Женщины Цезаря - Колин Маккалоу

И незадолго до возвращения большого брата Аппия Публий Клодий уехал на восток. Это случилось в начале года, сразу после совместного консульства Помпея и Красса. В том же году Цезарь уехал квестором в Дальнюю Испанию.

Тщательно выбрав маршрут, который не столкнет его с большим братом Аппием, Клодий прибыл в Геллеспонт и узнал, что Лукулл умиротворяет завоеванное царство Митридата. Переплыв узкий пролив в Азию, он двинулся через всю страну следом за шурином Лукуллом. Клодий считал, что знает Лукулла: учтивый, педантичный аристократ, любящий повеселиться, очень богат, обожает хорошо поесть и выпить хорошего вина, ценит хорошую компанию. Как раз такой начальник, о котором мечтал Клодий! Кампания под началом Лукулла просто обязана превратиться в роскошное времяпрепровождение.

Клодий нашел Лукулла в Амисе, великолепном городе на берегу Эвксинского моря, в самом сердце Понта. Амис пережил осаду и понес большие потери. Теперь Лукулл ликвидировал ущерб и приучал жителей к правлению Рима, а не Митридата.

Когда Публий Клодий появился у него на пороге, Лукулл забрал у него сумку с официальными письмами (которые Клодий распечатал и с удовольствием прочитал) — и забыл о его существовании. С рассеянным видом он отослал младшего зятя помогать легату Сорнатию и вернулся к тому, что больше всего занимало его мысли, — к предстоящему вторжению в Армению, царство Тиграна.

В ярости от такого бесцеремонного обращения Клодий поспешил уйти. Но вовсе не для того, чтобы кому-то помогать. И меньше всего — такому ничтожеству, как Сорнатий. Таким образом, пока Лукулл подготавливал свою маленькую армию к маршу, Клодий занялся тем, что исследовал тихие улицы и аллеи Амиса. Разумеется, он бегло говорил на греческом, поэтому легко знакомился с людьми, гуляя по городу. И многие были заинтригованы таким необычным поборником равноправия, таким до странности не-римлянином.

Он также собрал много информации о той стороне жизни Лукулла, которой вообще не знал. О его армии, о его кампаниях.

Карта 6. Восток периодов походов Лукулла и Помпея

Два года назад царь Митридат бежал ко двору своего зятя Тиграна. Он не смог состязаться с беспощадностью римлян, остро чувствуя утрату четвертьмиллионного сезонного войска, которое он потерял на Кавказе в бессмысленной карательной экспедиции против албанских дикарей, опустошавших Колхиду. Митридату потребовалось двадцать месяцев, чтобы убедить Тиграна увидеться с ним, и еще больше — чтобы убедить того помочь ему вернуть утерянные земли Понта, Каппадокии, Малой Армении и Галатии.

Естественно, у Лукулла были свои шпионы, поэтому он очень хорошо знал, что два царя помирились. Но чем ждать, когда они вторгнутся в Понт, Лукулл решил напасть сам и вторгнуться в Армению, ударив по Тиграну и не позволив помочь Митридату.

Сначала Лукулл не хотел оставлять гарнизон в Понте, считая, что Рим и его влияние помогут сохранить там спокойствие.

Лукулл больше не был губернатором провинции Азия и теперь узнал из писем, привезенных Публием Клодием, что враждебность к нему сословия всадников в Риме быстро растет. Из тех же писем Лукулл узнал, что Долабелла назначен новым губернатором провинции Азия и что Долабелла должен будет осуществлять надзор над Вифинией. Тогда Лукуллу многое стало ясно. Очевидно, всадники Рима и их ручные сенаторы предпочитают некомпетентность успеху в войне. А Публий Клодий, мрачно заключил Лукулл, — предвестник несчастья!

Девять специальных уполномоченных, присланных из Рима до того, как его влияние там ослабло, были рассеяны по всему Понту и Каппадокии. Среди них находился человек, которого Лукулл любил больше всех — теперь, когда Сулла умер, — его младший брат Варрон Лукулл. Но у уполномоченных не было армий, и, судя по тону писем, работа их продлится недолго. Поэтому, решил Лукулл, у него нет другого выбора, как только оставить два из своих четырех легионов в качестве гарнизона в Понте — на случай, если Митридат попытается отвоевать свое царство без помощи Тиграна. Легат, которого Лукулл ценил больше всех, восстанавливал урон, нанесенный острову Делос. И хотя Лукулл знал, что Сорнатий — хороший человек, он не был настолько уверен в его военных способностях, чтобы оставить его без помощи опытного сотоварища. Другой старший легат, Марк Фабий Адриан, должен будет также остаться в Понте.

Лукулл знал, какие легионы следует оставить — те, что принадлежат провинции Киликия. А он отправится на юг с двумя легионами Фимбрии. Поразительные войска! Лукулл их не выносил. На востоке они уже шестнадцать лет. Им запрещено появляться в Риме или Италии, потому что перечень их мятежей и убийств настолько велик, что Сенат отказался разрешить им вернуться домой. Постоянно возбужденные, они были очень опасны, и Лукулл, который время от времени использовал их, обращался с ними безжалостно. Он порол солдат во время кампаний, но прощал им плотские проказы во время зимнего отдыха. Поэтому они почти добровольно служили под его началом и даже скупо восхищались им. Но предпочитали называться фимбрийцами, по имени их первого командира Фимбрии. Лукулл это приветствовал. Хотел ли он, чтобы они называли себя Лициниевыми или Лукулловыми? Определенно нет.

Клодий так полюбил Амис, что решил остаться в Понте с легатами Сорнатием и Фабием Адрианом. Участие в военном походе потеряло для него свою привлекательность в тот самый момент, как он услышал, что Лукулл планирует тысячемильный марш.

Но желания Клодия рассыпались в прах. Ему приказали сопровождать Лукулла в личном обозе командующего. «Ну хорошо, — думал Клодий, — по крайней мере, я буду жить в относительном комфорте!» И только потом он узнал, каково представление Лукулла о комфорте во время кампании. Никакого комфорта не было и в помине. Тот изнеженный эпикуреец, которого Клодий знал в Риме и Амисе, бесследно исчез. Лукулл на марше во главе фимбрийцев жил как рядовой солдат. И если таков был образ жизни командующего, то и все члены его личного штаба обязаны были подражать ему. Фимбрийцы шли пешком, а не ехали — и все штабные шагали собственными ногами. Фимбрийцы ели кашу и черствый хлеб — и они ели кашу и черствый хлеб. Фимбрийцы спали на земле, накрываясь плащом, нагребая в кучку землю вместо подушки, — и весь штаб командующего спал на земле, накрываясь плащом и нагребая в кучку землю вместо подушки. Фимбрийцы, чтобы от них не пахло, мылись в ручьях, где вода по краям уже покрылась тонким льдом, — и они, чтобы от них не пахло, мылись в тех же ледяных ручьях. Что хорошо для фимбрийцев, было хорошо и для Лукулла.

Но — недостаточно хорошо для Публия Клодия, который через несколько дней пути воспользовался родством и резко выразил недовольство.

Бледно-серые глаза командующего равнодушно смерили его с ног до головы. Взгляд был холоден, как местность, по которой проходила армия.

— Если тебе необходимы удобства, Клодий, возвращайся домой, — сказал Лукулл.

— Я не хочу домой, мне просто хочется комфорта! — возразил Клодий.

— Или то, или другое. Со мной ты удобств не получишь, — отрезал его шурин и с презрением отвернулся.