Голливудский участок - Джозеф Уэмбо

— Сейчас я покажу тебе, какой я ловкач.

Ее сбил с ног удар кулака. Мэг не увидела замаха, поскольку ее лицо было повернуто к бульвару, откуда она ожидала помощи, повторяя про себя: «Только бы поскорее». Упав, она ударилась головой об асфальт. Почувствовав головокружение и тошноту, попыталась подняться, но сутенер сидел на ней, ощупывая ее тело в поисках спрятанных денег.

— Может, в твоей дырке? — спросил он, и она почувствовала его руки в паху. Почувствовала его пальцы внутри себя.

Затем раздались хлопанье автомобильных дверей, громкие голоса, визг сутенера, и Мэг стало так плохо, что ее вырвало прямо на костюм «госпожи». Над последним вечерним представлением опустился занавес.

Фаусто Гамбоа вел машину, когда услышал пугающие слова «Ранен офицер» и сообщение о том, что на место сборища проституток на Сансет-бульваре мчится «скорая» по коду-3. Он чуть не наградил Бенни Брюстера травмой шеи, круто развернув баранку и не обращая внимания на знак остановки, словно его там и не было. Разогнав машину, он помчался в сторону Сансет-бульвара.

— О Боже! — повторял он. — Это одна из девочек. Я так и знал. Я так и знал.

Бенни Брюстер, который в основном работал с Такарой, сказал:

— Надеюсь, это не Мэг.

Фаусто резко взглянул на него, почувствовав приступ гнева, но подумал, что не может обвинять Бенни, который надеется, что ранена не его напарница. «А я надеюсь, что это Мэг». Это было ужасное чувство, но разбираться в нем не было времени. Следующий поворот он прошел почти на двух колесах.

Когда пришел вызов, Пророк обедал на Голливудском бульваре у своего любимого ресторанчика, где подавали тако. Он стоял рядом с машиной, доедая второй тако с жареным мясом и прихлебывая из огромного стакана хорчато, мексиканскую рисовую воду с корицей.

Пророк первым прибыл на место преступления, если не считать команды прикрытия и медиков, загружающих Мэг в «скорую помощь». Плачущая Баджи сидела на заднем сиденье машины прикрытия, а сутенер в наручниках лежал на тротуаре и время от времени вскрикивал от боли.

Симмонс, старший коп из полиции нравов, сказал Пророку:

— Мы вызвали вторую «скорую».

— Как Мэг?

— Плохо, сержант, — ответил Симмонс. — Ее левый глаз лежал на щеке. Из того, что я смог разобрать, кости вокруг глазницы разбиты.

— О, нет! — прошептал Пророк.

— Он ударил ее, она упала и сильно ударилась головой о тротуар. Когда мы подъехали, она еще была в сознании.

Пророк показал на сутенера и спросил:

— Что с ним?

Он понял, что произошло, по лицу копа, который, поколебавшись, ответил:

— Он оказал сопротивление.

— Дознавателей оповестили?

— Да, мы вызвали своих ребят, — ответил Симмонс. — Они скоро будут здесь.

Коп из полиции нравов избегал взгляда Пророка, потом наконец сказал:

— Хозяин винного магазина, возможно, захочет пожаловаться на то, как мы проводили арест. Он что-то сказал об этом. Я приказал ему подождать, пока не прибудут дознаватели. Надеюсь, он успеет передумать.

— Я поговорю с ним, — пообещал Пророк. — Может быть, я его успокою.

Подойдя к винному магазину, Пророк увидел молодого копа, который нервно расхаживал взад и вперед. Другие копы из полиции нравов в чем-то его настойчиво убеждали. Подъехала вторая «скорая», и Пророк услышал, как сутенер застонал, когда его укладывали на носилки.

В винном магазине пожилой пакистанец закончил обслуживать покупателя и повернулся к Пророку:

— Вы пришли меня допросить?

— Что вы видели? — спросил Пророк.

— Слышал, как хлопали дверцы машины. Слышал, как закричал мужчина. Громко. Еще слышал крики. Ругательства. Опять закричал мужчина. Я выбежал, увидел, как молодой белый бьет ногами черного на земле. Раз, раз, раз. Ругается и бьет. Видел, как другой белый мужчина схватил молодого и оттащил. Черный мужчина продолжал кричать. Сильно кричать. Видел наручники. Я знаю, что это полицейские. Я знаю, что они приезжают в этот квартал, чтобы арестовать уличных женщин. Это все, что я могу сказать.

— С вами будут разговаривать дознаватели, — сказал Пророк, покидая магазин.

Баджи уехала в одной из машин полиции нравов. Четыре копа и две машины все еще оставались на месте происшествия. Подошел молодой коп, расхаживавший взад и вперед, когда прибыл Пророк.

— Я знаю, что меня ждут неприятности, сержант, — сказал он. — Знаю, что есть гражданский свидетель.

— Может быть, тебе стоит позвонить по горячей линии Лиги защиты полицейских и попросить адвоката, прежде чем делать какие-либо заявления? — посоветовал Пророк.

— Я так и поступлю, — заверил его молодой коп.

— Как тебя зовут, сынок? — спросил Пророк. — Последнее время меня подводит память.

— Тернер, — ответил коп. — Роб Тернер. Когда я работал в патруле, никогда не дежурил в вашу смену.

— Роб, — сказал Пророк, — не нужно делать мне каких-либо заявлений. Позвони в лигу. У тебя есть права, поэтому не бойся ими воспользоваться.

Было очевидно, что Тернер доверяет Пророку, зная о его репутации.

— Единственное, я хочу, чтобы вы знали… — сказал Тернер, — чтобы все знали… Когда я прибежал, этот вонючий сутенер сидел на ней, запустив руки ей в трусики. Такая красивая девушка… и ее лицо так изуродовано. Я хочу, чтобы все копы знали, что я увидел, когда прибежал. И я не жалею ни о чем, кроме работы. Мне действительно будет жалко лишиться жетона полицейского.

— Достаточно разговоров, сынок, — сказал Пророк. — Сядь в машину и соберись с мыслями. Найди адвоката. Тебе предстоит долгая ночь.

Вернувшись к машине, Пророк увидел, что на другой стороне улицы Фаусто и Бенни Брюстер разговаривают с копом из полиции нравов. Они выглядели мрачными. Заметив его, Фаусто перешел улицу. Пророк надеялся, что Фаусто не станет говорить чего-то вроде «Я же предупреждал», потому что был не в настроении это выслушивать. Абсолютно не в настроении.

Но все, что Фаусто сказал, прежде чем они с Бенни Брюстером уехали, было:

— Это хреновая работа, Мерв.

Пророк открыл пакетик с таблетками и вздохнул:

— Но не для таких старых боевых коней, как мы с тобой, Фаусто. Это все, что у нас осталось. Мы вечные копы.

Рано утром в больнице «Седарс-Синай» Мэг Такаре сделали операцию по восстановлению лицевых костей. За ней должны были последовать другие операции, но сейчас основной заботой врачей было спасти зрение в левом глазу. После поступления в тюремное отделение клиники сутенер, Реджинальд Клинтон Уокер, тоже пошел под нож: ему удалили разорванную селезенку. Уокера обвинили в преступном нападении, поскольку он причинил тяжкие телесные повреждения Мэг Такары, но, естественно, в данном случае обвинение в нападении на офицера полиции было неприменимо.