Мятежный лорд - Виктория Балашова

– Доктор не прав, – обращался Байрон к Пьетро, частенько составлявшему ему компанию. – Буря – это жизнь! А землетрясение лишь встряхивает людей от оцепенения, в котором они находятся. Плохо, когда все вокруг застыло и природа спит. Вот увидите, скоро начнут происходить события.

– Но вы же верите в знаки, предзнаменования, – вежливо начал говорить Пьетро. – Почему вы не согласны с господином Кеннеди? Ведь он, в сущности, рассуждает о том же. Разве Божье знамение не сродни тем знакам, которые получал господин Шелли перед гибелью?

Байрон задумался.

– Отчасти ваши суждения верны, – наконец он отвлекся от созерцания обрушивавшихся о берег волн. – Однако Перси видел послания либо из загробного мира – от Аллегры, например, либо из мира потустороннего, например, передаваемые привидениями. Миры эти разные и не имеют ничего общего с Божьим промыслом. Тем более что природные явления – вещь совершенно объективная, и наивно полагать шторм или дождь письмами от Господа. Я верю в существование сил, которые выше и сильнее нас. Но при чем здесь землетрясение?

– Господин Трелони считал бурю хорошим знаком…

– Буря, конечно, природное явление. Но если оно случается в начале пути, то обычно знаменует собой удачный поход. Я не слыхал о том, что знаменует землетрясение. А вот привидения, визиты умерших людей, явления, не присущие обычному положению вещей, как, предположим, стекающая по стене кровь, говорят о многом.

Пьетро стало жутковато, и он даже обернулся, ожидая увидеть за спиной бестелесное создание. Байрон заметил его движение.

– О, не бойтесь, мой друг! В вашей жизни никогда не происходило ничего подобного. А значит, жить вам долго. Я вот постоянно сталкиваюсь со странными явлениями. Мне происходящее сейчас нравится. Природа заставляет потусторонние силы на время удалиться. Наверное, они боятся грома. Лишний шум им не нужен. Привидения и им подобные любят тишину. Вы заметили, они приходят, когда человек один. Бывает, конечно, видение является нескольким сразу. Но это крайне редкий случай. И люди в таком случае собираются особенные, объединенные чем-то, невидимым глазу, зато заметным оттуда, – и Джордж покрутил рукой в воздухе.

– После того как мы сюда приехали, ничего не происходило с вами странного? – спросил Пьетро.

– Лишь раз. Помните, мы остановились в небольшом монастыре по дороге с Итаки в Аргостолион? Там мне привиделся Перси. Его слов я не разобрал, а может, он ничего и не говорил. Впрочем, был второй раз. Когда уезжал Трелони, я почувствовал необъяснимую тревогу, словно мы больше не увидимся. Я очень беспокоюсь за свою дочь: не хотел бы передать ей в наследство особенности моего мозга. Я не вижу, как она развивается, чем интересуется, много ли читает и что. Мне сложно дать совет ее матери, да та меня и не послушает. Учитывая собственный опыт, я смог бы помочь Аде облегчить не только головные боли, но и избавиться от демонов в душе…

– Почему вы не поможете себе избавиться от них, если в силах помочь дочери?

– Меня спасать уже поздно, – усмехнулся Джордж. – Это нужно было делать раньше, но никто не понимал моих терзаний. Перси понимал, да сам был таким же. И мы только и могли тянуть друг друга дальше вниз…

* * *

Стоило Байрону помянуть Перси Шелли, как он явился перед ним во плоти. Точнее, конечно, явился не настоящий Шелли, а похожий на него человек. Джорджу Финли исполнилось двадцать три года. Он успел окончить в Англии университет и заинтересоваться двумя вещами: историей и освободительной войной в Греции. Финли представлял собой новое поколение филэллинов, прибывших в Грецию благодаря известности Байрона и его непосредственному участию в судьбе страны. Попав на Кефалонию, он тут же разузнал, где живет знаменитый поэт, и появился на пороге домика в Метаксате среди прочих визитеров.

Байрон обычно принимал практически всех, кто к нему приходил. Узнав, что у дверей стоит его соотечественник – а родители Финли были шотландцами, – он мгновенно велел Пьетро привести гостя в так называемую гостиную. Она представляла собой небольшое помещение, которое обитатели дома использовали еще и как столовую. За одним из двух столов ели, а второй был завален книгами, равно как и стул, стоявший рядом с ним. Возле стены аккуратными стопками также лежали книги, в числе которых Финли заметил романы Вальтера Скотта…

– Проходите, мой друг, проходите, – поприветствовал соотечественника Байрон. – Тут вам не Италия, где я принял бы вас с куда большим размахом. Однако здесь идет война – излишние удобства совершенно ни к чему. Тем более мы, полагаю, вскоре отправимся на материк, где пользы от моих действий будет побольше.

Финли сел на стул, а Джордж внимательно начал его разглядывать. От пристального взгляда Байрона молодому человеку стало не по себе. В свои годы он был уже довольно самоуверенным, легко завязывал знакомства и не терялся в присутствии людей старше и образованнее. Но Байрон воздействовал на него странным образом. Он словно бы гипнотизировал своим надменным взглядом, а речь его отличалась монотонностью и производила впечатление полной незаинтересованности, несмотря на вежливость высказываемых фраз. Улыбка на лице Байрона казалась равнодушной и слегка насмешливой. Неожиданно он сказал:

– Извините за долгую паузу. Вы очень напомнили мне близкого друга, который погиб в прошлом году. Вы – вылитая копия Шелли! – улыбка сошла с его лица. – Пьетро! Посмотрите, как господин Финли похож на Перси!

Пьетро подошел к столу, за которым сидели Байрон и Финли. Он не находил сходство таким уж сильным, но и в самом деле молодой человек обладал такими же мягкими чертами лица, как и Шелли. Высокий лоб, зачесанные назад густые вьющиеся волосы, довольно длинный тонкий нос и пухлые губы довершали образ.

– Да, Джордж, вы правы, – обсуждать нюансы внешности гостя Пьетро тактично не стал и просто согласился с Байроном.

– Я никогда не встречал господина Шелли, – откликнулся пришедший в себя Финли, – но считаю за честь быть на него похожим. Очень сожалею о его смерти. Это огромная потеря для европейской литературы.

Байрон кивнул. Теперь он говорил еще медленнее, чем раньше, время от времени обрывая предложения на полуслове:

– Потеря для мировой литературы. Потеря для меня лично еще большая, поверьте. Восполнить ее невозможно. И тут являетесь вы. С таким сходством. Вы пишете стихи?

– Нет. То есть пишу изредка, но особых талантов к этому не имею, – ответил Финли.

– А что вас интересует?

– История. Я очень люблю историю и старательно ее изучаю.

– О! Вам следует, мой друг, написать историю Греции. В особенности тот период, который мы наблюдаем сейчас. Мы являемся свидетелями больших событий. Уверен, Греция обретет свободу, а у вас есть шанс изложить происходящее для потомков. Каковы ваши планы? Куда вы последуете, покинув Кефалонию?

– Пока я принял приглашение одного из английских капитанов посмотреть Ионийские острова. Он хочет исследовать здешние моря. Заодно посмотрим, чем занят турецкий флот. Далее, возможно, проследуем в Месолонгион. Там, насколько я знаю, сосредоточены основные силы греков.