцо из обители Санта-Мария-дель-Орто пробормотал сокрушенно: «Sur-sumcorda! Sursum corda!» — а Цецилия… Цецилия промолчала.

* * *

…Она слишком хорошо знала отца Балтазара (он был одним из еепостоянных любовников, хотя Цецилия обычно избегала священников: ей ненравилось заниматься любовью с мужчинами, у которых плешивые макушки), чтобы непонять: этот хитрец не станет собирать столько людей, чтобы предаваться с нимипустым стенаниям: все, мол, бесполезно, остается только в петлю или с камнем нашее в канал. Она знала: Балтазар приберегает какой-то сюрприз… и наконецпоймала его лукавую улыбку и услышала вроде бы равнодушное:

— Я забыл упомянуть, что Джироламо Ла Конти совершеннонеграмотен.