Поцелуй пирата - Тереза Медейрос

– Изумительной! – отвечал он, наслаждаясь близостью ее нежного тела.

– Старший брат Сильвии научил меня новой песенке, когда мы танцевали. Хотите послушать?

– Нет, – отрезал он.

Нисколько не обескураженная его отказом, Люси закинула голову и прохрипела, подражая голосу разбойника:

Мчится шхуна капитана Рока,

Разрезает волны, словно масло – нож.

Кто здесь богатеи? Где здесь толстосумы?

Пусть они трясутся: от Рока не уйдешь!

Морис стиснул зубы. Боже, как он ненавидел этого проклятого пирата! К сожалению, у него были заняты руки и он не мог прервать Люси. От злости у него так вспотели ладони, что он чуть ее не выронил.

Когда они приблизились, дверь дома распахнулась. Морис замедлил шаги, не решаясь представить Люси в таком непристойном виде одному из лакеев. Он с облегчением вздохнул, когда на площадку вышел старый Смит со свечой в руках. Колеблющееся от ветра пламя бросало тени на его, как всегда, невозмутимое лицо.

И глазом не моргнув при виде необычного способа передвижения своей хозяйки, дворецкий произнес:

– Добрый вечер, мистер Клермонт, мисс Люси. Надеюсь, вечер был приятным.

– Скажем так, терпимым, – ответил Морис. – Нам пришлось закончить его немного раньше.

Смит адресовался к упрямо молотившим по воздуху ножкам Люси:

– Кажется, это благоразумное решение, сэр.

Люси выгнулась, чтобы взглянуть на него, Морис помог ей, встав боком.

– Я выучила сегодня новую песню, Смит, – гордо сказала она. – Хочешь, спою?

Дворецкий приложил палец к ее губам:

– Может быть, утром, мисс Люси. У меня ужасно болит голова.

Он действительно выглядел не лучшим образом. Вокруг его глаз резче обозначились глубокие морщины. Молодой человек невольно подумал, не терзает ли Смита более серьезная болезнь, чем просто головная боль.

– Бедный мой Смит, – промурлыкала Люси, поправляя кисточку на его ночном колпаке. – Бедный милый Смит…

Дворецкий поставил подсвечник на подоконник и протянул руки:

– Могу я помочь вам, сэр?

Руки Мориса сжали свою драгоценную ношу. Как будто почувствовав, как мало нужно, чтобы Клермонт умчался в ночь с Люси на руках, Смит улыбнулся доброжелательно и утомленно.

– Не беспокойтесь, сэр, я позабочусь о ней. Я всегда это делал.

Морис передал девушку в протянутые руки дворецкого. Смит с легкостью принял ее, как будто она ничего не весила. Люси свернулась у него на груди калачиком, почти засыпая.

Когда Смит поднимался по лестнице, Люси посмотрела на стоящего внизу Мориса через плечо слуги.

– Спокойной ночи, М-морис.

– Спокойной ночи, Мышка.

Слабый взмах ее руки заставил сердце молодого человека заныть от щемящего чувства утраты. Он прикоснулся пальцами к губам в последнем прощании. После этого ему ничего не оставалось делать, как раствориться в темноте.

* * *

Перед самой дверью в свою комнату Люси сбросила туфли.

– Сегодня я была очень плохой девочкой, Смит. Я выпила целых три бокала шампанского. Ты поражен, да?

– Даже шокирован, – спокойно отвечал дворецкий, не желая разочаровывать ее.

Не тратя времени на ее раздевание, Смит уложил девушку под одеяло, ловко подоткнув его, и направился к камину, чтобы подбросить дров.

На Люси вдруг накатило унылое настроение.

– Но на самом деле это ведь неважно, правда?

Смит опустил кочергу и выпрямился.

– Что именно, мисс Люси?

– Неважно, хорошая я или плохая. Ведь отец все равно меня не любит. И, наверное, никогда не полюбит.

Смит задумчиво смотрел на разгорающееся пламя.

– Думаю, он просто не способен любить, мисс. Это и в самом деле не ваша вина.

– А мистер Клермонт сказал, что я была и-зу-ми-тель-на, вот!

Смит медленно подошел и сел на кровать с краю. Он был ее няней, ее воспитателем, нежным другом с тех пор, как она себя помнила. Самым ранним ее воспоминанием было его доброе грустное лицо, склонившееся над ее колыбелью. Сейчас по его серьезному виду она догадалась, что он собирается сказать ей что-то неприятное.

– Вам очень нравится мистер Клермонт, я прав?

У нее кружилась голова, и она могла только слабо кивнуть.

– Вас очень огорчит, если он уйдет от нас?

Сознание Люси мгновенно прояснилось, и ее охватил настоящий ужас. Она приподнялась и схватила Смита за руку:

– Как, Смит? Ты думаешь, отец уволит его, если узнает, что я плохо вела себя сегодня вечером? Но ты ведь не скажешь ему об этом? Я до конца моих дней не возьму в рот ни капли шампанского, только, пожалуйста, ничего не говори ему.

Он осторожно опустил ее снова на подушку.

– Ваши тайны умрут со мной, дорогая мисс. А сейчас засыпайте. Утро вечера мудренее, вот увидите, утром все будет в порядке.

Он уже выходил, когда Люси тихо сказала:

– Ты плохой обманщик, Смит.

Дворецкий грустно улыбнулся.

– Боюсь, я гораздо более ловкий лгун, чем вы думаете.

* * *

Люси лежала на спине, отрешенно наблюдая за отсветами пляшущего пламени на балдахине. Ей так и не удалось уснуть после странной фразы Смита, от которой улетучились последние остатки ее хмеля, оставив только горьковатый привкус во рту. Она мрачно раздумывала, как ей жить дальше без Мориса. Впрочем, все и так ясно. Ее жизнь вернется к прежнему размеренному течению. Она, Смит и отец будут вместе стариться в этом тоскливом доме, где безраздельно властвует холодная воля адмирала. Расписанные по секундам однообразные дни будут незаметно уходить один за другим, как песчинки в драгоценных часах отца.

Девушка застонала от чувства собственного бессилия и уткнулась лицом в подушку. В памяти всплыла волшебная мелодия вальса, под которую сегодня она танцевала с любимым человеком и впервые чувствовала себя по-настоящему юной и беззаботной.

А сейчас она чуть ли не наяву ощущала, как ее кожа становится дряблой, все тело закостеневает, а сердце ожесточается от одинокого и безрадостного существования. Охваченная безнадежным отчаянием, Люси лежала без сна, когда услышала прихрамывающие шаги отца на лестнице.

Люси затаила дыхание, когда он стал медленно приближаться к ее комнате, как делал это всю жизнь. Холодная рассудочность отца давно заставила ее отказаться почти от всех фантазий, кроме одной.

Нужно только крепко зажмуриться и притвориться спящей. Тогда, может быть, когда-нибудь отец тихонько откроет дверь ее спальни и на цыпочках подойдет к кровати. Он склонится над ней и осторожно погладит ее по волосам, поцелует в лоб и скажет, что сегодня она была хорошей девочкой и он гордится тем, что у него такая замечательная дочь. Тогда она откроет глаза и бросится в его объятия. Они будут смеяться и плакать одновременно, полностью отдаваясь своей любви.