Несостоявшийся император Федор Алексеевич - Андрей Богданов

Московские стрельцы, давно превратившиеся в гвардию (ср. № 791), посылавшиеся как ударные войска чуть не во все походы и поддержавшие свою честь в кампаниях 1677–1678 гг., были сохранены. Однако и их организация подверглась изменениям. Старинные стрелецкие приказы были слиты в тысячные полки, головы переименованы в полковников, полуголовы — в подполковников, сотники — в капитанов (№ 819). Выборные солдаты к концу царствования Федора Алексеевича их двух полков превратились в две полносоставные дивизии во главе с генералами и, как гвардия, квартировали под Москвой в Бутырках.

Производя генеральную запись в солдаты, правительство не упустило возможности разобраться с беглыми. Прежде всего, Федор Алексеевич отменил указ своего отца о запрещении выдачи беглых крестьян и холопов, записанных в ратную службу и «надобных к походу»: по мнению нового государя, военная опасность не должна была препятствовать возвращению крепостных владельцам (1676). С набором даточных (1678) начались их побеги и, соответственно, сыск, массово проведенный (по переписям) в 1678 и 1680–1681 гг.[229].

Разбор конницы состоял в выписке из нее всех недворян в солдаты; с частью обедневших дворян и детей боярских, неспособных к службе в рейтарах и копейщиках, поступали так же — это был необходимый элемент очистки дворянского сословия от деклассированных лиц. Взамен в регулярные полки вливалась масса призываемого на обязательную службу дворянства из центральных уездов.

В целом по девяти разрядам (не считая Сибири) полученная царем Федором итоговая роспись показала 61288 солдат в 41 полку (37 % численности армии), 20 048 стрельцов в 21 полку (12 %), 30 472 рейтара и копейщика в 26 полках (18,5 %), 14 865 казаков в 4 полках (9 %). В старинной дворянской сотенной службе оставалось 16 097 человек (10 %) — из них к Государеву двору относилось 6385 человек, остальные, видимо, служили от городов по выбору или еще не были разверстаны в полки. Дворян сопровождало 11 830 военных холопов (7,5 %), еще 10 тысяч конников было набрано из даточных (6 %) в явном противоречии с идеей сословного разделения конницы и пехоты.

Видимо, составителям росписи тоже показались странными эти результаты, за счет дворянской и даточной конницы дающие ей превосходство над главной ударной силой кампаний 1677–1678 гг.: пехотой (51 % конных и 49 % пеших). Пересчитав ратных людей без Московского разряда, получили иную картину: 43 908 конных рейтар и драгун, 76158 стрельцов и солдат и 14 865 казаков в полках. Иными словами, в основном составе армии пехоты было в полтора (а без казаков — почти в два) раза больше, чем конницы. В то же время роспись 1680 г. настоятельно требовала от Федора Алексеевича заняться Московским разрядом — последним бастионом старого дворянского ополчения.

Учитывая, что, согласно «Росписи перечневой» 1680 г., гетман Самойлович должен был выставить в поле ровно 50 тыс. казаков, Российское государство имело одну из самых больших армий в христианской Европе. Памятуя, что парад всегда дешевле войны, Федор Алексеевич старался максимально продемонстрировать это супостатам. Уже в походе 1679 г. участвовало 400 (!) орудий, а в 1680 г. В.В. Голицын вывел на рубежи 129 300 русских ратников (52,5 % солдат и стрельцов, 26,5 % рейтар, 8 % казаков и столько же дворянских ополченцев), то есть всего перед султаном и ханом маячило чуть не 180 тысяч российских воинов, самым современным образом вооруженных[230]. В численности, вооружении и выучке регулярные части России уже тогда получили превосходство над ударными силами Османской империи (корпусом янычар и конным ополчением сипахиев).

Демонстрируя новую российскую армию на южных рубежах, боярин князь В.В. Голицын имел цель убедить «агарян» отказаться от мысли о большой войне. Но чтобы удержать от стремления к ней собственное воинство, царь должен был хоть частично удовлетворить дворянство из наличных земельных запасов. И таковые имелись: дворянство заглядывалось на дворцовые владения, составлявшие по переписи 1678 г. 88 тыс. крестьянских дворов, тогда как все вместе бояре, окольничие и думные дворяне владели 45 тыс. дворов. Еще более лакомыми выглядели церковные владения, в которых числился 116 461 двор! За одним патриархом было более 7 тыс. дворов, тогда как самый богатый боярин имел около 4 600 дворов, а боярин в среднем — всего 830 (окольничий — 230, думный дворянин — 150 и т. д.)[231]. Так что горячий призыв патриарха защитить от «агарян» плодородные южные земли имел солидное основание: дворяне слишком ревностно следили за размерами церковных земель…

Федор Алексеевич, как и полагается мудрому монарху, нашел компромиссный выход в освоении уже занятого войсками участка Дикого поля. Он не сделал здесь открытия, но проводил эту политику настойчиво и последовательно. Уже 3 марта 1676 г. молодой царь слушал с боярами докладную выписку о реализации указов Алексея Михайловича от 21 июня 1672 г. и 2 мая 1673 г. о раздаче церкви и «всяких чинов служилым людям для хлебного пополнения» земель на ближних южных рубежах. По дворянскому челобитью Федор Алексеевич указал удовлетворять нужды служилых в земле также и свободными землями дальних, наиболее важных в военном отношении городов юго-запада (№ 632).

14 апреля 1676 г. государь вновь вернулся к указу 1672 г., по которому обещались очень большие поместные прибавки московскому дворянству (боярам — по 1000 четвертей, окольничим — по 800 и т. п., даже стрелецким сотникам и сокольникам по 100) и дополнительно разрешил «в украйных городах из диких полей продавать в вотчину, а брать за четверть по полтине» (т. е. чуть не даром) — до половины прибавки к окладам (№ 638).

18 августа 1676 г. за боевые подвиги под командой князя Г.Г. Ромодановского все дворянство Севского полка (вплоть до служивших в солдатах и казаках) было пожаловано поместными окладами и деньгами (№ 658). 11 марта 1677 г. этот именной указ был расширен боярским приговором об отдаче дворянам пограничных городов в поместья тех земель, на которых они поселились (№ 682). Пожалование дикими полями частенько превосходило оклады дворян — посему, рассмотрев доклад, царь и бояре приговорили наделять землями по новым указам, а не по окладам и сохранить систему продажи половины поместий в вотчины по полтине за четверть (№ 690,4 мая 1677 г.).