Возмездие - Сергей Майдуков

Человек спал на сложенном втрое пледе, служившем ему в качестве подстилки. Места было маловато, но он приспособился, потому что проводил здесь не первую ночь. Рядом с изголовьем были сложены вещи: телефон, зарядное устройство, бутылка с водой, пистолет с сильно скошенной рукояткой. Обладатель всего этого богатства спал на спине, подложив под голову маленькую подушечку, которую Эльза сделала и вышила для Иванки. Чем укрываться, он не нашел, так что лег одетым. Отопление не работало, и в квартире было прохладно.

Корчак уже полностью свыкся с темнотой и видел, как мерно поднимается и опускается грудь спящего. Предстоящее убийство не вызывало в нем никакого внутреннего протеста, но его слегка подташнивало. Он ощутил, что его сердце забилось быстрее. Прямо перед ним лежал человек, которого нужно лишить жизни. Возможно, он лично никак не был причастен к нападению на спортклубы и лесничество. Хотя вряд ли. Чем тогда он занимался в банде? И для чего прятался за диваном?

Корчак убрал пистолет подальше и опустился на колени рядом с лежащим. До его обострившегося слуха доносились звуки дыхания. Он поудобнее взял рукоятку двадцатисантиметрового ножа. Не думал он, что набор понадобится ему для подобных целей. Впрочем, он многого не предвидел и не ожидал. Пришло время прозрения. Корчак наклонился ниже.

Звериный инстинкт заставил бандита пробудиться. Глаза его открылись. Корчак развернул нож рукоятью вниз и трижды ударил бандита в лоб, стараясь попадать как можно ближе к переносице. Одновременно с этим его левая рука накрыла рот парня, лишая того возможности крикнуть, предупреждая своих. Острие ножа коснулось выпученного и тотчас закрывшегося глаза. Второй глаз бандита следил за Корчаком с изумлением, переходящим в ужас. В обычной жизни он мог быть очень храбрым и отчаянным человеком, однако сейчас, находясь на волосок от смерти, не сделал попытки освободиться или оказать сопротивление. Чтобы пленник вдруг не собрался с духом и не передумал, Корчак сел на него верхом, блокируя голенями руки, и усилил нажим ножа. Из разреза в веке выступила кровь, казавшаяся в потемках черной. Лоб бандита тоже был покрыт кровавыми разводами.

— Ты один? — спросил Корчак почти беззвучно.

Открытый глаз утвердительно закрылся.

— Где моя семья?

Бандит попытался покачать головой, но ему помешала ладонь, лежащая на нижней половине лица. Корчак убрал руку, сжал в кулак и еще несколько раз ударил бандита, чтобы лишить его воли к сопротивлению.

— Где моя семья? — повторил он вопрос. — Ты был в лесничестве во время нападения?

— Нет, — выдавил из себя пленник.

— Что-нибудь слышал об этом?

— Женщину и детей не поймали, — прозвучал ответ. — Им удалось уйти. Я не вникал.

Мгновенная радость, наполнившая душу Корчака, едва не сподвигла его на какой-нибудь великодушный поступок, что, конечно же, было совершенно недопустимо.

— Жить хочешь? — спросил Корчак.

Ответ был известен заранее, и он был однозначно утвердительным. Корчак приставил нож к беззащитной шее противника, направив острие под нижнюю челюсть.

— Назови мне пятерых своих братанов, — велел он. — Под теми же именами или кличками, что они занесены в твой мобильник. Быстро!

Бандит облизал губы и стал перечислять:

— Кацо. Тесак. Балабан. Бодрый. Аист… Хватит? Могу еще назвать.

— Не надо, — сказал Корчак. — Достаточно.

— Не убивай, — попросил бандит. — Ты обещал.

— Я ничего не обещал. Я спросил: «Жить хочешь?» Но я не сказал: «Жить будешь».

В глазах бандита проступило понимание. Он дернулся. Это было его последнее движение. Корчак воткнул нож в беззащитное горло и налег на рукоять, проталкивая сталь вглубь головы.

Дойдя до упора, он вытащил лезвие и вскочил, чтобы не обрызгало кровью. Он ожидал, что смерть наступит мгновенно, но в слабом уличном свете было видно, что обращенное к нему лицо все еще живое и глаза на этом лице смотрят совершенно осмысленно. Рот бандита беззвучно открылся и закрылся. Сквозь сомкнутые губы вытекли две струйки крови, превратившие лицо в подобие белой клоунской маски с широкой ухмылкой.

Бандит сделал еще одну попытку заговорить, закончившуюся нечленораздельным сипением. Должно быть, лезвие рассекло трахею. Сонная артерия была перерезана тоже. Стоя рядом с умирающим, Корчак явственно видел, как вокруг головы натекает лужа, образуя нечто вроде темного нимба. Она получилась почти идеально круглой и продолжала увеличиваться.

Между тем бандит все еще был жив и продолжал тоскливо смотреть на своего убийцу. Смерть забирала его медленно и незаметно. В какое-то мгновение из двух людей, находящихся в комнате, живым остался только один.

Корчак подумал, что забыл спросить бандита, как его зовут, но теперь, разумеется, было поздно. Осталось лишь тщательно вытереть пол, закатать покойника в плотный полиэтилен вместе с пропитавшимися кровью тряпками и пледом, а потом обмотать все это скотчем.

Ключ от двери, ведущей на крышу, у Корчака имелся. Прошлым летом он хотел устроить там площадку отдыха с беседкой и мангалом, но не сумел добиться разрешения от жилищной конторы. Заведующая вымогала пять тысяч долларов, а Корчак полагал, что подпись этой жирной крысы не может стоить так дорого. Когда она сократила свои притязания вдвое, он успел охладеть к идее, и заведующая осталась ни с чем. А ключ Корчак не вернул.

«И снова все складывается так, как будто ситуация была известна и готовилась заранее, — размышлял Корчак, роясь в кладовой размером с комнату, в каких, случается, живут целые семьи. — Ключ, палатка, которой мы так и не воспользовались ни разу. Но ведь я ее зачем-то купил. И теперь она пригодится. Черт, как хитро все устроено! Хотел бы я когда-нибудь понять, как именно».

Он вытащил палатку, положил ее рядом с тюком и отправился открывать дверь на крышу. Замок не сменили, выход не загородили. Корчак вернулся в квартиру, взвалил труп на плечо и совершил вторую ходку. Она его доконала. Выбравшись на крышу, Корчак свалился вместе со своей ношей и долго отдувался, ожидая, пока в ногах исчезнет дрожь. После этого он вернулся в квартиру за палаткой, пистолетом и телефоном убитого и продолжил приготовления.

Для начала он сорвал с тела полиэтиленовую оболочку и предал огню на дальнем конце крыши. Затем выкинул свернутый в узел плед, постаравшись добросить его до пустыря с редкими деревьями и кучами мусора. Вероятность того, что кому-то вздумается рассматривать грязный сверток и бежать с ним в полицию, была ничтожно мала, особенно учитывая обилие тающего снега и грязных луж.

Что касается трупа, то на крыше ему было самое место, ведь именно здесь предстояло разыграться новой кровавой драме. Корчак надеялся, что следователи, как обычно, спишут все на бандитские разборки, и намеревался утвердить их в этом мнении в самом ближайшем будущем. Он уже решил, что увезет семью и из этого дома, и вообще из города, так что его не беспокоило обилие пролитой здесь крови.