Легионер - Виталий Гладкий

Тем временем события в форте развивались стремительно. Спор, который разгорелся между капитаном и сержантом, закончился дракой на ножах.

Бомбер оказался быстрее. Дюбуа, изрядно подрастерявший свои навыки в портовых тавернах, ни в силе, ни в опыте подобных схваток не уступал сержанту, но скорость исполнения приемов у него оставляла желать лучшего.

Рей не стал мешкать. Он понял, что наступил решающий момент. Быстро спустившись на землю, Рей пробрался в форт все через тот же пролом в стене.

Когда он увидел место схватки, капитан уже лежал на земле, выхаркивая остатки жизни вместе с темной, почти черной кровью, а Бомбер стоял на коленях возле открытого сундука и с безумным видом игрался небольшими золотыми слитками. При этом он одновременно смеялся и плакал - наверное, от большой радости.

Рею не удалось застать Бомбера врасплох. Когда он выскочил из-за угла здания на небольшую площадь, где совсем недавно разыгралась кровавая драма, сержант-шеф подхватился на ноги мгновенно, а винтовка словно сама прыгнула ему в руки.

- Ты? - Похоже, Бомбер не очень удивился, увидев Рея. - Где тебя носило? - спросил он буднично, будто и не было вокруг трупов их товарищей.

- Дышал свежим воздухом, - мрачно ответил Рей.

Он только теперь понял, что совершил большую глупость. Нужно было для начала прострелить Бомберу плечо, чтобы немного унять его прыть. Рей прекрасно отдавал себе отчет в том, что такой волк в схватке один на один ему не по зубам, и нужно быть очень собранным и внимательным, чтобы не последовать вслед за своими товарищами.

- Счастливый ты, парень… - Бомбер хищно осклабился.

- Зачем все это? - угрюмо спросил Рей, кивком головы указав на разбросанные по площади тела мертвых легионеров.

- Ты арифметику учил?

- Что за дурацкий вопрос!?

- Так вот, - невозмутимо продолжал Бомбер, - со школьной программы по математике я хорошо уяснил, что просто обожаю умножение, а процесс деления вызывает в моей душе неприятие.

- Кончай ерничать, - огрызнулся Рей. - Зачем вы убили парней?

- Все очень просто, Карл. Кэп решил жениться на прелестной креолке с богатой семьи. - Бомбер ухмыльнулся. - А какая свадьба может быть без денег?

- Я не об этом.

- Объясняю. Кэп решил завязать с военной службой. Сам понимаешь, наш поиск не был санкционирован полковником, а значит, его ждало разжалование. Тем более, что весь отряд погиб. За исключение меня… хе-хе. Я должен был подтвердить перед начальством, что все происходило так, как доложил кэп. За это мне причиталась кое-какая сумма… не ахти какая, прямо скажу. Но когда я увидел, что лежит в сундуке…

Глаза Бомбера вдруг загорелись как у безумца.

- Парень, мы их всех обуем… все начальство. Нам двоим поверят. Скажем, что на нас напали сначала индейцы (это чистая правда), а затем повстанцы - тут этих революционеров как собак нерезаных, сам знаешь.

- Нет! - отрезал Рей. - Кто убил Джаву?

- Не помню… может, я, а возможно кэп. Да на хрен тебе сдался этот индус!? Забудь о нем. У тебя есть шанс вернуться домой богатым человеком. Лично мне уже надоело кормить своей кровью гнус в этой чертовой дыре.

- Ты ответишь, за все ответишь… - Рей почувствовал, что его душит ненависть к Бомберу.

- Не понтуй, Карла. Разделим добычу пополам и рванем отсюда когти. Домой, братэла, нах хауз! Меня эти жабоеды к легиону веревками не привязали. Манал я их гнилые бабки. Тут рыжевья лимонов на пять. Притом не франками, а «зеленью». Я уже не говорю о камушках…

Бомбер говорил, не переставая, как заведенный, и своей болтовней усыпил бдительность Рея. Юноша следил за винтовкой в руках сержанта, но коварное нападение последовало совсем с другой стороны.

Рей так и не понял, откуда Бомбер достал пистолет. Он лишь успел заметить, как шевельнулась левая рука сержанта, и тут же грянул выстрел. Рей все-таки успел нажать на спусковой крючок винтовки, но пуля улетела в сторону.

Уже лежа на земле, Рей, перед тем как потерять сознание, услышал слова Бомбера:

- Прощай, земеля. Боливар двоих не свезет…

Рей очнулся спустя сутки. Его подобрали индейцы-араваки, которые охотились в этих местах. Наверное, у Бомбера в последний момент дрогнула рука, потому что пуля прошла рядом с сердцем, не задев жизненно важных органов.

Это Рею объяснил колдун-врачеватель племени, который занимался его лечением. Старый индеец довольно сносно изъяснялся на таки-таки - варварской смеси голландского и английского языков с местными наречиями, которая был в ходу на Суринаме.

Выздоровев, Рей решил не возвращаться в Легион. Пусть лучше его считают погибшим вместе со всей командой.

Через полтора года, после мытарств, о которых можно было написать приключенческий роман, Рей по поддельным документам наконец пересек границу России, где постарался найти городок потише, чтобы стать добропорядочным обывателем и жить под собственным именем.

Оказывается, он здорово ошибался…

Рей сидел в засаде уже больше часа. Он устроился в саду, за стожком сена, предназначенного кроликам; клетки с пушистыми зверьками стояли неподалеку, под навесом.

Рей дожидался Амброжея. Никита жил почти в центре города, в частном секторе. Вокруг зеленого островка последних городских аборигенов высились современные многоэтажные дома. Чуть поодаль неторопливо и важно кивали клювами голенастые высотные краны.

На стройках царила обычная рабочая суета, слышался рев большегрузных машин, которые подвозили стройматериалы, а в саду стояла умиротворяющая душу и успокаивающая взвинченные нервы тишина.

Это было удивительно. Казалось, что усадьбу Никиты накрыли огромным прозрачным колпаком, потому что все посторонние звуки доходили сюда приглушенными, будто их записали на магнитофон и включили на тихое воспроизведение в высотном храме, купол которого доставал до небес.

Амброжей обосновался на знаменитом Собачьем Пятачке. Когда-то - в дореволюционные времена - здесь был небольшой парк, в котором бонны выгуливали хозяйских псов и своих воспитанников.

Затем в начале тридцатых годов прошлого столетия, во времена НЭПа, советская власть разрешила застроить парк частными домами. Кто принимал такое решение, неизвестно, но можно с полной уверенностью сказать, что в этом деле не обошлось без взятки.

Как оказалось, даже самые преданные бойцы революции были весьма неравнодушны к житейским благам и не гнушались брать подношения от тех, за кого они не жалели живота своего. (Этот тезис был главным оправдательным моментом ответственных товарищей в тридцать седьмом году, когда Сталин начал чистить социалистическую конюшню от мздоимцев и зажравшихся комиссаров).

Понятное дело, Собачий Пятачок поначалу начали застраивать богатые нэпманы. А когда их прижали к ногтю и в освободившиеся дома заселили (в качестве показухи) городской пролетариат, квартал начал разбухать времянками и мазанками, которые своей уродливой «архитектурой» напоминали злокачественную опухоль на здоровом теле.