Солнечное настроение - Глория Му

– Ничего не знаю, – безапелляционно заявила Катерина Петровна. – Болеешь, не болеешь – это твое личное дело. А раз температура – ложись и лежи. Сейчас я дам тебе таблеточку. К утру как новая будешь.

– Не буду я таблетки глотать, – возроптала Ольга. – Я никогда таблетки не пью… И что за манера у людей такая: чуть что – сразу таблетку суют… Не буду я таблетку!

– Будешь, будешь… – Катерина Петровна вытряхнула из темного пузырька пару мелких желтеньких таблеток и зловеще добавила: – А то Анну к тебе не пущу.

– Наверное, Чижику ко мне так и так нельзя. – Ольга послушно проглотила лекарство, а потом уже поинтересовалась: – Что это я съела?

– Валерьянку. Все болезни от нервов… – Катерина Петровна подтолкнула Ольгу к дивану. – Ты давай ложись. Вон как шатает-то тебя… Совсем на ногах не держишься.

Ольге казалось, что она вполне уверенно держится на ногах, только вот трясет ее почему-то и очень плакать хочется.

Катерина Петровна вышла, плотно прикрыв дверь, а Ольга не раздеваясь хлопнулась на диван поверх покрывала и тут же заревела. Реветь было ужасно стыдно, но еще стыднее было вспоминать, как она спасала Чижика. Вот правда утонула бы, и Чижик без нее остался бы… И Игорь Дмитриевич нашел бы Чижику другую няню. А другая няня называла бы Чижика Анной Игоревной, заставляла бы носить очки, разрешала бы есть колбасу, а может быть, даже и против операции не возражала бы. Ольга аж задохнулась от ненависти к этой дуре, к этой гипотетической другой няне, и от страха заплакала еще сильнее, сунув голову под подушку, чтобы за дверью никто не услышал ее рыданий.

Кажется, она все-таки уснула, потому что вдруг почувствовала, что в комнате не одна, но не слышала, чтобы кто-нибудь входил. Чижик, наверное. Никого другого Катерина Петровна к ней не пустила бы.

Ольга повертела под подушкой головой, вытирая о простыню мокрое лицо, и вынырнула на свет божий. В кресле рядом с диваном сидел Игорь Дмитриевич и внимательно смотрел на нее. Очень печально смотрел, как показалось Ольге.

– Ты опять плакала, – сказал он с мягким упреком. – Почему ты плакала? У тебя болит что-нибудь?

– Ничего не болит, – сипло сказала Ольга и закашлялась. – И я не плакала. Я никогда не плачу.

– Да, я знаю, – согласился Игорь Дмитриевич и вздохнул. – Ты никогда не плачешь и никогда не болеешь.

– Никогда, – подтвердила Ольга хмуро. – Во всяком случае, раньше никогда не болела. Что ногу ломала – это ведь не считается, это с каждым может случиться. А сейчас – это просто недоразумение. Ерунда какая-то, не понимаю, с чего это Катерине Петровне вздумалось меня от людей изолировать.

Игорь Дмитриевич опять вздохнул, поднялся и пересел к ней на диван. Ольга сжалась, невольно отодвинулась, и на его лице мелькнуло какое-то странное выражение – не то обида, не то неудовольствие, не то печаль.

– Только не говори, что ты меня боишься. – Игорь Дмитриевич наклонился ниже, положил ладонь ей на лоб и близко заглянул в глаза. – Как мы уже выяснили, ты вообще ничего не боишься – ни ноги ломать, ни в воду прыгать… Даже если не умеешь плавать. Даже если в воде такие страшные зубастые звери, как бедная старушка Дафна…

Ольга вспомнила свой позор с этим несостоявшимся спасением утопающих и даже зажмурилась от стыда.

– Перестань. – Его ладонь поползла по ее влажной щеке, погладила висок, зарылась в волосы, а потом он вдруг слегка шутливо дернул ее за ухо. – Перестань, Оленька… Ну что ты как маленькая… буквально. Знаешь, что я думаю?

Ольга открыла глаза и встретилась с его задумчивым взглядом. Он улыбнулся, опять положил ладонь на ее лоб и убежденно сказал:

– Ты – совершенно героическая личность, вот что я думаю. Даже Пашка сказал, что ни за что в море не сиганул бы, если бы плавать не умел. А он у нас вообще бесстрашный рыцарь. Что уж обо мне говорить, я и в лужу бы не полез, если бы плавать не умел.

– Глупости какие. – Ольга попробовала вывернуться из-под его прохладной руки, но Игорь обхватил ее лицо уже обеими руками, не давая ей отвернуться. Ольга слегка запаниковала и быстро спросила: – Даже ради Чижика не полезли бы? Так не бывает.

– Ну… некорректная постановка вопроса. – Игорь неожиданно для себя смутился, убрал руки и даже отвернулся. – Ради Чижика я… В общем, я имел в виду, что ради чужих людей никто бы ничего подобного… – Он вдруг опять запнулся, быстро глянул на нее и испуганно сказал: – Оленька, я чушь какую-то говорю, ты не обращай внимания! Конечно, ты Аньке не чужая, и Анька тебе… Я совсем другое сказать хотел!

– Я понимаю, – сказала Ольга, не глядя на него. – Я все понимаю, Игорь Дмитриевич, вы не беспокойтесь.

– Да нет, ты, наверное, не понимаешь. – Он отвернулся, помолчал и сказал напряженным, чужим голосом: – Наталья… ну, моя бывшая жена… она бы ради Чижика и в лужу не шагнула. Чтобы туфли не испачкать.

Ольга ему не поверила, но возражать не стала. Если мужик что в голову взял – это потом и колом не выбьешь. Мужик всегда все лучше всех знает и лучше всех во всем разбирается, а если и не разбирается – все равно во всем прав потому, что мужик. Молчание становилось тяжелым, и Ольга от неловкости спросила:

– А эта бедная старушка Дафна – кто это?

Игорь Дмитриевич повернулся к ней и заулыбался облегченно:

– Дафна – та самая дельфиниха, которая тебя из воды вытолкнула. Самая умная во всем дельфинарии. Этери даже считает, что Дафна умнее очень многих людей. И характер у нее замечательный – такая веселая, и добродушная, и игривая, как котенок… Ты ее испугалась, да? Признавайся.

– Да, – призналась Ольга. – Ну и что? Они все такие большие, и зубы как у крокодилов… Мало ли что…

– Не обманывай. – Игорь Дмитриевич погладил ее по голове и вздохнул. – Ничего ты не испугалась, ты вообще ничего не боишься. Завтра в Геленджик поедем, там платный дельфинарий есть, для туристов. Посмотришь, сколько народу с дельфинами хотят поиграть, и даже деньги за это платят. И никто не боится, даже совсем маленькие дети. Поедем?

– Поедем, – рассеянно согласилась Ольга. Что ж не поехать… Ведь не будут же ее заставлять играть с дельфинами в этом их платном дельфинарии? – Только я думаю, что Катерина Петровна меня не пустит, если температура не упадет.

– Упадет, – успокоил ее Игорь Дмитриевич. – Это не простуда, это шок. Поспишь – и все пройдет.

Он наклонился, взялся за подушку, собираясь поправить ее, и вдруг замер, изумленно подняв брови и открыв рот.

– Что это? – Игорь Дмитриевич вынул руку из-под подушки и выпрямился. В руке его тускло блеснул кинжал в чеканных серебряных ножнах. – Это что ж такое, а? Ты что – всегда оружие в постели хранишь?

И он стал хохотать. Смеялся и смеялся, и никак не останавливался, а потом вынул кинжал из ножен, увидел тонкое деревянное лезвие и захохотал еще сильнее.

Ольга сжимала зубы, хмурила брови, морщила нос, но ничего не помогало, и она тоже засмеялась.