Охота на Зверя - Ульяна Соболева

***

Улыбнулся репортерам, и меня как хлыстом по спине, даже дух захватило от этой дьявольской улыбки. Когда улыбается, его лицо меняется настолько, что хочется ослепнуть от этой красоты. Каждый раз, как будто весь воздух из легких вышибает. Схватил под локоть и повел к выходу, а мне хочется высвободиться и закричать. Закрыть уши руками и орать. Долго и очень громко. Потому что НЕ ТАК. Не так все должно было быть… Иначе. В моей голове это было иначе.

Я видела, как приезжаю к нему, как он бешено рад меня видеть, как жадно смотрит, как шепчет на ухо непристойные комплименты. А натолкнулась на ярость. Потому что душу своим вниманием. Раздражаю присутствием. Навязанным браком. Этими утопическими псевдо-отношениями.

– Не поехала, потому что у меня и в самом деле было много дел с фондом.

– И еще одна попытка, – сжал мою руку сильнее, – Правду!

– Не поехала, потому что не хотела ехать с тобой.

Ухмыльнулся, но в глазах появился металлический блеск.

– И вдруг передумала?

Продолжает тащить меня к машине, подталкивая вперед и не обращая внимание на попытки выдернуть руку. И захотелось уколоть его побольнее в ответ. Ужалить. Заставить почувствовать то же разочарование, что и я чувствую каждый день с ним. Если только этот Ник вообще знает, что такое чувствовать.

– Тебе не обязательно уезжать со мной. Да и провожать тоже не надо. Можешь до лестницы. Дальше папарацци не пойдут. Спектакль можно окончить прямо там. Охранники прекрасно справятся со своими обязанностями и проследят, чтоб я доехала домой.

***

Вот дрянь! Не говорит – режет каждым словом. В голосе нотки от откровенно злых до снисходительно-презрительных. И я ее за это презрение придушить готов. Прямо здесь. Но сначала оттрахать, чтобы избавиться, наконец, от этой больной зависимости, от мыслей о том, как бы всё могло быть на самом деле с ней. Не в фантазиях. Вырвался вперед, продолжая тянуть её за собой, сжимая запястье каждый раз, когда чувствовал, что хочет вырваться. Она не станет делать это откровенно. Только не прилюдно. Слишком много для неё значит мнение окружающих. Грёбаный статус нашей грёбаной семейки. Что ж, пришло время наглядно продемонстрировать моей строптивой малышке, кто является настоящим главой семьи. Когда вышли за пределы ипподрома, быстрыми шагами направился к парковке, не обращая внимания на её шипение позади.

Отпустил взглядом охранников и, кивнув водителю, швырнул Марианну на заднее сидение, не отпуская ее руки и отметив про себя, что парень всё понял правильно, и перегородку в машине поднял, включив погромче музыку в салоне.

Закрыл дверь и, развернувшись к Марианне лицом, рывком притянул её к себе так, что она упала мне на грудь. В глазах мелькнули непонимание и злость, а я склонился к её лицу и, в очередной раз не сдержавшись и глубоко втянув в себя ее запах, прорычал:

– Ни один охранник не сделает с тобой то, что сделаю сейчас я, малыш. И, поверь, я тоже всегда прекрасно справляюсь со своими обязанностями.

Впился в её губы поцелуем, сжимая затылок и преодолевая сопротивление. Свободной рукой дёрнул вниз лямку платья и прошипел, сатанея от аромата ванили, забивающегося в ноздри:

– Доигралась, девочка!

И снова поцелуем в губы, затыкая рот и не давая ответить. Поднял её одной рукой за талию, усаживая себе на колени так, чтоб обхватила мои бедра своими ногами, и впиваясь поцелуем в оголённую шею. Дьявол! Этот охренительный вкус её кожи, от которого по телу судороги проходят одна за другой.

Мгновение. Мне хватило одного мгновения, чтобы сойти с ума. Жалкая попытка оттолкнуть и…проигрыш. Острый. Безжалостный проигрыш. Жадно впился в мой рот, и я сорвалась. Как будто внутри вдребезги разлетелось нечто, что сдерживало меня. Вцепилась в его волосы и потянула к себе с голодным стоном, с диким исступлением. Кусая за губы, яростно обхватывая голову обеими руками и прижимаясь всем телом. Содрал с меня лямку платья вниз, а я выгнулась навстречу. Резко усадил сверху на себя, и я не понимаю, вырываюсь или извиваюсь на нем, чувствуя через тонкое кружево жесткую ткань джинсов и его возбуждение под ними, упирающееся прямо мне между ног.

– Доигралась, девочка!

Срывает еще ниже. Прямо в пропасть. На острые осколки моего безумия. Туда, где я уже не могу себя контролировать. В те самые яркие пятна фантазий, изводившие все эти дни. Сжала его бедра коленями, сплетая язык с его языком. Возбуждение на грани агонии. Это уже не я. Я себя такой не знаю. Оголенный комок нервов. Пьяная от этих быстрых ласк, от его нетерпения и хриплого, срывающегося голоса.

Ослепительной вспышкой, что я проиграла… сама себе. Последними отголосками разума, оторваться от его губ и впиться в плечи на выдохе, задыхаясь и хватая воздух припухшими от укусов губами.

– Не хочу! Отпусти.

***

– Меня, – притягивая к себе и снова кусая нижнюю губу и тут же проводя по ней языком, – бесит, – еще один раз прикусить, – слово, – и еще раз, чтобы запомнила навсегда, – отпусти!

Запустив руки в её волосы и сдирая к чертям собачьим заколку, наклонить к себе ее лицо и жадно наброситься на неё, насилуя рот. Рвано выдыхая в приоткрытые губы, опустить ладонь на упругую попку и сжать ягодицу, зарычав от нетерпения. Сучка упрямая извивается на мне, заставляя дергаться член в ответ на каждое движение бедрами. Дернуть молнию сзади платья, ругаясь сквозь зубы. Если бы не гребаный водитель, порвал бы всю одежду на хрен, оставив абсолютно голой. От мысли об этом застонать, спуская лямки платья и оголяя роскошную грудь в чёрном кружеве.

– Моё, Марианна! – долгий взгляд на неё, отмечая, как затуманились глаза, когда ущипнул за острый сосок через ткань, – И я решаю, что с этим делать!

Сдёрнуть вниз чашку лифчика и накрыть губами острую вершину, алчно вдыхая в себя усилившийся запах её возбуждения. Присоединяйся, девочка! Черта с два я сегодня буду сходить с ума один!

Опустить руку между нашими телами, накрывая ладонью влажную, и я чувствую это даже сквозь ткань её трусиков, плоть.

Оторваться на секунду, чтобы снова прикусить сосок и удовлетворенно поймать губами её выдох.

Пальцами поглаживаю складки кожи, не отрывая взгляда от её лица. Дьявол! Я забыл за эти дни, как моя жена красива в такие моменты. Совершенна настолько, что до боли в пальцах хочется испортить эту идеальность. Приподнял ее, чтобы ворваться двумя пальцами в мокрую дырочку, сдернув в сторону полоску трусиков.

– Готовая моя девочка…, – рычанием из груди. С этой дьяволицей я забывал, что такое просто говорить, превращаясь в неуправляемого зверя.

– Почему сопротивляешься мне…нет, себе?

Поглаживая большим пальцем складки плоти и начиная быстро толкаться пальцами.

***

Почувствовать его пальцы на горящей плоти и жалобно застонать, дергаясь навстречу, понимая, что не отпустит…и эти слова. ЕГО слова. От них рвутся железные тросы и цепи, которыми я сдерживала себя так долго. Так невыносимо долго, что сейчас мне казалось, я превращаюсь в неконтролируемое животное, которое реагирует на звук его голоса, как на манок. Нет! Контролируемое! ИМ! Вскрикнуть от проникновения и протянуть стоном его имя. Безотчетно. Потому что это так естественно стонать его именем, когда накрывает.