Со мной так нельзя!: каким бывает насилие и как его распознать - Светлана Морозова

…Так вот, однажды вечером Демба и Кумба добрались до Мака-Кули. Здесь жил среди своих преданных учеников Мадьякате-Кала, знаменитый марабут, который совершил невесть сколько паломничеств в Мекку.

С утра до вечера, а часто и с вечера до утра в этой деревне не прекращались молитвы, славословия Аллаху и его пророку, чтение Корана и жизнеописаний святых.

Демба и Кумба были приняты в доме Мадьякате-Кала так, как повсюду принимают путников, прибывших издалека. Кумба поела вместе с женщинами, а Демба разделил ужин с мужчинами.

Когда поздно ночью пришло время ложиться спать, Кумба не захотела идти в отведенную для них с Дембой хижину.

«Муж от меня отказался», – объяснила она и рассказала, как Демба в гневе вернулся с поля, как она сносила его брань и терпела побои. Демба признался, что кричал на жену – о! не так уж сильно, как она говорит! Да, он поднял на неё руку – пустяки, всего несколько тумаков, но он вовсе от неё не отказывался.

– Нет, ты от меня отказался!

– И не думал я от тебя отказываться!

Уже готов был разгореться старый спор, но тут вмешался Мадьякате-Кала. Он сказал Таре, самой молодой из своих жен:

– Уложи Кумбу в своей хижине, мы разберёмся в их деле завтра, иншалла!

И муж с женой улеглись врозь, как и каждый вечер после той злополучной ночи, когда Голо с ватагой сорванцов, не предвидя последствий своих проказ или просто не считаясь с ними (вероятно, так оно и было, ведь обезьяны знают обо всем, что происходит у людей), опустошил арбузное поле.

Занялся новый день; подобно другим дням в Мака-Кули, он прошёл в труде и молитвах – в труде у женщин, молитвах – у мужчин.

Мадьякате-Кала сказал накануне: «Мы разберёмся в их деле завтра, если будет угодно Аллаху». Но время шло, а он так и не позвал к себе, не расспросил ни одного из супругов. Кумба помогала женщинам по хозяйству и на кухне. Демба молился вместе с мужчинами и слушал разъяснения учёного марабута.

Солнце, окончив трудовой день, покинуло своё поле, политое индиго, когда на нём уже расцветали первые звёзды, предвещая богатый ночной урожай. Муэдзин выкрикнул на все четыре стороны призыв к вечерней молитве.

Имам Мадьякате-Кала повёл верующих по долгой и трудной, полной всяких ловушек Дороге Спасения.

Тела наклонялись, лбы касались белого, как сахар, песка; затем головы поднимались и тела выпрямлялись, но колени продолжали сгибаться под ритмы священных строф. При последнем коленопреклонении головы повернулись сначала в одну сторону, потом в другую, чтобы поклониться ангелу справа и ангелу слева.

Едва успев промолвить «салям алейкум», Мадьякате-Кала быстро обернулся и спросил:

– Где тот человек, что отказался от жены?

– Я здесь, – ответил Демба из последнего ряда молящихся.

– Человек, твой язык опередил мысль, и уста произнесли истину. Пусть же его жена спокойно возвращается к матери, её муж признал перед всеми, что он от неё отказался.37

А ведь не зря Юля столько лет прилежно училась и настойчиво овладевала профессией! Найти работу, позволившую перебраться из кризисного центра на съёмную квартиру, оказалось проще, чем она думала. А юристы центра помогли с разводом. Иначе, наверное, ничего не получилось бы… Юля, вопреки опыту всей семейной жизни, надеялась, что Артём легко откажется от плохой жены, не оправдавшей его надежд, однако получилось не так. В суде он устроил целый спектакль, заявляя, что Юля психически нездорова, что то, что ей казалось жестоким обращением, делалось исключительно для того, чтобы не допустить плохого исхода из-за её поведения как для неё самой, так и для дочери. Он настаивал на том, что должен сам воспитывать дочь, у него было заключение семейного терапевта, которого они с Юлей посещали вместе. Однако кризисный центр тоже выдал своё заключение, которое для суда показалось достаточно убедительным, и Ева осталась с матерью. По поводу этого Артём развернул в Интернете целую кампанию в поддержку родительских прав мужчин: он утверждал, что судья как женщина судила несправедливо, что мужчин в России притесняют, лишая их права воспитывать своих детей. На Юлины страницы в соцсетях вылился такой поток грязи и оскорблений, что та уничтожила все свои аккаунты и несколько дней плакала (конечно, старалась, чтобы её слёз не видела Ева). Юля просыпалась от кошмарных снов и постоянно бегала проверять, заперта ли дверь: ей всё казалось, что вот-вот ворвётся бывший муж в компании своих новых товарищей.

После развода Артём внезапно позабыл про свои родительские чувства, которыми временно воспылал: выяснилось, что разрешение видеться с дочерью ему было совершенно не нужно, и он пренебрегал днями посещения. Ева совсем не вспоминала папу, с удовольствием ходила в детский садик возле дома, где у неё было много друзей, и выглядела довольной и счастливой. Юля думала, что она уже твёрдо встала на ноги, пришла в себя и может забыть произошедшее, как страшный сон. «Пусть бы он был счастлив, – твердила себе Юля, – как угодно, с кем угодно, только бы подальше от нас».

Она совсем было уверила себя, что так и получилось, если бы в один совсем не прекрасный день начальница не вызвала её к себе в кабинет. Юля зашла, гадая, в чём дело, и обнаружила, что у начальницы обеспокоенно сдвинуты брови.