Зимняя мантия - Элизабет Чедвик (Англия)

Вильгельм предложил ей сесть.

– Ты уже говорила со своим мужем, племянница?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, сир, и я не хочу его видеть.

Вильгельм задумчиво посмотрел на нее.

– Почему?

Всю дорогу до Винчестера Джудит искала ответ на этот вопрос, но так и не нашла. Если она скажет, что не хочет видеть мужа, потому что он выводит ее из душевного равновесия, дядя сочтет ее глупой.

– Итак? – настаивал Вильгельм. Она опустила глаза.

– Наш брак распался в тот день, когда он вернулся со свадьбы Ральфа де Гала и рассказал мне, что он сотворил, – призналась она.

Она сразу почувствовала, какой напряженной стала обстановка в комнате.

– И что он тебе сказал?

Джудит проглотила комок в горле. Она чувствовала, как застревают слова. Говорить ей или молчать?

Ее муж или ее кровная родня? Все просто, если ставить так вопрос. И все же она колебалась. Когда она начала говорить, ей пришлось откашляться.

– Он сказал, что Роджер Херефордский и Ральф де Гал хотят в союзе с датчанами свергнуть вас, и он поклялся им не препятствовать. – Она так сжала руки, что ногти впились в ладони.

– Ты уверена? – спросил Вильгельм.

– Да, сир, уверена. Я сказала ему, что он дурак, что его использовали, но он не хотел слушать. Он чуть не ударил меня. Но я сказала ему, что он должен ехать к вам и просить прощения, но он отказался, потому что дал клятву Ральфу де Галу. После этого я сказала, что не могу больше быть его женой. – Она наклонила голову и почувствовала, как слезы жгут глаза. Но она не позволила им пролиться. – Это правда, он поехал к аббату Улфцителю и архиепископу Ланфранку, потому что его мучила совесть, но мне думается, он тянул время и ждал, не победит ли де Гал. Когда этого не случилось, он приехал сюда и во всем признался.

Затянувшееся молчание прерывалось лишь только треском угля в жаровнях и стуком ставни на ветру.

– Я так и думал, – наконец произнес Вильгельм, – хотя мне не хотелось в это верить.

– В нем нет стержня, – презрительно заявила Аделаида. – Я знала это с самого начала. Он похож на ту медвежью шкуру, которую носит. Все блеск и показуха, без содержания.

– Он скорее слаб, мадам, легко сбивается с пути, – попытался заступиться за Уолтефа Ланфранк.

– Слова не имеют значения, – огрызнулась она. – Важны поступки.

– У меня нет места для слабых. – Вильгельм поднялся и принялся вышагивать по комнате. – Он снова показал, что не достоин доверия, и мое терпение истощилось.

– И как вы с ним поступите? – поинтересовался Юдо, поглаживая ямочку на подбородке. – Ясно, что вы не можете вернуть ему его земли. Как ни посмотри, но он совершил предательство. Нельзя же держать Роджера Херефордского в темнице и отпустить Уолтефа Хантингдонского. Ведь его вину подтвердила его жена, ваша племянница.

Вильгельм продолжал шагать взад-вперед, кипя от ярости, которая никак не отражалась на его лице.

– Мне придется наказать его, – сказал он.

– Вы думаете, это мудро? – вмешался Ланфранк. – Он популярен среди английского народа, а восстание было подавлено в зародыше. Уолтеф уверяет, что он не собирался принимать в нем активное участие.

– Вы за него? – круто повернулся к нему король. Архиепископ развел руками.

– Нет, сир, я только предлагаю отнестись к этому делу с осторожностью. Я не отрицаю, что он принес вам много вреда и что его следует наказать…

– Обещание не вмешиваться равносильно активному участию, – перебил его Вильгельм. – Я прекрасно знаю, что, если бы датские суда прибыли раньше, он бы встречал их на берегу, помогая высадке. – Он повернулся к Джудит. – Это так, племянница, или ты думаешь иначе?

Джудит закусила губу.

– Это зависит от того, насколько он подвержен влиянию других. Я думаю, что он пытался жить, как мы, но ему это давалось с трудом.

– Если Уолтефа так обожают англичане, то пусть его судят по английским законам, не по нормандским, – елейным голосом вставил Юдо. – Это покажет, что вы готовы к компромиссу и не пытаетесь помешать действию английского правосудия. Разумеется, – добавил он, – Роджера Херефордского следует судить по нашим законам, поскольку он нормандец.

– Звучит разумно… – медленно протянул Вильгельм. – А как англичане поступают в таких случаях?

Все присутствующие были нормандцами и не знали толком ответа на этот вопрос. Хотя по блеску в глазах отчима Джудит поняла, что он-то в курсе дела. Но он промолчал.

– Он должен быть посажен в тюрьму, как граф Роджер, а мы тем временем выясним все подробности, – решил Вильгельм. – Несправедливо, если один из них будет пользоваться гостеприимством нашего двора, а другой томиться в темнице.

– Вы можете снять с графа Роджера оковы и посадить его под домашний арест, – предложил Ланфранк.

– Исключено, – резко возразил Вильгельм. – Более того: чем дольше я обо всем этом думаю, тем меньше мне хочется прощать. Это восстание не увенчалось успехом только благодаря бдительности моих верных сторонников.

Король замолчал, и все вздохнули с облегчением. Принятое решение удовлетворило всех собравшихся. Тут же послали стражников, приказав им отвести Уолтефа в тюрьму.

– Ведь знала я, что ничего путного из этого брака не выйдет, – пробормотала Аделаида. Они с Джудит вернулись на женскую половину, и Джудит приказала служанкам немедленно упаковать вещи для возвращения в Нортгемптон.

– Тебе тоже особо нечем похвастать, мама, – заметила Джудит.

– По крайней мере, никого из моих мужей нельзя обвинить в предательстве, – парировала Аделаида. – Мы с Юдо понимаем друг друга, а живем врозь по взаимной договоренности.

Джудит боролась с желанием закричать на мать. Чтобы чем-то занять руки, она выхватила у служанки платье и принялась его складывать.

– Ты уедешь, не поговорив с мужем? – удивилась Аделаида.

– Мне не о чем с ним говорить. – Одна мысль о том, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, вызывала у нее тошноту – как в первые месяцы беременности.

– Я бы нашла что сказать.

Джудит повернулась к матери.

– Как ты не понимаешь? – нетерпеливо произнесла она. – Все это уже позади. Я уже сказала ему, что я действительно о нем думаю. Пока он в тюрьме, я свободна – это для меня главное.

Аделаида сложила руки на груди.

– Это как сказать.

Джудит покачала головой.

– Дядя вышлет его из Англии, как выслал Эдгара Ателинга. Что он еще может сделать?

– Это будет зависеть от того, кого твой дядя станет слушать. Ланфранк слишком мягок, и, если Вильгельм примет его доводы, Уолтефа могут даже отпустить.