Грехи и мифы Патриарших прудов - Татьяна Степанова

— Это не какой-нибудь сок там был клюквенный или краска, нет, — сказала Колбасова Кате и Клавдию Мамонтову. — Это кровь была настоящая! Я крови, что ли, не видела? И я там сама чуть дуба не дала со страха — а вдруг и правда СПИД? Где она, Пелопея, кровь эту взяла — вот в чем вопрос.

— И что произошло потом? — спросила Катя.

— Как только я все вытерла, Регина мне велела ехать домой, — ответила Колбасова. — Они, видно, одни хотели остаться в доме, семьей. Я оделась, пошла к воротам. А в это время мимо меня Феодора мокрая пронеслась, как метеор, — уже отмытая от крови. Шмыг в свою машину — и газу оттуда. Я настолько всего этого испугалась, что… Я на следующий день позвонила и сказала — мол, приболела. Потом очередь была работать Надьки Ежовой. Ну а потом время прошло, Платон уволил меня. Сказал, что он, мол, даст агентству самые хорошие рекомендации, но в моих услугах они больше не нуждаются. Я так понимаю, он хотел от меня избавиться как от свидетеля. Чтобы я не разболтала про этот ужас и позор. Ведь это ж позор несусветный! Я думала, он и Феодору после этого бросит — ну хоть и были шашни, а чтобы после такого позора… На это и девка, видно, рассчитывала — Пелопея. Она их где-то засекла, увидела, как они милуются тайком. И решила опозорить подружку. Наверняка знала еще со школы, что у той проблемы с пузырем, что сикается девчонка, если ее хорошенько напугать. Думала, папаша бросит Феодору. А он на ней женился. А Пелопея-то сама калека стала. Видно, зуб за зуб…

— Зуб за зуб? — спросила Катя.

— Не рой другому яму.

— А какая машина у Феодоры? — спросил Клавдий Мамонтов.

— Отцовская. Она лихо водила ее — я ж говорю, он после инсульта никакой был. Так что она сама за руль села. «БМВ» у них — там почти у всех «Лексусы», «Мерседесы» да «БМВ». У Феодоры «БМВ».

— Какого цвета? — уточнил Клавдий.

— Черный как жук.

— И больше вы с семьей Кутайсовых не общались? — спросила Катя.

— Платон меня уволил. Я обижена на него.

— Вы знали парикмахершу Ираиду Гарпунову?

— Ну да, мы там у них дома подружились, она меня тоже стригла, скидку мне делала.

— А где она сейчас?

— Без работы мыкалась почти год. А потом к Регине пошла опять на поклон — они ж с ней старые знакомые. Ирку Регина через кого-то в салон красоты устроила, прямо рядом с их домом.

— На Патриарших? В какой салон?

— Удалось попасть только в мужской, маникюршей. Прямо рядом с их домом — Ирка говорит, у пруда, там дверь в дверь еще один салон красоты, только этот уже наш, бабский, а тот, где она — тот для мужиков. Ну, довольны? Платите давайте остаток.

Катя отдала ей честно заработанные деньги. И все никак не могла прийти в себя от услышанного. Невероятная сцена с «кровью спидоносца», так живо описанная бывшей домработницей, стояла у нее перед глазами.

— Дикая история, — сказал полковник Гущин, прослушав запись показаний Марии Колбасовой — третью по счету из записей. — Вот вам и «любили друг друга, жили счастливо».

Катя и Клавдий Мамонтов с Поварской сразу доехали до Главка, благо до Никитского переулка рукой подать. Полковник Гущин припозднился, ждал их.

— Такое со своей школьной подругой сделать на глазах у родных, так опозорить! — Гущин покачал головой. — Вот вам и Пелопея. Глянешь на нее сейчас — жалость берет, пострадавшая, несчастная. А смотрите, что эта пострадавшая прежде творила.

— Слепая ярость в ее поступке в отношении Феодоры и жесткий расчет, — сказала Катя. — Колбасова права — Пелопея наверняка знала о детских проблемах подруги с мочевым пузырем, знала, что та не контролирует себя в сильном испуге. Она опозорила и жестоко унизила ее публично. Знаете, Федор Матвеевич, за такие дела мудрено не поплатиться.

— Хочешь сказать, что это Феодора отомстила ей — накачала наркотиками, увезла в неизвестное нам место в Бронницах и… и что там? Ранила ее, издевалась? Отплатила той же монетой?

— У Феодоры был веский повод поступить с Пелопеей плохо. Отомстить, — кивнула Катя.

Она вспомнила брюнетку Феодору — юную мачеху. Как она тогда в разговоре явно старалась не выдать своих истинных чувств к бывшей школьной подруге.

— Поэтому семья и помалкивает, темнит, — заметил Гущин. — Уклоняются от наших расспросов все — и отец, и мать. И новая женушка. У каждого свои причины для этого.

— А Ежова-то, горничная, нам соврала, — проговорил молчавший до этого момента Клавдий Мамонтов. — Сказала, что Колбасову уволили, когда в Германию ездили на лечение, а это было год назад. На самом деле они поперли ее оттуда, из дому, сразу. Врут они нам, даже за деньги.

— Привыкайте, Клавдий, — ответил Гущин. — Но это лишь часть проблемы. Значит, что у нас на данный момент? Феодора Заборова… Да уж. Где Пелопея могла кровь достать? Целый пакет? И неужто правда кровь СПИДом заражена? Это уж совсем запредельно… это хуже убийства. Ну, будем надеяться, что это тоже ложь, блеф — Кутайсов вон на Феодоре женился, в дом ее свой ввел, она наверняка после того случая анализов кучу сдала, проверилась. Кто у нас еще? Приятель Пелопеи — Лев Мамелюк-Караганов. Мы справки навели — его отец и правда знаменитость, дирижер и педагог, сейчас за границей преподает, то ли в Мюнхене, то ли в Гамбурге. Наверняка и сына туда увез. Так что, возможно, до бойфренда нам сейчас не добраться. Значит, пока остается только Феодора — опозоренная.

— Не только она, Федор Матвеевич, — возразила Катя. — Я вот все думаю об этом случае. Да, в поступке Пелопеи — ярость. Она отомстила подруге за то, что та закрутила роман с ее отцом, за мать таким диким образом свою заступилась. Но что, если кроме ярости в ее поступке еще и ревность? Чисто женская неукротимая ревность?

— К отцу приревновала подружку? — спросил Клавдий. — Инцест в семье? Платон Кутайсов имел интим с приемной дочкой, а затем предпочел ее подружку?

Полковник Гущин крякнул и поморщился.

— У нашей потерпевшей редкое имя, — ответила Клавдию Катя, — Пелопея… Меня, как и вас, это в первый же момент поразило. Пелопея — героиня античного мифа о царе Фиесте. Он в основном известен жуткой историей со своими сыновьями. Но у него имелась и дочь — Пелопея. Фиест получил от оракула пророчество, что он сможет отомстить за смерть своих сыновей через сына, которого родит от него родная дочь. И он выполнил предсказанное оракулом: надел маску, подкараулил дочь Пелопею во время жертвоприношения в храме и набросился на нее. Пелопея поскользнулась в луже жертвенной крови, испачкалась в ней, и такую, грязную, окровавленную, отец ее изнасиловал. Она забеременела и родила от него сына.

— Катя, на что ты намекаешь? — спросил Гущин. — На миф, что ли?

— Имена не оказывают влияния на жизнь тех, кто их носит, — возразил Клавдий.

— Порой оказывают. Я бы остереглась называть дочь Пелопеей, — ответила ему Катя.