Я был в расстрельном списке - Петр Филиппов

И все же самая большая вина Ельцина — в развязывании чеченской войны. Многие считают, что это удушило молодую российскую демократию. Ведь когда вместо переговоров и поиска компромисса используются танки и БТР, когда гибнут друзья и сыновья, в людях просыпаются звериные инстинкты. Тогда все оппоненты власти становятся национал-предателями, а государство — полицейским.

Как Ельцин втянул страну в эту войну? Стремясь укрепить свои политические позиции в борьбе с Горбачевым, Ельцин еще 6 августа 1990 года сказал региональным лидерам: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». 1 ноября 1991 года Джохар Дудаев, избранный президентом Чечни, подписал указ «О государственном суверенитете Чечни». Так спустя много лет отозвался приказ Сталина о насильственной депортации чеченского народа в пустыни Средней Азии. Части российской регулярной армии добровольно, без эксцессов, покинули территорию Чечни. Создав собственные вооруженные силы и снабдив их «трофейным» оружием, президент и правительство Чечни настаивали на выходе республики из состава РФ.

Не имея обустроенной границы с Россией, Чечня стала прибежищем фальшивомонетчиков, гангстеров, мошенников. Чеченцы останавливали и грабили поезда, идущие в Дагестан. Ситуация накалялась. Ельцину «слили» расшифровку телефонных переговоров Джохара Дудаева, где тот неуважительно о нем отзывался. Это вызвало у президента гнев, на переговоры он не пошел и поддался уверениям министра обороны Павла Грачева, что усмирить Чечню силой легко и просто. Он взял курс на военное решение конфликта, на удержание Чечни в составе России силой оружия. В декабре 1993 года в противовес Дудаеву был создан марионеточный Временный совет Чеченской республики во главе с Умаром Автурхановым — главой администрации Надтеречнего района Чечни. У этого ВСЧР чудесным образом появилась бронетехника.

В 1993 году мне довелось с рядом коллег выступать на президентском совете против военного решения чеченского конфликта. Но президент Ельцин остался к нашим доводам глух.

26 ноября автурхановцы начали штурм Грозного. Им помогали «добровольцы» из Таманской и Кантемировской дивизий, которые ушли со своим оружием «во внеочередные отпуска». В город было введено 150 единиц бронетехники. Но штурм захлебнулся. Официально участие кадровых военных в боях Кремль категорически опровергал. Потом был новогодний штурм Грозного. Генералы подставили солдат под кинжальный огонь чеченских боевиков, танки горели на улицах Грозного. Были ковровые бомбардировки селений, теракты по все России. Война закончилась мирным соглашением, подписанным генералом Александром Лебедем, — по сути, капитуляцией.

В 1996 году демократы оказались перед тяжелым выбором. Ельцин себя Чечней замарал. Но не Жириновскому же отдавать власть, который на излете советской власти был призван КГБ исключительно для того, чтобы дезинформировать избирателей? Какой он либерал или демократ? Однако эксцентричный политик нравился обывателям, не сознающим связи между политикой властей и собственной жизнью. Народное признание — «с ним не скучно».

Зюганов тянул страну назад, в социализм. В 1996 году КПРФ занимала политическую нишу умеренных левых, играла роль своеобразного буфера между правительством и левыми радикалами, вроде Виктора Ампилова. Реально лидеры КПРФ власти не жаждали. Зюганову не нравилась перспектива отвечать «за всё» в стране, люди бедствуют, масса трудноразрешимых проблем, нет денег на здравоохранение и образование, сохраняются неплатежи и задержки зарплаты. Но выставить свою кандидатуру на выборах президента он был обязан. Не сделай он этого, ему бы рядовые члены КПРФ не простили. Что было бы, если бы он действительно стал президентом? Нельзя было исключить, что страна вернулась бы к самоедской административно-командной системе, а те, кто проводил рыночные реформы, пошли бы под суд с заранее известным приговором.

Мы предложили гражданам проявить инициативу. Обозначили ее суть — не допустить к власти Зюганова и Жириновского. Призывать голосовать за Ельцина после чеченской войны у нас руки не поднимались, а бороться против Зюганова и Жириновского мы были готовы. Но как? Оплотом консервативных сил в России всегда была провинция. В крупных городах больше людей продвинутых, думающих, инициативных. А в малых — холопская психология, голосуют, как начальство скажет. Прежние советские порядки людям были привычны и тем предпочтительнее. Как говорят китайцы, «Не дай вам бог жить в эпоху перемен». Провинция перемен не хотела.

Мы с моим другом Евгением Сафроновым, бывшим депутатом Ленсовета, организовали выезды групп демократически настроенных интеллигентов из областных центров в районные. И назвали свое начинание «Гражданской инициативой». Но как дойти до провинциалов? На митинг их не соберешь. Решили проводить «социологические опросы» — не настоящие, а пропагандистские, когда сами вопросы анкеты подводили к выводу о необходимости рынка и соблюдения демократических прав и свобод. Мы рассчитывали, что такие «опросы» сформируют соответствующее отношение к кандидатам.

В регионах организовали комитеты «Гражданской инициативы», куда обращались люди, готовые участвовать в наших акциях. Сторонников рыночных реформ в стране было много. Жить стало труднее, но люди верили, что Россия, в конце концов, станет нормальной европейской страной. Своей «Гражданской инициативой» нам удалось охватить больше половины регионов России. Активисты специальными автобусами приезжали в районные городки. Они обходили дома, рынки, кафе и столовые и проводили наши «опросы». В беседах старались очистить лозунги Зюганова и Жириновского от популистской шелухи, показывали, за что на самом деле они выступают, какие перспективы всех нас ждут. Эффект от компании был виден невооруженным глазом. Позже коммунисты, обсуждая итоги избирательной кампании 1996 года, признали, что по действенности пропаганды наша «Гражданская инициатива» была второй после телевизионных выступлений противников Зюганова.

Выезды в районные центры тысяч активистов требовали средств. Собирали их с миру по нитке. Давали предприниматели, простые граждане — кто сколько мог. На собранные деньги арендовали автобусы, покупали питание. А сами участники рейдов работали «за идею». Никакой помощи от региональных и местных властей мы не получали. Зато против нас работали активно. Так, в Подольске бритоголовые сторонники Жириновского окружили наши автобусы кольцом и не выпускали наших агитаторов. Милиция стояла в стороне, не вмешивалась — «мэр запретил». Активисты проявили хитрость и прорвались, хотя синяки и ссадины остались. Тогда я еще раз убедился, что добро должно быть с кулаками.

Ельцин на выборах 1996 года победил усилиями всех, кто был против реставрации советских порядков. Результаты голосования соответствовали данным экзит-полов. Честность выборов не удивляла, ведь многие губернаторы были политическими противниками президента. Да и коммунистическая оппозиция в то время была влиятельной силой, могла противостоять манипуляциям с протоколами. Подтасовки были редкостью, гонка за президентское кресло в целом прошла по закону.

Победа Ельцина дала России шанс войти в число европейских стран, где господствует конкуренция в экономике и политике, где закон выше указаний начальства. Но нужны были радикальная административная реформа, жесткие меры против смычки власти и собственности, бескомпромиссная борьба с коррупцией и обогащением чиновников. Тогда уже были положительные примеры Польши, Чехии, Эстонии. Но Ельцин не использовал победу, как того требовали интересы страны. Опасаясь импичмента со стороны оппозиционного большинства в Госдуме, завися от узкого круга приближенных олигархов (журналисты назвали этот круг «семьей» — по аналогии с итальянской мафией), президент не решился на проведение назревших реформ. Шанс был упущен.