Следующий год в Гаване - Шанель Клитон

– Не думаю, что он будет возражать. Кроме того, у Луиса завтра нет занятий, а в ресторане мы без него справимся.

– Тогда я спрошу, сможет ли он меня отвезти.

Я разрываюсь между желанием встретиться с Магдой и чувством вины за то, что Луису придется еще один день быть моим гидом.

– Значит, все решено. Пожалуйста, передай Магде мои наилучшие пожелания. Мы уже очень давно с ней не встречались.

Я сдерживаю улыбку, наблюдая за тем, с какой решительностью Анна выпроваживает меня из комнаты. В этот момент она так сильно напоминает мне мою бабушку.

Мы расстаемся у подножия лестницы, и Анна направляется на кухню. Мама Луиса ждет меня в прихожей с неодобрительным блеском в глазах.

– Ну что, ты готова? – спрашивает она.

Я киваю.

Очевидно, Луис делит свою машину с мамой, поэтому он меня спросил, не буду ли я против, если она, по дороге на работу, довезет меня до университета. Он же поехал в университет утром на автобусе. Что я могла на это ответить? У меня не было сомнений в том, что я не нравлюсь его матери и, к сожалению, поездка в Ведадо вряд ли изменит ее ко мне отношение.

– Спасибо, что согласились подвезти меня.

Возможно, я ей не нравлюсь, но мне очень хочется изменить ее мнение о себе, мне хочется доказать ей, что я не просто какая-то иностранка, которая решила вонзить когти в ее сына.

Она отмахивается от меня.

– Луис попросил меня об этом.

Она внимательно смотрит на большую сумку в моих руках. Я улавливаю скрытый подтекст в ее взгляде, и мое лицо заливается краской. Я открываю рот, чтобы объяснить ей, что все не так, как она думает, – мы просто едем купаться, но она не дает мне ни единого шанса. Она отворачивается, и все, что мне остается, – это смиренно последовать за ней на улицу, где нас ждет кабриолет Луиса.

Из-за пробок дорога от Мирамара до Гаванского университета занимает у нас почти тридцать минут, и я довольствуюсь тем, что смотрю в окно на проходящих мимо людей. Я предпринимаю несколько жалких попыток завязать разговор с матерью Луиса. Всем своим видом она дает понять, что воспринимает меня как чужака и не более того. Я не могу винить ее в этом; вероятно, будь я на ее месте, я бы чувствовала то же самое, учитывая, как по-разному сложились наши жизни. Моя семья выиграла от того, что уехала, а ее семья была вынуждена страдать из-за того, что осталась.

У меня снова возникает вопрос – что было бы, если бы мы не уехали? Если бы я выросла здесь, рядом с Луисом? Если бы не было никакой революции? Кем бы я была, если бы я жила как обычная кубинка?

Здесь есть своеобразная свобода – нет необходимости проверять обновления статуса в социальной сети, или следить за чьими-то фотографиями, или тратить время на то, чтобы сформулировать умное предложение и потом поделиться им с сотней подписчиков. Но это свобода без права выбора. С одной стороны, нет необходимости читать нескончаемый поток сообщений о том, как сильно кто-то любит своего супруга, или рассматривать однотипные фотографии друзей, с которыми когда-то учился в начальной школе, но и выбирать не из чего.

Каридад высаживает меня возле университета и вручает ключи от машины Луиса, а сама идет на работу.

Мое первое впечатление от Гаванского университета – это внушительное здание, по-своему красивое. Архитектура – как и у многих других зданий в Гаване – впечатляет, но красоту фасада портит множество кондиционеров, висящих за окнами.

Я поднимаюсь по ступенькам, глядя на статую альма-матер. Я иду через кампус, прохожу мимо студентов, сидящих на скамейках. Их болтовня разносится по всей территории. Атмосфера кампуса очень напоминает мне колледж, в котором я когда-то училась. Я сверяюсь с картой, которую дал мне Луис, пока ищу нужную аудиторию. Наконец я ее нахожу и захожу внутрь.

Здесь уже меньше ассоциаций с моим колледжем – стены окрашены в цвет хаки, напоминающий военную форму, зеленая классная доска в передней части комнаты совсем далека от того современного оборудования, которое использовалось во время моей учебы. Луис стоит, склонившись над деревянным столом перед доской, рукава его синей рубашки закатаны, а длинные ноги обтянуты узкими темно-синими брюками. Он явно поглощен тем, что читает, его голова наклонена, руки уперты в столешницу, и я пользуюсь возможностью незаметно проскользнуть в класс и занять свободное место.

Один за другим заходят студенты. Они обсуждают свои планы на вечер и предстоящую лекцию. Две девушки садятся передо мной – одна из них убеждена, что ее парень ей изменяет, и судя по подробностям, которыми она делится с подругой, я склонна с ней согласиться. Луис отрывает взгляд от стола, обводит взглядом комнату – и замечает меня.

Он улыбается.

Меня словно пронизывает электрический разряд.

Луис отводит взгляд и призывает студентов к порядку, а улыбка все еще играет на его губах. Сегодняшний урок посвящен французской блокаде Кубы в шестнадцатом веке. Луис говорит с такой страстью, что перед моими глазами оживают образы корсаров и сражающегося кубинского народа.

Я слушаю его лекцию, и кажется, что время пролетает незаметно. Он рассказывает о ранней истории Кубы так же увлеченно, как он недавно говорил о Кубе современной. Поскольку я мало знакома с местной историей, если не считать период революции Фиделя, мне очень интересно все, что он говорит.

Он рассказывает о том, сколько страданий пришлось пережить нашему народу от рук европейцев, насколько жестоко вели себя испанцы. Он говорит об экономике Кубы, о том, что сахар был одновременно спасителем и проклятием для нашей страны. Вплоть до конца девятнадцатого века, когда Куба, по примеру Соединенных Штатов отменила рабство, в страну привозили рабов для работы на плантациях.

Читая лекцию, Луис не пользуется записями. Наоборот, он забрасывает своих студентов вопросами, но это происходит не потому, что он хочет их напугать, а потому, что его переполняет вдохновение. Он не стоит неподвижно, его руки постоянно двигаются, а сам он мечется взад-вперед перед зеленой доской. Наблюдая за его манерой, никому бы не пришло в голову усомниться в его преданности своему делу или посчитать неискренними его слова и отношение к предмету. Я видела, с каким восхищением смотрели на него студенты – а это дорогого стоит.

Лекция пролетает с удивительной скоростью, и до меня доходит, что занятие закончилось, только тогда, когда студенты начинают вставать со своих мест, собирать сумки и выходить из аудитории. Я задерживаюсь в задней части класса, в то время как несколько студентов подходят к Луису, чтобы задать вопросы. Я вижу, какое внимание он уделяет им. И это мне кажется в нем самым привлекательным. Не его стройная фигура или копна темных волос, не ухоженная борода или напряженный взгляд темных глаз. А его страсть, его интеллект и его убежденность.

Наконец студенты уходят, и мы остаемся вдвоем, разделенные целым классом пустых парт.

– Что скажешь? – спрашивает он, когда мы остаемся одни.