Мой любимый размер - Инга Максимовская

- Живи, — шепчу я. – Только живи.

- Ты прости меня, Светка,- кровавая пена на губах Васьки. Но в глазах такой свет.- Я такой дурак.

- Не нужно. Молчи,- прижимаю его голову к своему животу. Я потеряла сегодня всю свою жизнь.

- Пора,- окрик, как свистящий удар хлыстом. Убийца смотрит на нас, и мне уже не страшно. Ненависть застилает глаза.

- Не торопись, брат.

Мне кажется я проваливаюсь куда – то в яму. Черную. Из нее нет выхода. Я умерла наверное, потому что вижу того, с кем попрощалась навсегда. Неужели такой он – мой рай? Тагир похож на героя боевика из моего детства. Он идет медленно по краю крыши, и у него нет шансов против вооруженного убийцы. Жив. Господи, он жив. Горло сжимается от слез.

- Зачем ты пришел?- истерически кричу. – Ты мог остаться в живых. Зачем?

Меня колотит вырвавшаяся наружу боль, истерика, я едва успеваю отползти от умирающего Васьки. Кажется, что меня выворачивает наизнанку. Только вот рвать нечем. Спазмы становятся нестерпимыми.

Тагир не смотрит в мою сторону и слава богу. Я выгляжу жалко и отвратительно сейчас. Хотя, какая уж теперь разница.

- Ты проиграл, и это знаешь, — любимый голос звучит вкрадчиво.- Я помогу тебе уйти. Просто прекрати это.

- Лжешь, мелкий.

- Я младше на полчаса, Тигран,- улыбается Барс.

- Ты всегда был придурком,- хмыкнул Тигран, прижимая к себе молчащую Машку.- Но сейчас ты прав. Я проиграл. Только один я не уйду. Маруся, —  вместе, навсегда. Ты ведь так хотела? Скоро встретимся, малыш.

Влажный хруст кажется мне чем то сверхъестественным. Машка падает на землю, как изломанная игрушка. Шея ее вывернута, глаза смотрят в пустоту. Егоров дергается, но сил у него не хватает. Только стон рвется из его горла. Полный боли и отчаяния. Он прожил с этой женщиной столько лет. И не смог спасти ее.

- Я снова не смог,- хрипит он, пытаясь подняться.

- Лежи, тебе нельзя двигаться,- умоляю я, не сводя глаз с моего мужчины, такого сильного и такого ненормального. Тагир делает шаг вперед, и я больше не могу смотреть на то, как он рискует собой. Срываюсь с места. Сделать я не смогу ничего, но отвлечь, дать несколько мгновений форы в моих силах.

- Стой, сука,- рык бандита похож на гром. Рука с пистолетом смещается в мою сторону.

- Прости,- шепчу одними губами. Тагир не успевает, я вижу это, все осознаю очень остро. Кажется время замерло. Застыло, прекратив свой вечный ход.

Боли нет, я просто чувствую, что меня откидывает на спину.

Замедленным бывает не только кино. Я вижу Ваську, моего любимого предателя. Он врезается всем телом в стоящего на краю крыши убийцу. Это его последний подарок мне и нашему сыну. А потом я больше не вижу ничего. Только чувствую рвущий горло крик, который даже не слышу, оглохнув от ошеломительного осознания потери, теперь уже окончательной. Но я жива, и мои дети будут со мной. А еще я чувствую сильные руки, качающие меня, ощупывающие. Смотрю в звездное небо, которое похоже на бесконечность. Там, между звезд теперь живет душа моего ангела хранителя.

Теплый ветер шелестит в кронах высоких деревьев. Тишина стоит невероятная, такая, что кажется ее можно потрогать. Тагир обнимает меня за плечи, напряженно глядя на Ваську, опускающего на земляной холм букет ромашек. Он их выбрал сам. Долго морщил нос, такой же как у своего отца, и серьезно жевал губу. А мне казалось, что я болтаюсь где – то в безвременье.

Сегодня ровно полгода, а я все еще не могу осознать нашей утраты. Это наверное невозможно.

- Я потеряла его очень давно,- тихо шепчу, прижимаясь к любимому мужчине. А слез больше нет, как ни стараюсь. Исчезли, пересохли, выгорели там, в том чертовом амбаре. – А Васька его даже не знал. Это так больно.

- Он знает, что его отец был героем,- твердо говорит Тагир, спуская ладонь на мой живот. Я замечаю, что этот жест стал для него навязчивым. Сильный хищник живет в постоянном страхе. И жест его попытка защитить жизни. Наши жизни.

Наша дочь отзывается на его прикосновения серией толчков, и меня отпускает ощущение нереальности. Она – сама жизнь, дающая силы и уверенность в том, что мы все еще существуем. Маленький человечек удержал. не дал сойти с ума.

Васька проводит пальцами по овалу на кресте, с которого на нас смотрит Егоров. Мне почему – то не хочется менять дубовый крест на мертвый камень памятника. Подхожу к соседней могиле, там лежит Машка. Глупая Машка, которая все же осталась с любимым навсегда. Маленький букет нежных фиалок ложится на землю.

Когда-нибудь мы встретимся. И все будет иначе. Просить прощения будет глупо. Мы сядем рядом где-то на облаке и будем болтать ногами, как в детстве.

Мы идем по аллее, наслаждаясь легким дуновением ветра и прикосновениями солнечных лучей. Васька шагает рядом с Тагиром, слегка прихрамывая и молча. Страшные события сделали его неразговорчивым. Мы до сих пор лечим его от заикания и панических атак. Мой сын сильный и храбрый, он со всем справится.

- Знаешь, Васька, — голос Тагира такой неуверенный, что мне становится не по себе. В низ живота словно игла впивается, и я глохну от боли. – Ты же мужчина, поэтому я должен сначала тебя спросить.

- Ты жениться на маме хочешь? – серьезно смотрит на огромного мужчину мой маленький сын. И великан сжимается под внимательным взглядом детских глаз. – Давно пора. Только я не стану называть тебя папой, прости. Это же предательством будет? Или нет? Знаешь, я подумаю еще.

Я вижу, как два мужчины пожимают руки. И женщину вижу, глядящую на моего мальчика из – за кладбищенской оградки глазами, полными боли и страха. Она так постарела, но невозможно не узнать. В ее чертах мой ангел хранитель и мой сын. Я делаю шаг вперед, скольжу глазами по надгробиям. Черный камень, на котором написано «Марина Егорова».

- Когда это случилось? – шепчу я, стараясь не смотреть в глаза старухи, разрушившей наши жизни.

- Ты прости меня,- голос Тамары Игоревны дрожит. Седая голова укрыта платком, четки в руках, — я ведь хотела им лучшего. Потом думала, что это ты их убила. Их всех. Пошла в церковь, и все поняла. Все заслуживают прощения, дочка. Я не жду, что ты прямо сейчас отпустишь мне грехи. Он прекрасен,- шепчет эта несчастная, глядя на моего сына – своего внука.

- Прощать великое благословение,- шепчу я, и снова чувствую болезненный спазм.- Я приду к вам, когда смогу его принять.

Тагир держит Васятку за руку, и смотрит на меня.

У нас все будет хорошо, я знаю.

Тигран не погиб, но его жизнь трудно назвать жизнью. К полноценному существованию он больше никогда не сможет вернуться. Множественные переломы позвоночника сделали его глубоким инвалидом. Тагир помогает ему, поддерживает. Он смог простить. Смог, хотя вся родня от него отвернулась, посчитав предателем. Меня его семья не приняла.