За Золотым мостом - Юлия Диппель

– Значит ли это, что Кассардим не может удовлетворить ваши потребности?

Ага, вот он, крючок.

Я вытерла уголки рта салфеткой и проглотила саркастическое замечание, так и норовящее сорваться с моих губ:

– Мне еще не довелось узнать много о Кассардиме, но я уверена, что это превзойдет мои ожидания.

– Замечательно, – отозвался Джото, снова сложив веер и удовлетворенно втягивая воздух. – Если вас что-то раздражает, принцесса может сменить тему. Вам не следует вести себя так скрытно. Вы умеете танцевать?

– Да. – Наконец тема, в которой я чувствовала себя комфортно. В данный момент я бы многое отдала за то, чтобы уединиться с моей музыкой и одним из этих пустых залов. Впрочем, в крайнем случае, можно смириться и с бальными танцами.

Господин Джото, вероятно, не мог не заметить моего сияющего лица, потому что его брови приподнялись на несколько миллиметров.

– Тогда попробуем, – сказал он. – Танец требует совершенства от молодой леди, иначе она быстро становится посмешищем вечера. Кроме того, принцессе следует отклонять приглашения ниже своего уровня. Если кто-нибудь из принцев или даже кто-нибудь из князей пригласит вас на танец, просто скажите следующее: «С удовольствием я приму вашу благосклонность в другой раз, но сегодня будьте снисходительны к моему утомлению».

Я ошеломленно уставилась на церемониймейстера. Он не мог требовать этого от меня!

Но я ошибалась. Он мог.

– Скажите это, – потребовал Джото, постукивая веером по столу. Я вздохнула.

– С удовольствием приму вашу благосклонность в другой раз, но сегодня будьте снисходительны к моему утомлению.

Он снова постучал по столу.

– А теперь немного убедительнее. Вы принцесса и должны говорить как принцесса.

И ВСЕ ЭТО БЕЗ КОФЕ?!

Я еще раз повторила его слова. Чем больше бы я сопротивлялась, тем дольше это продолжалось бы. После четвертого раза Джот наконец остался доволен.

– Теперь давайте перейдем к самым важным людям сегодняшнего вечера…

Расхаживая из стороны в сторону, он перечислял имена и титулы. Я очень надеялась, что от меня не ждут, что я все это запомню. Его монолог был настолько продолжительным, что Мариз тем временем причесывала, красила и одевала меня. Закончив с важными, по его мнению, именами, Джото рассказал о корректных обращениях, нежелательных темах, замечаниях о порядке сидения и напомнил не пить слишком много варраса. Последнего я определенно не планировала.

– И помните о том, что никого не нужно ни о чем просить или благодарить за что-то. Единственное исключение из этого правила составляет лично Его Императорское Величество.

Внезапно дверь распахнулась, и вошла женщина в развевающемся белом халате. Видимо, стучать в дверь здесь не совсем в моде. За женщиной следовал высокий молодой человек с черными волосами и целая толпа сопровождающих. Через несколько секунд мои покои были заполнены до последнего сантиметра. Мариз, которая только что вцепилась в задние ленты моего платья, ахнула и упала в такой глубокий реверанс, что ее колени почти касались земли. Даже Джото поклонился ниже, чем это было бы уместно для старика.

– Все вон.

Голос дамы в белом резал воздух, словно горячий нож масло. Господин Джото выпрямился, но продолжал держать взгляд опущенным. – Ваше Величество, император запретил…

Тонкая рука взлетела вверх, заставив церемониймейстера замолчать.

– Мне все равно, что запретил император. Я хочу поговорить с дочерью и при этом не желаю находиться в обществе посторонних людей. Если вы видите в этом нарушение этикета или закона, я отнюдь не препятствую доносу императору на меня.

– Думаю, в этом не будет необходимости, – еще раз поклонился Джото и удалился. Мариз убежала за ним, как будто ей нужно спасать свою жизнь бегством. Потом дверь оказалась заперта на замок и вырвала меня из моего шока.

Это была моя мать?! С колотящимся сердцем я уставилась на прекрасную, но переохлажденную женщину. Ее глаза сверкали, как два сапфира. Жесткие и непреклонные. Вдоль бровей, как и у ее сопровождающих, красовались по три звезды из чистейшего серебра.

– Ты знаешь, кто я? – хотела она знать, медленно обходя меня и разглядывая мое отражение. Я кивнула. Однако этого оказалось недостаточно, потому что по крайней мере восемь пар глаз смотрели на меня выжидательно. Неуверенно сглотнув комок, застрявший у меня в горле, я сказала:

– Вы – княжна Зафама. Моя мать.

– Именно так.

Ни улыбки, ни объятий, ни капельки тепла – ничего нового: в конце концов, моя другая мать тоже была далеко не самой сердечной женщиной. Тем не менее, или именно из-за этого, я бы хотела, чтобы в этот раз все прошло по-другому.

Во второй раз княгиня обвела меня взглядом, за которым последовало облако дорогих духов. Она была чуть выше меня ростом, и волосы ее были собраны в строгий пучок.

– Это принц Ифар, – небрежным жестом она указала на темноволосого мужчину, облаченного в мантию из маленьких серебряных пластинок. Они были похожи на чешую дракона. – Твой брат.

Да, что-то подобное упоминал господин Джото. Ифар был наследным принцем Серебряной крепости и (не считая меня) единственным ребенком княгини Зафамы. Наш общий отец, вероятно, погиб во время мятежа.

У принца были глаза матери. Нашей матери. Впрочем, выглядели они не столь уж ледяными. Он даже улыбнулся, когда выступил вперед, изображая что-то вроде поклона. Маленькие серебряные шарики, заплетенные в его волосы длиной до плеч, тихо позвякивали.

– Я рад, что с тобой все в порядке, – сказал он приятным теплым голосом.

Я чуть было не улыбнулась в ответ, если бы не пренебрежительное фырканье матери. Ее взгляд блуждал по мне.

– Ты собираешься надеть это сегодня?

Ее голос звучал так, словно на мне был мешок с картошкой. С трудом я сопротивлялась желанию посмотреть на себя в зеркало, чтобы понять, что было не так с моей внешностью.

– Император прислал мне это платье для сегодняшнего вечера.

– У императора нет вкуса. Ты наденешь одно из моих платьев, – решила она. Из ее свиты вышла девушка с темными кудрями. На ее руках висело одеяние из сплетенного серебра.

– Я ожидаю, – продолжала княгиня, хватая меня за подбородок, – что двор будет ослеплен твоими прелестями, что они увидят, чего их лишил император, – ледяной гнев горел в ее светло-голубых глазах. – Ты сделаешь это для меня?

Я почувствовала, как ее воля, царапаясь и ползая, проникала в мое сознание. Не. Со. Мной.

Я разжала ее пальцы и ответила на ее пронизывающий взгляд:

– А есть ли у меня выбор?

Уголки губ моей матери приподнялись, хотя улыбка не доходила до ее глаз.

– Нет, – прошипела она. – Но, по крайней мере, это не будет твоей слабостью воли, которая позорит нас.