Перемена климата - Хилари Мантел

Миссис Гласс снова встретила его в дверном проеме.

— Я услышала шум мотора, — объяснила она.

— Да, моя машина рычит по-особому.

Ральф вышел из салона и уставился в небо.

— Неплохой денек, верно?

— Хотя могло бы и поливать.

— Думаю, не польет. Время обеда. Я тут подумал, не пригласить ли вас прогуляться. Вместе с Сандрой, конечно.

— Сандры нет дома. Она нанялась убрать несколько съемных квартир в Уэллсе. Готовятся к наплыву гостей.

— А что насчет вас?

Она отлипла от дверного косяка.

— Заходите. — Оглядела свои джинсы и хмыкнула. — Пожалуй, стоит обратиться к фее-крестной, а?

— Ну, особо наряжаться не стоит… Я думал, мы заглянем в паб…

— Дайте мне пять минут.

Когда она вернулась, на ней были другие джинсы, линялые, но чистые, и белая рубашка с расстегнутым воротом. Волосы она расчесала и распустила, теперь они волной ниспадали на плечи и спускались по спине до лопаток. В солнечном свете рыжина казалась текучей, что ли. Ральфу сразу вспомнился цвет кремового шерри, который друзья его отца, мучаясь чувством вины, позволяли себе пригубить каждое Рождество. «Мне всего полбокала, мистер Элдред, спасибо». Он взял в руки прядь ее волос, пропустил сквозь пальцы. Эми стояла неподвижно, точно послушное животное.

— Простите. Кое-что вспомнилось.

— Хорошее, надеюсь?

— Скорее печальное.

Поехали вдоль побережья. За Бранкастером показалось море, серая линия которого неуклонно разрасталась. Остановились у отельчика, в котором Ральфу доводилось бывать; окна здания выходили на болота и на заросли тростника. Выяснилось, что в ресторане они сегодня первые. Официантка принесла меню.

— Что будете пить?

— Мне виски, — решительно сказала миссис Гласс.

Принесли два стакана, предусмотрительно поставили рядом друг с дружкой. В сложенном из камней очаге горели дрова, и пламя выводило свою негромкую песню; в середине бледный огонь едва тлел, зато по краям поленья обуглились до седины: дерево превращалось в пыль. На соседнем столике стояла ваза с тюльпанами: стебли клонились вниз, яркие головки словно парили в воздухе, как бы норовя оказаться подальше от сосуда.

— Есть лобстеры, — заметил Ральф, заглянув в меню. — Хотите?

— Спасибо, конечно, но я к ним даже прикасаться боюсь. У меня врожденная неприязнь ко всему с раковинами. Мой муж был краболовом, работал в Шерингеме. Правда, давно это было. Я не видел его уже шестнадцать лет.

— Значит, Сандре было тогда сколько? Два года?

Миссис Гласс кивнула.

— Но Сандре он не отец. — Она взглянула Ральфу в лицо. — Я вас шокировала?

— Бросьте, Эми. Нужно что-то посерьезнее этого, чтобы меня всерьез шокировать. Я вовсе не живу затворником, как вам известно.

— Когда Сандра рассказала мне о вас, я сперва решила, что вы затворник и есть. Спросила у нее, чем отец Джулиана зарабатывает на жизнь. А она ответила — творит, мол, добрые дела. Я решила, что вы церковник.

— Я мог бы им стать, полагаю, сложись обстоятельства чуть иначе. Мои родители были бы чрезвычайно довольны. Но в молодости я не слишком-то рвался доставлять им удовольствие.

— Вы ведь были миссионером, правильно? Лишнее доказательство моего невежества — пока Джулиан мне не растолковал, я думала, что все миссионеры непременно священники.

— Нет, ни в коем случае. Врачи, ученые — все, кто может оказаться хоть в чем-то полезным. Мы занимаемся вовсе не тем, что обращаем людей в свою веру.

— Насколько я понимаю, там и не требовалось никого обращать.

— В целом да. Но мы отличались от тех миссионеров, которых рисуют карикатуристы. Никто не таскал с собой складной орган и не вопил: «Восславим Господа!»

— Рада, что я не видела этих картинок. — Ее улыбка увяла. — А еще Джулиан рассказал, что вам пришлось посидеть в тюрьме.

Теперь кивнул уже Ральф.

— Это был пустяк, — сказал он, отгоняя назойливые воспоминания о втором, после отца, главном страхе своей жизни.

— Джулиан вами гордится.

— Вот как? Мы никогда с ним на эту тему не говорили.

— Ну да, он считает, что вам неприятно об этом вспоминать.

— Мы с Анной стараемся забыть этот период нашей совместной жизни. Образно выражаясь, загоняем под спуд.

— Пока вы были в тюрьме, с вами плохо обращались?

— Нет. Говорю же, ерунда полная. Будь все плохо, мы немедленно вернулись бы домой, как только нас освободили, а вместо того мы двинулись на север, в Бечуаналенд. И задержались там.

— Для Джулиана тут кроется некая тайная. Он не понимает, почему вы не хотите рассказывать детям. Строит всякие домыслы.

— Наша дочь Кит пережила тот этап, через который проходят все дети — когда видишь в родителях героев. Она тоже не могла понять, почему я не укрылся в болотах, не присоединился к борцам с апартеидом, не сидел на улице перед воротами посольства ЮАР.

— А почему, кстати?

— Потому что все гораздо сложнее, чем кажется этим недоумкам, которые болтаются вокруг посольства со своими транспарантами. Честно сказать, мне надоело, что они вечно прикрываются Южной Африкой, чтобы показать, какие сами замечательные. Все такие сердобольные, такие озабоченные, хотя никто из них в жизни не был в этой стране и знать ничего не знает о тамошнем народе. Можно подумать, сами все из себя безгрешные, ангелочки прямо!

— Извините, я не хотела вас расстроить.

Ральф покачал головой:

— Это вы простите, что я сорвался. Обычно сдерживаюсь, но — накипело… Понятно, детям такое не объяснишь.

— Смотрю, вы не склонны с ними откровенничать?

— Нет.

Ральф взял стакан, залпом осушил и попросил принести еще виски.

Подали ветчину, цыпленка и печеный картофель. Ральф сменил тему, перевел беседу с прошлого на настоящее, на отношения родителей и детей. Ему хотелось расспросить Эми о ее жизни, но он не ждал, что она станет делиться подробностями, тем более что сам продемонстрировал явное нежелание вспоминать собственную молодость. На десерт был шоколадный мусс, кофе и еще виски, а потом Эми сказала:

— Думаю, пора и честь знать.

Он отвез миссис Гласс домой. На повороте с холма к дому им встретилась полицейская машина. Двое офицеров в салоне — лица старательно равнодушные — одновременно уставились на спутницу Ральфа. Затем один что-то сказал другому. Ральф притормозил, дожидаясь, пока полицейские уедут.

— Хорошо, что у меня нет оружия, — как бы вскользь заметила Эми, — иначе я давно пристрелила бы эту парочку. Вечно тут шныряют, что-то вынюхивают. Всячески дают понять, что они тебя запомнили.