Игра нипочем - Феликс Разумовский

И, усевшись рядом в позе рачительной хозяйки, налила себежасминового чая. Судя по фигуре, она только им одним и питалась.

Макароны были действительно, как он любил, – с маслом,сыром, перцем, колбасой, ветчиной и непременно соевым соусом. Количество – доотвалу.

– Слушай, а откуда ты знаешь насчет макарон? – снабитым ртом поинтересовался Песцов. – И про соевый соус?

– Тоже мне бином Ньютона! – улыбнуласьБьянка. – Я с кем попало не вожусь, так что справки о тебе какие-никакие,а навела. И про службу, и про художества твои, и про амуры… Ты у нас, Богданыч,орёл. А ещё ты кобель. Что, в общем, даже и славно. Хуже, если наоборот…

– Вы что там с генералом, сговорились моих любовницсчитать? – поперхнулся Песцов. – Лучше скажи, что в коробочке лежит.Я же честный, я не заглядывал…

– С генералом я особо не разговариваю. То есть яговорю, а он делает. – Бьянка взяла кусочек сыра. – А что докоробочки… Понимаешь, есть вещи, которые мешают спать, и есть, которые мешаютжить. Так что лучше тебе просто не знать. Поскольку ты мне, Сёма, оченьсимпатичен. И знаешь, почему? – Она куснула корочку белыми зубами и выдаланеожиданное пояснение, оно же закономерное: – Потому что дурак.

Песцов успел мысленно вернуться к эпизоду в подвале, ноБьянка невозмутимо продолжала:

– В хорошем смысле, конечно. Вот, глянь. – И онавытащила колоду карт, положила рядом с тарелкой. – Это карты таро, слышал,наверное. А вот нулевой аркан – «Шут», он же «Безумец», – одним словом,дурак.

Песцов увидел изображение человека с посохом, идущего покраю обрыва. Ему сразу бросилось в глаза, что одетый в лохмотья гражданин невписывался в законы привычной логики. В самом деле, вот он спешит, но не хочетбросить тяжёлую ношу, его ногу дерёт злющая собака, но он не отгоняет еёпосохом, перед ним простирается пропасть с кровожадным крокодилом, но человекдаже не смотрит в сторону бездны… Напыщенная бестолочь или блаженный?.. А ктоего знает, может, он владеет левитацией, умеет управлять временем и не по зубамникакому крокодилу. Может, ему просто нужно, чтобы его держали за дурака…

– Это он не альпинизмом занимается, –прокомментировала Бьянка, – это он по жизни идёт. Над пропастью во ржи.Рожь, извини, не нарисована. Ещё тут должна быть дудочка вроде флейты. И грызтьпацана должна не собака, а большой рыжий кот наподобие камышового. Толькодураку без разницы, у него от бешенства прививка. А под лохмотьями – кевларовыештаны. И трость у него с секретом, с выдвижным клинком. Этак в полметра исмазанная тяжёлым кадаверином. А еще у дурака периферическое зрение –закачаешься, видит, как муха или стрекоза, на триста шестьдесят… Слушай,Песцов, а зачем ты деньги в этот детский фонд посылаешь? Ведь всё равноразворуют…

Глаза цвета фиалки смотрели на Семёна с познавательныминтересом. Как на диковинный фрукт, ещё ни разу не пробованный. Кислый будетили сладкий? Одно ясно: оскомину не набьёт.

– Разворуют, – подтвердил Песцов, вздохнул и понёспосуду в мойку. – Но и детишкам что-то останется. Слушай, а твоя девичьяфамилия, часом, не Ленорман?

– Я что, похожа на замужнюю? – рассмеялась Бьянка,но сразу опять стала серьёзной. – А таро, чтобы ты знал, это не «любит нелюбит», а информация к размышлению. Ключ, инструкция, описание, рассказ вкартинках для неразумных. Для недалёких профанов, суетящихся над сокровенным…Впрочем, ладно, суетиться им всё равно осталось недолго… – И, словно быпоняв, что слишком разоткровенничалась, Бьянка со вздохом сменила тему: –Песцов, а ты чего меня тогда не бросил? Ведь облажались, напортачили,наоставляли следов, и ещё неизвестно, чем всё закончится. Нет бы успокоилстарушку да и слинял себе тихо, не подставляясь… Может, ты в самом деле свольтами?

– Ага, и притом не слепой, – усмехнулсяПесцов. – Думаешь, не заметил, как ты мне в морду хотела брызнуть из своейпшикалки, да раздумала. Вот и я тебя спрошу, почему?

Он вдруг почувствовал, что начинает западать на эту Бьянку.Инопланетянку из Шамбалы, лезущую не в своё дело. Хозяйку таинственнойкоробочки, о которой шутам, безумцам и просто дуракам лучше не знать. И котораятак божественно готовит его любимые макароны…

– Для начала за это надо выпить. – Бьянка убралаколоду и вытащила из пенала позвякивающий пакет. – Ты там что-то говорилнасчёт мартини… Ловлю на слове!

Чокнулись, провозгласили брудершафт, вроде бы в шуткупоцеловались и… Дальнейшее Песцов так потом в памяти толком и не восстановил.Это был, как говорят французы, консьон, любовный удар, смерч, ураган, торжествонеистовой страсти. Причём для обоих. Что Песцов, что Бьянка потеряли голову, азаодно и чувство времени, реальности и меры. Это было не просто здорово, этобыло неописуемо, неповторимо, невыражаемо словами и неподвластно перу. Какиемогут быть слова для описания счастья?

– Ух, – потянулась Бьянка, когда везувий страстиначал кое-как входить в берега, а за окном погасли питерские фонари – наступалоуже новое утро.

Наступало конкретно в любви и, хотелось бы думать, вгармонии.

Песцов проводил Бьянку взглядом. «Завтрак готовить пошла…»Он ещё немного повалялся, чувствуя, что любит весь мир, посмотрел на улицу, наворобьёв и отправился в кухню:

– Привет.

И сразу понял, что по крайней мере насчёт завтрака крупноошибся. Бьянка сосредоточенно горбилась перед зеркалом, натягивая латекснуюмаску. Фальшивую личину в стиле «это Фантомас».

– Ладно, не буду мешать, – пообещал Песцов и,мрачнея, потопал под душ.

Когда он вернулся, Бьянка уже завершила преображение.Широкие скулы, курносый нос, морщины, двойной подбородок. Невзрачная, увядающаягражданка лет сорока.

– Ну вот и всё, – сказала она.

«Понимай как хочешь», – подумал Песцов.

Вслух он спросил:

– Мы как, ещё увидимся?

– Едва ли, – растянула маску Бьянка. – Тыпросто мой каприз. Привал. Тайм-аут. Возможность почувствовать себя слабой.Надеюсь, больше этого не повторится. Мы с тобой, извини, в слишком разныхвесовых категориях. Не обижайся, ты даже не представляешь, Сёма, насколько.

И ушла. И даже не поцеловала его напоследок. Резкоповернулась – и щёлкнула дверь.

«Да и кто с такой-то рожей будет её целовать…»

Вот тебе и любовь, вот тебе и гармония. Песцов горестновздохнул и шагнул к холодильнику.

«Кобель позорный, вот уж правда святая. Всё зло от баб.Лямур, тужур – вот оно было и нет, а проблемы остались…»

Он уже собрал вещички и заканчивал убирать следы, когдапроснулся мобильник. Причём не простой, а резервный, очень редко используемый.Этот номер знали немногие.

– Черт, – нахмурился Песцов, пошёл на звук,почему-то заранее ожидая беды. Поднял телефон, словно дохлую гадюку: – Алё?