Женская история Битлз - Кристина Фельдман-Баррет

представительницы какой-то иной сказочной расы. В мемуарах инсайдера «Битлз» Тони Брамвелла Йоко Оно именуется «злой колдуньей Востока» (главный отрицательный персонаж классической детской сказки Фрэнка Баума «Удивительный волшебник из страны Оз») и «принцессой тьмы». Многочисленные попытки Йоко подкараулить Леннона у его загородного дома под Лондоном — часто в его отсутствие — предстают в изложении Брамвелла подлинным ужастиком: «Необъяснимые визиты в Кенвуд продолжались в любую погоду […] Время от времени, когда Джон приезжал домой, он видел фигуру Йоко, застывшую в отдалении как темный соляной столб». Отношение Брамвелла к Йоко было ожидаемо неприязненным и особенно не отличалось от преобладавших в 1960‐е настроений[319]. Пренебрежительное отношение к Оно прослеживалось и в японской прессе, хотя там унизительные комментарии скорее были связаны с тем, что она роняет в глазах общественности образец японской женственности. Японские журналисты также не могли взять в толк, почему такая международная звезда, как Леннон, за которого, стоило ему только захотеть, «пошла бы любая женщина в мире», выбрал в подруги сердца такую ни на кого не похожую разведенку «с прошлым», да еще и старше себя.

Джон Леннон и Йоко Оно поженились 20 марта 1969 года. После ряда неудачных попыток заключить брак в разных странах Европы бракосочетание состоялось на Гибралтаре. Казалось бы, свадьба — дело глубоко частное, но это событие и то, что ему предшествовало, с документальной точностью воспроизведено в песне The Ballad of John and Yoko, которую «Битлз» выпустили отдельным синглом 30 мая 1969 года. Он станет последним синглом группы, поднявшимся в британских чартах до первого места, и отныне единственной вдохновительницей творческих устремлений Леннона будет Йоко. Леннону врезалось в память, что местом проведения церемонии стал один из «…Геркулесовых столпов, причем одно время считалось, что это самый край света, что символично». Древние названия этой скалы подтолкнули Леннона и Оно к играм с более широкой метафорой; здесь был не только «предел мира», но и вход для обоих в новую жизнь. По мнению Джона, этот путь должна была возглавить Йоко. Позднее Леннон будет утверждать, что в 1965 году написал для «Битлз» композицию Girl о своем идеале женщины, а когда встретил Йоко, то распознал в ней лирическую героиню. В дальнейшем появятся песни, уже посвященные именно ей: наиболее известные из них Oh, Yoko! (1971) и Woman (1980).

В неопубликованном интервью с Оно — его выход предполагался в американском женском журнале «Космополитэн» в 1974 году — должна была появиться заповедь художницы и журналистки Кэролайн Кун: «Йоко Оно — образец бесстрашной художницы и женщины нового мира; ни за что не присоединяйтесь к мизогинистской клевете против нее». Йоко Оно действительно была женщиной нового типа, как, кстати, и Линда Маккартни, пусть даже совершенно в ином роде. Отличия между ними зиждились на том, как каждая воспринимала себя и свой путь в мире. Подобно Астрид Кирхгерр, Истман и Оно чувствовали уверенность в себе и с гордостью несли собственную индивидуальность. Обе воспитывались в привилегированном круге, посему родительские ожидания им следовало оправдывать традиционными для представительниц высшего общества способами, что обе до определенного момента и делали: и та и другая получили высшее образование в США (а Оно еще и в Японии), и та и другая вышли замуж в первый раз в возрасте примерно двадцати лет. Однако подобно героиням книги Бетти Фридан «Загадка женственности» и ту и другую манило нечто большее, чем брак и семья.

Еще живя в Аризоне с первым мужем, Линда серьезно занималась фотографией. А Йоко в 1962 году, после развода с японским композитором и пианистом Тоси Итинаяги, с головой ушла в концептуальное искусство и начала делать себе имя, став в итоге частью авангардной сцены Нью-Йорка и в первую очередь движения Флюксус[320]. В 1964 году, когда «Битлз» обрели мировую славу, и случился их первый визит в Нью-Йорк, Йоко была замечена в перформансе «Отрезанный кусок» (Cut Piece): каждому зрителю предлагалось взять ножницы и отрезать по куску от ее одежды. Два года спустя, в 1966 году, Йоко Оно со вторым мужем, режиссером Тони Коксом, начала проводить все больше времени в Лондоне, где приняла участие во многих контркультурных художественных и музыкальных хеппенингах и, что особенно важно для этой истории, осенью того же года выставила свою концептуальную, не имеющую отношения к перформансу работу в лондонской галерее «Индика», где она и познакомилась с Джоном Ленноном.

Линда Истман, выросшая в престижном нью-йоркском предместье Скарсдейл[321], после расставания, а потом и развода с первым мужем, геологом Джозефом Мелвином Си — младшим перебралась из Аризоны, где они жили, на Манхэттен. Ее цель — профессиональная фотожурналистика. Фотограф и писатель Дэвид Далтон, с которым у Истман какое-то время был роман, вспоминает их первую встречу осенью 1965 года на съемке в одном из нью-йоркских ночных клубов. Она внимательно наблюдала за фотосессией до самого конца съемки. У Далтона, по его словам, до сих пор стоит перед глазами высокая, светловолосая, одетая как школьница девушка, пристающая к нему с вопросами типа «Вы этим [фотографией] профессионально занимаетесь?» [и] «А как начать этим заниматься?»[322]. Позже, в том же году, случилась ее первая фотосессия — съемка лондонской группы Dave Clark Five. В 1966 году она уже фотографировала Rolling Stones для иллюстрированного журнала Town and Country, а в 1967 году получила аванс для работы над книгой под названием «Рок и прочие нехорошие слова» (Rock and Other Four Letter Words). Для этого проекта потребовалась поездка в Лондон, где она познакомилась с Полом Маккартни и сняла «Битлз» на презентации альбома Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band.

Линда обожала рок-н-ролл 1950‐х и в то же время страстно желала сохранить для истории волну современной рок-музыки и ее исполнителей. Хобби, переросшее в профессию, позволило ей не только объединить две этих страсти воедино, но и материально обеспечивать себя и дочь.

И Оно, и Истман действительно были «женщинами Нового Света», поскольку были готовы к решительным шагам и к тому, что раз эти шаги ведут их на территорию, которая и в личном, и в профессиональном плане — terra incognita, то рискуют завести не туда. По данным историка Линн Абрамс, поколение женщин, достигших совершеннолетия в послевоенные годы, по-прежнему было зажато «…между консервативными представлениями о женственности и новой социальной реальностью, открывающей больше свобод и возможностей»[323]. Это также было первое поколение женщин, которые могли более полно рассмотреть формирование собственной человеческой идентичности, собственной субъектности и того, как они могут без посторонней помощи реализовывать свои жизненные цели. Хотя в своем исследовании Абрамс рассматривала