Босс для подруги - Кира Фокс

— Идем, — говорит Глеб и тянет меня вперед, к нему, беря за руку. Вижу, как Матвей стискивает зубы, а взгляд становится злым. Правда, с места не сходит. Так и смотрит, пока мы не подходим к нему достаточно близко, чтобы можно было начать разговор.

— Привет, я Глеб, — представляется одногруппник, отпускает меня и протягивает руку Волошину.

— Матвей, — отвечает тот.

— Мы с Наташей учились вместе, — как ни в чем не бывало продолжает болтать друг. — А вы?

— Работаем вместе, — мрачно говорит Волошин, сверля меня взглядом.

— Да? А Наташа сказала, что уволилась…

Повисает пауза. Неприятная такая, тяжелая.

— Мы можем поговорить наедине? — наконец прерывает молчание мой бывший босс. Друг усмехается в ответ и, поцеловав меня в щеку, прощается:

— Созвонимся, Наташ.

Он уходит, а мы так и стоим молча. Я не знаю, что сказать. Оправдываться? За что? Первый шок прошел, и я начинаю мыслить куда более спокойно и трезво. В конце концов, он сам позволил мне уйти. Моей вины тут нет.

— Я видел твое заявление, — все-таки прерывает молчание мужчина.

— И?

— Раз ты все-таки решила уволиться, мы можем поехать в Москву вместе.

Театр абсурда. Я думала, что сюрпризы на сегодня закончились. Но нет. Кажется, судьба-злодейка решила отсыпать мне за все спокойные годы сразу, открыв карт-бланш каждому, кто захочет выбить из привычной колеи Наталью Кирсанову.

— Вместе? Ты серьезно?

— А что, у тебя есть варианты поинтереснее? — буквально выплевывает он.

— Что ты имеешь в виду?

— Имею в виду твоего друга, который так трепетно тебя держит и целует!

— А что, мне запрещено общаться с друзьями? — складываю руки на груди.

— А ты со всеми друзьями общаешься настолько близко? — кривится Матвей.

— Не думаю, что тебя это касается!

— Вот как мы заговорили, значит. То есть все, что было, — просто пшик?

— А что было-то? — устало спрашиваю я. — Давай начистоту, Матвей. Ты ясно дал понять, что неспособен к открытому диалогу. Ты использовал меня в темную из-за какого-то компромата, о котором даже заикаться нельзя. Так что было?

Он нервно поводит плечом и убирает руки в карманы.

— Получается, наш разговор на твоей кухне, наши поцелуи — все это для тебя ничего не значит?

— А для тебя? Что я значу для тебя? — огрызаюсь в ответ. — Ты просил довериться тебе, и что вышло в итоге? Тебе рассказать, что я чувствовала сегодня?

— Я извинился за это, — глухо произносит он, отводя взгляд. Конечно, зря сейчас бью в эту точку. Но ведь… ведь мне тоже больно! Потому что он мне нравится! По-настоящему! Потому что впервые я ощущаю рядом с мужчиной что-то действительно прекрасное. Но это не значит, что я согласна закрывать глаза на недоверие и какие-то недосказанности.

— Извинился. И я приняла твои извинения. Думаю, на этом стоит закончить.

Часть меня совершенно не согласна с таким решением. Но вторая, более разумная, говорит, что все верно. Что раз мужчина не ответил мне взаимным доверием, то у нас ничего не выйдет и лучше уйти сейчас.

— То есть это все?

Мы снова встречаемся взглядами, и от того, что вижу в его глазах, становится не по себе. Будь я более спокойна сейчас или встреться мы при других обстоятельствах, возможно, я смогла бы остановиться, не решать сгоряча. Но, увы, мы не можем переписать случившееся.

— Видимо, все.

На какие-то считанные секунды на его лице отражается отчаяние, но быстро пропадает. И передо мной снова уверенный в себе дровосек.

— Если это твой выбор — пусть будет так.

Он разворачивается и уходит. А я стою и смотрю вслед удаляющейся фигуре, сдерживаясь из последних сил, чтобы не броситься за ним, не признаться в своих чувствах. Потому что так — правильно. Потому что с самого начала было понятно, что мы слишком разные.

Дома я все-таки сдаюсь во власть эмоций и плачу в три ручья. Неэстетично хлюпаю носом, достаю мороженое, включаю какую-то мелодраму и занимаюсь тем, что жалею себя. Можно было бы позвонить Глебу, чтобы в очередной раз поплакаться ему в жилетку, но не хочется. К тому же мне нужно обдумать его предложение. В итоге засыпаю под фильм в обнимку с пустым ведерком из-под мороженого.

А наутро принимаю решение взять себя в руки и перестать прятать голову в песок. Уж не знаю, откуда во мне столько решимости, но словно второе дыхание открывается. Звоню на работу, чтобы уточнить, есть ли у меня какие-то обязательства по отработке и передаче текущих дел. И там меня ожидает настоящий сюрприз. Верочка из отдела кадров тут же переключает меня на Ангелину, а та уже вводит меня в курс дел. Оказывается, мне не придется отрабатывать положенные две недели, а все причитающиеся выплаты мне переведут на карту в течение трех дней.

Это приятные новости. Я могла бы заподозрить в этом Матвея, но для чего? Зачем ему напрягаться ради той, что отказала ему в прихоти? Правильно, незачем. Значит, скорее всего, директор распорядился. Наверняка после того, как вскрылись махинации Косарина, ему сейчас не до меня.

Ангелина напоминает, что нужно будет зайти в отдел кадров за документами.

Весь день я посвящаю домашним делам. Это очень хорошо помогает упорядочить мысли

— вроде ты занят делом, но заодно можешь и как следует поразмыслить. В итоге к вечеру все же прихожу к тому, что нужно согласиться на предложение Глеба, и звоню ему.

— Привет! — отзывается он после трех гудков. — Снова нужен сеанс дружеских объятий?

Вот умеет он одной фразой заставить улыбнуться.

— Нет. Я решила воспользоваться твоим предложением, — торжественно произношу я.

— Каким именно? Я тебе уже чего только не предлагал, — уточняет он. — Давай конкретизируй.

— В Москву. Поеду с тобой, — отвечаю, собравшись с духом.

— Я не ошибся в тебе, детка, — смеется Глеб. — Скидывай данные паспорта — закажу нам билеты на…

— Послезавтра. Мне нужен еще один день.

— Не вопрос. Тебе нужна помощь?

— Нет, я уже большая девочка, — фыркаю я.

— Уверена? Твой бородатый босс отпустил тебя?

Молчу, закусывая губу. Я весь день запрещала себе думать о нем, вспоминать все, что было. Потому что иначе я сдамся и ничего не смогу. Я должна идти вперед и не оборачиваться. Даже если хочется вернуться в тот вечер, когда я поверила, когда позволила себе забыться.

— Мы все выяснили, — выдавливаю я.

— Ну и черт с ним. Впереди у тебя потрясный отпуск, подруга! Так что бери свои лучшие вещи — буду тебя выгуливать!