Неотразимый соблазнитель - Кит Доннер

Если бы только он не спал, она пошла бы к нему и попыталась оправдаться, с болью вспоминая тот последний раз, когда она была в его комнате. Черная ночь, расцвеченная серебряными звездами, дразнила ее, не давая заснуть, усиливая неловкость и беспокойство. Ей нужна хорошая книга, чтобы отвлечься от проблем.

Пейшенс набросила синий муслиновый халат, надела тапочки и на цыпочках вышла из комнаты. Двери в библиотеку были закрыты, как обычно. Большинство домашних предпочитало легкую веселость гостиных.

Повернув золотую дверную ручку, она робко переступила через порог и тихо закрыла дверь, не осознавая, что задержала дыхание из страха, что может потревожить чьи-то грезы. Все тихо. Она прислонилась к двери и выдохнула, прежде чем испуганно взглянуть вперед.

Брайс стоял на коленях перед камином, мешая тлеющие угли, чтобы согреть продуваемую сквозняками комнату. На нем были только черные вечерние брюки. Мышцы на его спине и руках легко перекатывались, выполняя простую задачу. Что он здесь делает? Может быть, он не слышал, как она вошла, и она сможет потихоньку проскользнуть обратно…

— Кажется, вам тоже не удается уснуть, — произнес он безразличным тоном. Потом повернулся к ней и спросил: — Помочь вам выбрать книгу?

— Да. Нет… я подумала, что стану читать и усну… — Она умолкла. — Но сейчас меня клонит в сон, и я думаю, что могла бы…

— Останьтесь, — приказал Брайс. Она судорожно сглотнула. Настал час расплаты.

Брайс жестом указал на ближайшее кресло:

— Если хотите, можете сесть. Разговор предстоит долгий.

Брайс сел в кресло у камина.

Пейшенс поборола страх и потерла плечи, чтобы согреться. Она села на стул, стоявший у двери, чтобы сбежать.

— Больше никаких шарад. Я хочу знать, кто вы на самом деле и почему вы здесь. Леди Элверстон вы тоже солгали?

У Пейшенс вырвался вздох, и во рту пересохло. С чего начать? Пейшенс знала, что Брайс не простит ей обман.

— Поверьте, я не лгала леди Элверстон, которая была так добра ко мне. Все знают меня как мисс Пейшенс Мендели из Сторрингтона.

— Ваши родители?

— Они умерли несколько лет назад. Мой брат Луис баронет Мендели из Сторрингтона.

— Что вы делаете в Уинчелси? Зачем стали служанкой в моем доме?

— Даже не знаю, с чего начать.

— Как насчет того вечера, когда мы встретились на Моп-фейр?

Она покачала головой:

— Нет, милорд, это началось раньше. Понимаете, когда мой брат Руперт…

— Молодой человек в тюрьме, обвиняемый в убийстве и государственной измене?

Пейшенс кивнула.

Брайс испытал огромное облегчение, когда понял, в чем дело.

— Совершенно верно. Я приехала в Уинчелси, чтобы спасти Руперта. Наш поверенный в Сторрингтоне сказал мне, что нужны доказательства невиновности моего брата, поэтому я и приехала в Уинчелси.

— А почему вы решили выдать себя за мою горничную?

— Тогда это казалось мне хорошей идеей, другой у меня не было. Видите ли, когда я приехала в Уинчелси, то узнала, что мой брат исчез. Я не могла вернуться домой, и мне негде было остановиться. Я подумала, что ваш дом рядом с Уинчелси, и, работая у вас, я смогу искать брата.

Брайс опустился на диван, и устало провел рукой по лбу.

— Вы могли найти место практически везде, почему именно мой дом?

Пейшенс не могла сидеть больше ни минуты под этим его испытующим взглядом. Она подошла к окну, чтобы ответить на этот его проклятый вопрос.

— Я… со слов Руперта, который узнал это из надежного источника, я поняла, что… что… — она откашлялась и выдавила: — что вы можете быть шпионом, продающим секреты французам. Руперт настаивал, что наш кузен, Карстерз, был уверен, что вы французский шпион и что вы навели подозрения на Руперта, чтобы отвлечь констебля от себя. — Последние ее слова посыпались скороговоркой. Пейшенс смотрела куда угодно, только не на человека, которого только что обвинила в предательстве.

Брайс не верил своим ушам. Он не знал, обидеться ему или смеяться.

— Я решила, что, работая в вашем доме, смогу наблюдать за вами, и когда вы станете шпионить, сообщу констеблю и спасу моего брата.

Брайс покачал головой. Слишком фантастическая история, чтобы поверить. И все же он поверил. Он не мог сердиться на Пейшенс, она делала все ради спасения брата. И Брайс восхищался ею. «Даже если она пыталась отправить в тюрьму меня». Только он знал, что констебль даже не стал бы рассматривать ее обвинения против него.

— Карстерз сказал вашему брату, что я французский шпион? — Он не видел, как она кивнула.

Это во всех отношениях имеет смысл. Поскольку Карстерз работал на французов, кузен Пейшенс навел констебля на Руперта, в то же время натравив Руперта и Пейшенс на него, Брайса. Очень умно.

Брайс быстро подошел к Пейшенс и схватил ее за плечи.

— Так вы, поэтому пришли в мою комнату в ту ночь? Решили, что, если принесете величайшую жертву, это будет еще один способ найти доказательства моей вины? — Он так далеко зашел в мгновенно охватившем его гневе, что не заметил печаль и боль в ее больших ореховых глазах. Ее волосы рассыпались по плечам.

— Нет, у меня не было намерения оставаться с вами. Я только хотела объяснить, где была во время паники из-за вторжения. Тогда я уже знала, что вы не способны на предательство или убийство, и хотела попросить вас помочь Руперту, но не решилась. — Если она упомянет, что осталась в ту ночь с ним, потому что любит его, успокоит ли это проснувшегося в нем зверя?

— Когда же вы намеревались рассказать мне о вашем брате? После той ночи у вас было множество возможностей сделать это.

— Я решила рассказать вам все в тот вечер, когда мы приехали в Лондон. Но вы знаете, что случилось. Потом леди Элверстон поговорила со мной, и мы договорились, что вас больше убедит моя личность, если я буду прилично одета. — Она подняла глаза и поймала его мрачный взгляд. — Прошу у вас прощения за маскарад, который я устроила, конечно, это было глупо. И я искренне сожалею, что не сказала вам раньше, считая, что у вас будет причина вышвырнуть меня из дома.

Ей еще нужно было сказать одну вещь. Дрожащим голосом Пейшенс сказала ему:

— Если я и сделала вам больно, то себе я сделала еще больнее. — Слеза скользнула по щеке раньше, чем она успела поймать ее.

Во время ее извинений злые линии на его лице превратились в любезность.

— Этот вечер казался важным для вас. Почему? — Его голос был почти нежным.

В ее глазах стояли слезы, сердце сжалось, она икнула.

— Я думала, если вы увидите меня как равную, я могла бы заслужить ваше… — «Любовь, привязанность», — хотелось сказать ей, — уважение.

Он стоял настолько близко к ней, что она видела, как голубые льдинки в его глазах тают.