«Илюшка смеется» и другие комедии - Николай Георгиевич Винников

старшую я бы тебе не ежа подбросил, а дикобраза, крокодила!.. (Бьет кулаком по столу, тяжело опускается на стул.) Где Александра? Почему не едет домой? Я ведь передавал, Галочка ей писала…

Л я л и н а (очень расстроенная, жалобно). Семен! За что ты на меня так? Ведь ты обещал покойнице Матильде…

К а л и т и н. Матрене, а не Матильде! Себя как хочешь переиначивай, а ее не смей!

Л я л и н а. Она взяла с меня слово, что я помогу тебе с девочками, а ты обещал ей, что не будешь ссориться со мной, грубить мне. И ты знаешь, я отказалась от личной жизни, осталась здесь, с вами, посвятила себя если не всей вашей семье, то, во всяком случае, Шуретте… За что же ты на меня так?

К а л и т и н (с прежней яростью). Из-за тебя Александра с завода ушла. Ты ее с толку сбила. Ты и этот тип в зеленой шляпе!

Л я л и н а. Почему ты так говоришь? С моей помощью Шуретта нашла более интересное занятие и зарабатывает больше любой вашей лаборантки.

К а л и т и н. Да разве только в заработке счастье?!

Л я л и н а (пожимает плечами). А в чем? У нас ведь, к сожалению, еще не коммунизм.

К а л и т и н (снова бьет кулаком по столу). Не смей про коммунизм! Не для тебя это слово!.. Ты свела Александру с этим типом, а он…

Л я л и н а (оскорбленно). Семен! Есть же другие, приличные выражения: не свела, а познакомила.

К а л и т и н. А он обманул ее, глупую, и бросил.

Л я л и н а. О! Первое замужество как первый блин. Разве в этом можно кого-либо винить? Я ведь хотела как лучше.

К а л и т и н (еще раз бьет кулаком по столу). Пусть Александра немедленно едет домой! Пусть будет ребенок! Вырастим, воспитаем… и без отца-подлеца!

Л я л и н а (подпрыгивает на месте). Что?! Да вы что здесь все… Какой ребенок?!

К а л и т и н. Как это — какой?

Л я л и н а. Семен! Клянусь всем для меня святым: памятью покойницы сестры, любовью к Шуретте, моей жизнью в искусстве…

К а л и т и н. Чего?! А что же, нянька зря болтает, что ли?

Л я л и н а. Господи! Нашел кого слушать… перепонную барабанку!

К а л и т и н (с сомненьем). Ой, Лукерья!.. Не верю я уже тебе ни на копейку.

Л я л и н а. Можешь верить, можешь не верить, только, пожалуйста, не мешай.

К а л и т и н. Кому и в чем?

Л я л и н а. Сейчас я тебе все объясню: едет Андрей…

К а л и т и н. Ну?..

Л я л и н а. А он, по-моему, всегда был влюблен в Шуретту…

К а л и т и н. Ну и что?

Л я л и н а. Это вполне естественно: они с детства вместе, в одной семье…

К а л и т и н. Ну и что, спрашиваю?!

Л я л и н а. Раньше я была против. Подумаешь, летчик! Но теперь он, оказывается, уже не просто летчик, а летчик-испытатель, почти космонавт!..

К а л и т и н. А при чем тут это?

Л я л и н а (многозначительно). О-о-о!..

Б а б а  М и л я  и уже одетая в брюки  Г а л и н а  вносят и ставят на стол самовар.

Б а б а  М и л я. А-а, Семен Петрович…

Г а л и н а. С добрым утром, папа.

Б а б а  М и л я. Насилушку я тебя сегодня это самое… разбудировала. Совсем ты уже глухарь глухарем.

К а л и т и н. Чего?.. Ага, старая… (Показывает на Лялину.) Вот я ее как раз про Александру и спрашиваю.

Б а б а  М и л я. Ну и что она тебе про нее?

Г а л и н а (пританцовывает). А я знаю, а я знаю!

Б а б а  М и л я. Что ты знаешь?

Л я л и н а. Что ты можешь знать?

Г а л и н а (закрывает рот рукой). Ой! Ничего…

Звонит телефон.

К а л и т и н (берет трубку). Слушаю… Уже? Иду, Сергей Михайлович, бегу!.. (Кладет трубку.) Старая, шляпу…

Б а б а  М и л я. А чай?

К а л и т и н. Некогда. Наследные принцы уже в автобусы садятся. (Хватает у нее из рук шляпу и бежит в переднюю.)

Л я л и н а. Семен! А когда же ты теперь обратно?

К а л и т и н (на ходу). Не знаю. Может, с ребятами до самых лагерей придется… (Убегает.)

Б а б а  М и л я. Ну что ж… сами попьем. Садитесь.

Л я л и н а. Благодарю. Я — у себя… (Наливает в стакан чаю, кладет на тарелку пару бутербродов и уходит к себе.)

Б а б а  М и л я. Ну и пожалуйста. Была бы тебе… твоя часть предложена. Садись, Галочка.

Г а л и н а (садится к столу). Ой! Ну чуть было не проговорилась. Еще бы немножко и…

Б а б а  М и л я. Про что это ты?

Г а л и н а. А?.. Так. Ни про что… Про Илюшку.

Б а б а  М и л я. Про какого Илюшку?

Г а л и н а. Да ни про какого… Про Шуриного.

Б а б а  М и л я. Про какого — Шуриного?

Г а л и н а. Ой!.. (Бьет себя по губам.)

Б а б а  М и л я. Галина! А ну говори, что знаешь!

Г а л и н а (отрицательно трясет головой). Нет, бабуля.

Б а б а  М и л я. А я говорю: говора!

Г а л и н а. Нет-нет. Раз Шура решила сделать нам сюрприз…

Б а б а  М и л я. Какой сюрприз?

Г а л и н а (не в силах больше молчать). Ну… слушай! В прошлое воскресенье мы с Кузей решили поехать на мотоцикле к Шуре, в Светлановку. Это ведь всего тридцать два километра по спидометру. Ни Шуры, ни тети Луши на квартире не застали. Хозяйка сказала, что тетя Луша ушла в косметический кабинет выжигать бородавки…

Л я л и н а (на пороге двери со стаканом чая в руках, с возмущением). Галина!..

Г а л и н а. А Шура вообще еще не возвращалась из роддома.

Б а б а  М и л я. Откуда?

Л я л и н а (роняет на пол стакан). Боже мой!..

Г а л и н а. Тогда мы с Кузей сели и поехали в роддом. К Шуре нас не пустили, но дежурный врач нам сказал…

Л я л и н а. Галина, замолчи!

Г а л и н а. Дежурный врач нам сказал, что все благополучно, родился… Илюшка!

Б а б а  М и л я. Что?

Г а л и н а. Бабуля! В таких случаях говорят — кто, а не что.

Б а б а  М и л я (радостно). Мальчишка, значит?!

Г а л и н а. Три килограмма пятьсот пятьдесят граммов!

Л я л и н а (растерянно). Это… Это какое-то недоразумение! Да-да, недоразумение!

Г а л и н а. Какое же может быть недоразумение, тетя Луша? У них там на специальной доске черным по белому было написано: «Калитина Александра… мальчик… три целых и пятьдесят пять сотых!..»

Б а б а  М и л я (решительно). А ну, жалуй сюда, Лукерция Федосовна! (Хватает ее за руку и тащит к столу.) Жалуй, жалуй, не упирайся. Садись.

Л я л и н а. Куда ты меня? Зачем?.. Я не хочу, я уже пила.

Б а б а  М и л я. Сиди!.. А ты, Галочка, выйди на время. Я с нею… тет-на-тет потолковать хочу.

Г а л и н а. Но, бабуля…

Б а б а  М и л я. Выйди, я сказала!

Галина нехотя поднимается из-за стола, уходит.

Л я л и н а (пытается перехватить инициативу). Ах, Малаша! Это просто ужасно, что позволяет себе Галина! Как вы с Семеном допускаете, чтобы молодая девица, совсем еще девочка, носилась с голыми — пусть даже и комсомольцами — на мотоциклах, бывала в таких местах, интересовалась такими вещами?! Это по меньшей мере неприлично, безнравственно, аморально.

Б а б а  М и л я (грозно). Слушай, Лукерция! Ты мне пуговичку не крути, а давай выкладывай все, как оно есть на самом деле. Давай выкладывай или… (Ставит полоскательницу под кран самовара, открывает кран.) Или я тебя из этой посудины от макушки до самых пяток крутым