Кассандра - Татьяна Романова

— Ваше сиятельство, ключница Хосефа, проработавшая в замке всю жизнь, рассказывала, что когда ваша матушка убежала, герцог приказал сжечь все ее вещи в большом костре на заднем дворе, — склонившись к уху Кассандры, сказала служанка. — Ключница тогда уничтожила все, что было на виду, а из нарядов сожгла только те, что хозяйка носила до свадьбы, а остальное заперла в гардеробной, надеясь, что герцогиня вернется. Она отдала хозяину только Библию и ноты, сказав, что жечь Святое Писание и священные гимны — грех. Они все знали, что хозяйка до свадьбы пела в монастыре Святой Каталины.

— Дай ей Бог здоровья, — пожелала Кассандра, — видно, она любила молодую хозяйку.

— Вашу матушку все любили, слуги до сих пор вспоминают ее добрым словом, как она была добра и проста, — подтвердила догадку хозяйки Лаура. Она оглянулась по сторонам и всплеснула руками. — Какие красивые платья!

Платья действительно были прекрасные. Все они были испанскими, только пара французских нарядов, с узкими лифами и пышными юбками, висящих отдельно, напоминала о пышном дворе королевы Марии-Антуанетты. В одном из шкафов вместе с шелковыми нижними юбками лежали и яркие многоярусные цыганские юбки и тонкие кофты с открытыми плечами и широкими, обшитыми бахромой рукавами.

— Здесь и цыганские наряды, — удивилась Лаура, стоя за ее спиной.

— В нас течет и цыганская кровь, — с достоинством ответила Кассандра, уловившая скептическую нотку в словах служанки, и тут же поддразнила суеверную девушку. — Разве ты не знаешь, что к цыганкам нужно относиться почтительно? А то скажу Хосефе, что ты без спроса решила сегодня отнести в деревню остатки хлеба от вчерашнего ужина.

— Боже мой, ваша светлость, да он ведь весь зачерствел, его никто больше не будет есть, а потом отдадут на скотный двор, — побледнев, залепетала служанка, — я обязательно спрошу у Хосефы, а она мне разрешит.

Лаура с ужасом смотрела на свою хозяйку. Оказывается, та читает мысли людей. Правильно говорили, что графиня была лучшей гадалкой в Гранаде. Что же теперь делать, как сохранить место?

— Не беспокойся, неси свой хлеб младшим братьям. Когда же стоишь рядом со мной, никогда не думай о том, что хочешь скрыть, — просто сказала Кассандра. — Никто тебя не уволит. Я знаю, как тяжело женщине честно заработать на жизнь.

Девушка начала перебирать наряды. Таких фасонов она еще не видела. Довольно пышные юбки с одной или двумя небольшими оборками, часто кружевные на атласном или шелковом чехле, узкие рукава до запястья и широкие шелковые пояса, контрастные к цвету платья, затягивающие тонкую талию.

— Какие красивые платья! Но как их носить? Я не знаю всех испанских правил, в Европе таких платьев нет. Придется тебе объяснить мне, как женщины носят такие платья, — обратилась к служанке Кассандра.

— Конечно, сеньорита, выбирайте любое, я правильно завяжу вам пояс и надену мантилью, других правил нет, — согласилась Лаура.

— Тогда, наверное, вот это светло-желтое, — решила Кассандра, — какая красивая вышивка тесьмой!

Платье из нежного шелка было украшено тонкой черной тесьмой, она так искусно имитировала разные узоры, что казалась вышитой на светлом шелке. На рукавах тесьма изображала шнуровку, на подоле и у низкого выреза корсажа она закручивалась и переплеталась, образуя полосу сложного орнамента. Лаура выбрала в шкафу белую кружевную кофточку с длинными, узкими рукавами и широкий атласный пояс.

— Сначала корсет, потом нижнюю кофту, а потом платье, — объяснила служанка, — у нас такой порядок.

Она помогла госпоже снять цыганский наряд и натянула на нее узкую кофточку со шнуровкой на спине, а затем они аккуратно, через голову надели платье. Кассандра расправила пышные юбки, а Лаура, прижав середину широкого кушака, начала обматывать сеньориту черным плотным атласом. Когда она завязала концы пояса на спине пышным бантом, из зеркала на Кассандру опять глядела совершенно новая женщина. Наряд очень шел к ее черным волосам с яркими светлыми прядями и золотисто-карим глазам. Фигура ее стала как будто выше, талия казалась тонкой, как тростинка, а кружевная кофточка, выступая из низкого выреза платья и из-за края его рукавов, делала наряд нежнее и трогательнее.

— Ах, сеньорита, какая вы красавица! Теперь только мантилью накинуть — и можно идти в церковь. Вся Гранада сбежится смотреть, как вы будете идти по улице, — восхитилась Лаура.

Она вставила высокий черепаховый гребень в волосы хозяйки и подала ей белую кружевную мантилью, затканную по тончайшей кисее белыми цветами и листьями.

— Какая красота! — поразилась Кассандра. — Что это за кружева?

— Это — блонда, самая лучшая, от монашек, — осторожно закрепляя мантилью на гребне, объяснила Лаура. — Ну, вот — теперь от вас глаз не оторвать.

Кассандра посмотрела в зеркало и согласилась, что белоснежная кружевная мантилья, ореолом окружившая ее голову, сделала ее прекрасной, как юная мадонна.

— Ой, мы забыли розу, — вдруг вспомнила Лаура, — сейчас, сеньорита, я добегу до вашей спальни, там только что поменяли цветы.

Она быстро выбежала из комнаты, оставив хозяйку у зеркала.

«Как странно, я — испанка, и чувствую себя ею, — подумала Кассандра, — но я ничего не помню, может быть, это мне все кажется, хотя я ощущаю себя частью этой страны».

Вернулась Лаура и, воткнув в волосы хозяйки около гребня алую розу с двумя зелеными листочками, поправила мантилью.

— Вот теперь все правильно, — довольно улыбнулась она. — Что прикажете с остальными платьями делать? Нести в вашу спальню?

— Да, наверное, а я пойду к отцу, — решила Кассандра.

Она незаметно для себя начала называть герцога отцом. Когда это вырвалось у нее в первый раз, старик заплакал, а глядя на него, заплакала и девушка. Она прижалась лицом к почти прозрачным рукам человека, которого нашла так поздно. Оба понимали, что счет его жизни уже пошел на дни. И оба старались наслаждаться последней возможностью общения друг с другом.

Сегодня после долгого отсутствия в замок вернулся дон Эстебан. Кассандра сидела около отца, рассматривая древний свиток с родословным древом семьи Молибра, она разбиралась в именах, а отец помогал ей, давая объяснения, когда деликатный стук в дверь известил о приходе дона Эстебана.

— Добрый день, ваша светлость, ваше сиятельство, — поздоровался он, — я выполнил поручение вашей светлости и готов доложить.

— Девочка моя, тебе будет не очень интересно — иди отдохни, ты и так все время тратишь на меня, — попросил герцог.

Кассандра поняла, что мужчинам нужно остаться наедине, и пошла к себе. Усталости она не чувствовала, но с удовольствием сняла узкое платье своей матери и полежала на кровати в одной кружевной кофточке и нижней юбке. Несмотря на закрытые ставни, жара была невыносимой. А в спальне герцога дон Эстебан достал из кармана продолговатый сверток в плотной бумаге и развернул его.

— Ваша светлость, я приехал в ваш мадридский дворец, когда дон Альваро был в городе. Поэтому мне пришлось долго ждать его отъезда в имения. Возможно, что он подозревал меня, но я сказался больным и посещал знакомого врача все это время. Наконец, ему надоело сидеть одному в городе, ведь двор и все аристократы уже выехали в загородные резиденции, а Мадрид опустел, и он уехал в Каталонию на все лето. В тот же день я начал поиски. Дону Альваро не известно, что я хорошо знаю все тайники, существующие во дворце, иначе он увез бы с собой то, что я нашел в его кабинете. Это — ожерелье вашей супруги, письмо от графа Монтойа, где тот требует с вашего племянника оплатить совершенное преступление, и целая пачка ваших писем, которые вы в течение многих лет писали своей супруге. Дон Альваро перехватывал их, до почты они не доходили.