Рассекречено? Правда об острых эпизодах советской эпохи - Владимир Воронов

9 ноября 1936 года (по другим данным, 16 ноября) в небе Мадрида появились уже первые истребители И-16. И уже 17 ноября 1936 года И-16 понесли первые потери: по иронии судьбы, первый И-16 тоже сбил уже известный нам Ангел Салас Ларразабал. Но другие источники утверждают, что первый И-16, пилотируемый старшим лейтенантом Владимиром Бочаровым, был сбит еще 13 ноября 1936 года немецкими пилотами, а сам Бочаров попал в плен тяжело раненным. Согласно одной из версий, он на другой день умер от ран, по другой — зверски убит, а его изрубленные останки 15 ноября 1936 года сбросили в ящике или брезентовом мешке на парашюте над мадридским аэродромом Барахас. Однако, как написал пытавшийся изучить этот вопрос известный летчик-испытатель Марк Галлай, кто именно был в том ящике или мешке, достоверно и документально установить невозможно — с 10-го по 13 ноября 1936 года над территорией противника погибли или пропали без вести не менее десяти советских авиаторов, сбросить могли любого.

Так или иначе, но всех командируемых в Испанию всегда «деликатно» предупреждали: если они попадут в плен или тем паче перейдут к противнику, пострадают их родственники, фактически становившиеся заложниками. И ведь кто-то действительно пострадал, чаще всего родня пропавших без вести, хотя, как известно, войн без пленных не бывает. Достоверно известно, что во время войны 1936–1939 годов в Испании плен пережили и были обменяны не менее 11 советских авиаторов. По возвращению домой судьбы у всех сложились по-разному. Поначалу всех ждала обязательная проверка: как и почему попали в плен, как вели себя там. Николая Зверева и Владимира Кондратьева не репрессировали и в вину им пребывание в плену не вменили. Впрочем, первоначально их (как и нескольких других попавших в плен летчиков), видимо, сочли погибшими. Потому еще 2 января 1937 года оба незадачливых истребителя постановлением ЦИК СССР были награждены орденами Красного Знамени — в одном списке с группой погибших в Испании, хотя, согласно принятым тогда в СССР нормам, военнослужащих, пока они находились в плену, не награждали. Оба затем служили в Киевском военном округе в своих прежних частях, но карьеры не сделали. Зверев дослужился до майора, участвовал в войне с немцами — на его личном счету три сбитых самолета противника. Кондратьев дорос до капитана и командира эскадрильи, в 1940 году был направлен на учебу в академию. Но тут-то ему испанский плен и аукнулся: в 1941 году арестован, осужден и до 1946 года сидел в лагере, был лишен ордена. Правда, в 1958 году его реабилитировали и награду вернули. Евгений Степанов, совершивший 25 октября 1937 года над Барселоной первый ночной таран, в январе 1938 года был сбит, попал в плен, и через Красный Крест его обменяли на немецкого пилота. В 1939 году воевал на Халхин-Голе и 29 августа 1939 года ему присвоено звание Героя Советского Союза. Потом воевал в финскую кампанию, во время Великой Отечественной уже не воевал. Георгий Тупиков, командир отряда штурмовиков Р-5ССС, сбит 6 декабря 1936 года, провел в плену полгода и тоже был обменен на немецкого пилота. Но после возвращения домой целый год, как деликатно пишут источники, находился в «подвешенном положении» — был лишен звания, наград и уволен из армии. Возвращен в строй лишь после вмешательства боевого друга — Героя Советского Союза Виктора Хользунова, дослужился до звания генерал-полковника авиации. Штурман Р-5ССС Александр Шукаев, сбитый на два дня раньше Тупикова и сидевший вместе с ним в тюрьмах Толедо и Талаверо, воевал во время Великой Отечественной, после — старший преподаватель Военной академии имени Фрунзе, вышел в отставку полковником. О судьбах остальных авиаторов, вызволенных из испанского плена, к сожалению, достоверно неведомо.

Почему упорные и кровопролитные бои развернулись именно на этом, казалось бы, совершенно никому не нужном клочке пустыни?

11 мая 1939 года датируется как начало советско-японского конфликта на Халхин-Голе. Согласно канонической советской версии, в тот день отряд баргутской кавалерии совершил налет на монгольскую пограничную заставу в районе Номон-Хан-Бурд-Обо. Баргуты — монголоязычная народность, близкая по культуре бурятам, проживающая во Внутренней Монголии. Баргутские территории тогда входили в состав двух созданных японцами марионеточных государств: Маньчжоу-го и Мэнцзян. Из баргутов комплектовалась кавалерийские подразделения армий этих псевдогосударств, командовали которыми японские офицеры. Фактически это были вспомогательные части японской Квантунской армии.

Со времен тех боев прошло много-много десятилетий, но до сих пор ни один историк так и не удосужился внятно ответить на вопрос: почему столь упорные и кровопролитные бои развернулись именно на том, казалось бы, совершенно никому не нужном клочке пустыни? Отечественные учебники до сих пор твердят, что это была целенаправленно спланированная японцами агрессия, имевшая своей целью захват Монголии, выход к озеру Байкал и на Транссибирскую магистраль, а затем и захват советской территории от Иркутска до Владивостока. В агрессивности японцев можно не сомневаться, но невозможно предположить, чтобы японские генералы могли планировать реализацию столь грандиозных замыслов именно там — это самый неподходящий плацдарм для развития какого-либо наступления. Неужели на всем протяжении границ с Монголией или СССР японцы не могли выбрать местечка в тактическом, оперативном и стратегическом плане получше? Ну как могли японские войска наступать через Халхин-Гол на Улан-Батор, до которого почти тысяча километров безводных, безлюдных степей и полного бездорожья? А уж Забайкалье тем паче отпадает.

Да и с боевой мощью у них было как-то не очень: даже 28 мая, когда на Халхин-Голе вовсю полыхали настоящие бои, в японской группировке там было 1680 штыков и 900 баргутских кавалеристов. А из относительно серьезного вооружения — 18 орудий, шесть бронемашин и один танк. С такими силами — завоевывать Монголию и громить СССР?! К тому же это были подразделения охраны железных дорог, которые сложно считать полноценной боевой единицей. Даже если учесть находившиеся поблизости части усиления, все равно получится никак не более 10 тысяч человек, что явно недостаточно для реализации приписываемых японцам замыслов. В ходе эскалации конфликта силы, конечно, основательно нарастили, но даже на пике боевых действия в районе Халхин-Гола их у японцев было недостаточно для проведения наступательных операций.

Есть еще версия, что причиной конфликта стало строительство японцами железнодорожной ветки Солунь — Халун-Аршан — Хайлар, которая позволила бы перебрасывать войска прямо к советской границе. Но трасса проходила в нескольких километрах от границы, могла быть накрыта артиллерийским огнем, потому, мол, японцы и замыслили отодвинуть границу хотя бы на 20 километров. Концепция интересная, но, опять-таки, уж точно не с теми микроскопическими силами было отодвигать границу и держать новые рубежи!

Советскому руководству военный конфликт на монгольских рубежах тогда был абсолютно не нужен. О чем красноречиво свидетельствует хотя бы боевой состав советского 57-го Особого корпуса, развернутого в Монголии. Для наступательных операций этот корпус явно не предназначался, хотя бы в силу своей малочисленности: по одним источникам, к маю 1939 года там было 5544 человека, по другим, около 30 тысяч — тоже не ахти как много. Столь большое расхождение в оценке, похоже, связано с тем, что одни исследователи исходят из формального штатного расписания, не учитывая некомплект личного состава, другие, видимо, считают только тех, кто был в боевых порядках.