Малышка и Карлссон-2, или "Пища, молчать!" - Анна Гурова

– Вы уверены, что сможете меня чему-нибудь научить? – негромко спросила Катя.

– Смогу, не сомневайся. Вы все много о себе думаете. Сначала. Я таких, как ты…

– Не таких,– еще тише проговорила Катя.

Илья Всеволодович ухмыльнулся:

– Таких, таких! Вот этими руками… И не только руками.

– Вы, Илья Всеволодович, даже пальцем до меня дотронуться не сможете,– сказала Катя.

Сказала таким тоном, что Илья Всеволодович на мгновение усомнился. Вдруг у нее оружие какое-нибудь под подолом припрятано. Хотя нет, вряд ли. Юбка, топик – всё в обтяжку. Всё небольшое, но очень даже аппетитное. Как он раньше этого не замечал. Нет, вздор! Что эта махонькая девчонка может сделать ему, здоровому мужику?

– А ты хорошенькая,– сказал он.– Так бы и съел. Просто, э-э-э… конфетка… пахлава… Как там американцы говорят…

– Американцы говорят: «медовая»,– уточнила Катя.– Но я бы на вашем месте о еде говорить не стала.

– Это почему?

– Потому. Я уже сказала: вы даже пальцем до меня не дотронетесь.

– А то что будет? – Глумливая ухмылочка искривила губы Ильи Всеволодовича.– Закричишь?

– Нет,– сказала Катя.– Здесь кричать бессмысленно. Никто все равно не услышит. Поэтому я кричать не собираюсь. И вам не советую.

– Ах не советуешь? Ути-ути, какие мы грозненькие!

– Обернитесь.

– Уже! Три раза! Думаешь: я отвернусь, а ты выскочишь? Ах ты глупышка! Двери-то заблокированы.

– Обернитесь, обернитесь!

Илья Всеволодович оборачиваться не стал, просто глянул в зеркальце над ветровым стеклом. Чисто рефлекторно…

В следующую секунду он истошно заорал и попытался выскочить из машины, напрочь забыв, что сам же заблокировал двери.

Хищник нависал над ним, наслаждаясь произведенным эффектом, а Кате стало противно. Взрослый здоровый мужик не должен так себя вести. Никогда. Папа, например, ни за что не стал бы. Впрочем, прежде всего папа не стал бы вести себя так, как вел себя Илья Всеволодович, когда считал, что Катя – в его власти.

– Хватит орать! – громко и сердито крикнула она.– Ничего он вам не сделает, пока я не разрешу.

– Сит даун! – крикнула она Хищнику, сопроводив приказ соответствующим жестом.– И вы садитесь, Илья Всеволодович. Ваше счастье, что я не умею водить машину. Иначе за ваше поведение, ей-Богу, я позволила бы Хищнику показать, кто из нас пахлава. Займите свое место, я сказала!

Илья Всеволодович с невероятным трудом выбрался из-под руля (как ему удалось туда втиснуться за несколько секунд – загадка), уселся… И тут же едва не нырнул обратно: Хищник не удержался – игриво потрепал когтистой лапой Илью Всеволодовича по гладко выбритой щеке.

– Ну-ка прекрати! – потребовала Катя.

Хищник прекратил. Положил лапу на хрупкое Катино плечико.

Илья Всеволодович посмотрел на эту лапу: мохнатые пальцы сантиметров по двадцать каждый, с черными кривыми когтями (которые Хищник вдобавок то втягивал, то выпускал, как кошка), и его вдруг пробила икота.

Катя брезгливо сунула Илье Всеволодовичу бутылку с минералкой.

– Сейчас вы выедете обратно на шоссе,– сказала она.– И больше никаких фокусов. И никаких отклонений от маршрута. Имейте в виду: я могу доехать до Стокгольма и без вас, а вы без меня можете отправиться только в одно место: в живот моего друга Хищника. Он вас запомнил. И имейте в виду: ему очень нравится живая пища.

Так в свое время Карлссон сказал Сереже. У Сережи, впрочем, хватило храбрости превозмочь страх и предупредить отца. Но Кате почему-то казалось, что папаша, несмотря на внушительный вид, духом окажется похлипче.

До границы доехали без приключений. Илья Всеволодович даже перестал трястись и потеть. Понял, что прямо сейчас его кушать не будут.

Воспрял, слегка оживился.

– Никаких фокусов,– на всякий случай еще раз предупредила его Катя.– Помните, что Хищнику плевать и на таможенников, и на пограничников.

Хищник, свернувшийся в багажнике, услыхав собственное прозвище, негромко рыкнул.

– А если они его заметят? – забеспокоился Илья Всеволодович.

– Не заметят,– отрезала Катя.– Делайте, что положено. И без фокусов.

Когда «фольксваген» уже подъезжал к терминалу, Хищник вдруг забеспокоился, привстал, вытянул лапу в сторону фуры-холодильника…

Катя посмотрела: фура как фура. Небольшая. Для фуры. Может, там мясо?

– Ляг,– велела она.– Ляг и лежи.

Хищник если и не понял, то догадался. Снова свернулся и притих.

На границе Кате пришлось выйти из машины.

– Это обязательно? – спросила она, когда Илья Всеволодович распахнул багажник и открыл заднюю дверцу.

– Да.

Катя осмотрелась, убедилась, что остальные водители сделали то же самое,– и спорить не стала. Пристроилась в очередь – штамповать паспорт. Хищник уже неоднократно доказывал, что умеет прятаться. Как ему, такому здоровенному, удавалось оставаться незамеченным там, где и болонке не спрятаться, для Кати было загадкой. Чистая мистика. Но – факт. Вероятно – это результат тролльской эволюции. Те из них, кто прятаться не умел, рано или поздно становились жертвами более слабых, зато куда более многочисленных и предприимчивых «человечков». Недавно Катя купила книжку о троллях. Скандинавский фольклорный сборник. Тролли в этой книжке выглядели отвратительно. И обращались с ними древние скандинавы соответственно.

Искоса Катя поглядывала то на «фольксваген», то на Илью Всеволодовича. Последний вел себя скромно. Правда, как и Катя, бросал опасливые взгляды на свою машину. Возможно, надеялся, что Хищника все же обнаружат. Если так, то надеялся он напрасно. Никто в его машину не заглянул, так что через несколько минут они уже въехали в нейтральную зону. На финской границе тоже обошлось без проблем, и Катя впервые в жизни оказалась на территории иностранного государства.

* * *

Скаллигрим ошибся.

Фура не остановилась ни через два часа, ни через три. Когда она наконец замедлила движение, троллю показалось, что снаружи слишком много народу, чтобы вылезать. Всем ведь глаза не отведешь.

– Я знаю, как это бывает,– говорил он, пока фура медленно ползла куда-то, громыхая по железу.– Водитель загонит ее на стоянку, где полно таких же машин, и уйдет обедать. Тогда мы и выберемся.

– Скорее бы уж,– проворчала в темноте троллиха.– У меня от этой тряски кишки наружу выворачиваются.

Тролли замолчали. Снаружи что-то гудело, ревели моторы, слышались шаги и голоса. Потом раздался грохот, и водитель заглушил двигатель.

– Выждем,– сказал Скалли.– Пусть все уйдут.

Около часа они неподвижно сидели, храня молчание. Для троллей неподвижно просидеть хоть сутки – не проблема.