Миланская Роза - Звева Казати Модиньяни

— Ты все знаешь. Но почему любить обязательно значит страдать?

— Любовь полна очарования и тайн. Тому, кто любит, открываются новые горизонты, за каждым из которых — ключ к очередной загадке.

Галеаццо хотел, чтобы друг улыбнулся, а сам мрачнел все больше.

— А про нас двоих ты забыл? — спросил он у Сильвано. — Разве я могу забыть? Но тогда все было иначе. Нам было по двадцать. А теперь я — человек средних лет, и чувство, привязывающее меня к Раулю, безнадежно.

— Любовь всегда безнадежна. Нет любви, снабженной парашютом или страховым полисом на случай несчастья.

Галеаццо трудно было возразить.

— Раулю всего восемнадцать, — сказал Санджи.

— Это еще не заслуга.

— Он — совсем мальчик и не знает, чего хочет в жизни. Может, когда-нибудь он полюбит женщину…

— Вполне вероятно. Он вообще очень банален, — снисходительно заметил Галеаццо.

— И тогда он возненавидит меня за то, что я слишком долго удерживал его при себе.

— А ты, чтобы отомстить, женись на Лилиан. — Еще одна безнадежная любовь. Господи, как у меня болит голова, — простонал Санджи, поднося руку ко лбу.

— Чтобы через три часа все прошло! — отрезал Галеаццо.

Он отказался от сочувственного тона и заговорил с решимостью.

— Сделай так, чтобы Рауль тоже пошел на ужин, — взмолился Санджи.

— Тебя не упрекнешь в последовательности. Ты же хотел отправить его к отцу?

— Только дураки не меняют мнений!

— Вольтер, — откомментировал Галеаццо, — типичный образчик готовой истины.

— Мне нужен Рауль. Иначе я чувствую себя мертвецом.

— Иди отдохни и перестань терзаться.

Санджорджо едва удерживался от истерики.

— Ты же знаешь, этот американский триумф мне ни к чему, — заявил он.

— Все, довольно.

— Моя звезда клонится к закату. Я — гений без единой идеи. Творец без творчества. Знаешь, когда у меня были идеи? Знаешь?

— Ну хорошо, выскажись. Может, нам обоим станет легче…

— Идеи у меня были, когда я был никем…

— Навязчивые мысли параноика…

— А потом Рауль… С тех пор, как мы приехали в Калифорнию, он стал другим. Куда-то уходит, где-то пропадает… У меня появилось ощущение, что я его теряю… Приведи его сегодня на вечер…

Баритон Санджорджо зазвучал умоляюще.

— Хорошо, приведу, — пообещал Галеаццо. — А теперь иди отдохни.

И Сортени нежно похлопал Сильвано по плечу.

Рауль наслаждался очарованием тайны, носившей имя Соланж Мартинес. В этой девушке он увидел воплощение своих детских грез, в ней он обрел утраченный чудесный мир. Салат из крабов так и остался нетронутым в хрустальной вазочке, а официант с нетерпением ожидал, когда юноша покончит с закуской, чтобы подать следующее блюдо.

— Тебе не нравится? — спросила Соланж, имея в виду салат.

— Я хочу только смотреть на тебя, — ответил юноша.

— Смотри, если тебе приятно, — спокойно сказала девушка.

Раулю хотелось слушать ее голос, нежный, чуть с хрипотцой. Ему казалось, что он окунается в озеро с теплой темной водой. Девушка же с удовольствием воздала должное местной кухне.

Раулю открылась невыразимая тайна бытия, и он совершенно иначе стал воспринимать мир и людей.

— Проведем ночь вместе? — робко спросил Рауль.

В его голосе звучала неуверенность мальчишки, вступающего в мир взрослых.

— Если тебе доставит удовольствие находиться рядом со мной, — ответила Соланж, подняв на него золотистые глаза, в которых отражался отблеск свечей.

— Тебе придется набраться терпения. Я чувствую себя так… неуверенно…

Он не осмеливался признаться ей, что никогда не занимался любовью с женщиной. Но с ней все должно быть иначе: Соланж была неотразима.

— Мне тоже как-то не по себе… — улыбнулась Соланж. — Сейчас я неважный собеседник. Недавно мне пришлось пережить тяжелую драму…

Рауль склонился к девушке, сжал ее руку.

— Не думай о прошлом.

— Почему? — спросила Соланж. — Стоит вспоминать и неприятные минуты жизни. Они помогают ценить счастливые моменты…

— Ты находишь такие верные ответы, хотя…

Рауль не смог или не захотел закончить свою мысль.

— Хотя я совершенно необразованна? — заметила Соланж.

— Я не то хотел сказать, — в замешательстве произнес Рауль.

— Но ты так подумал.

— Да, я так подумал, — согласился Рауль.

— Ты перепутал образованность и здравый смысл.

— Наверное…

— Ничего страшного, — улыбнулась девушка. — Многие путают одно с другим.

Рауль взглянул на звездочку, вытатуированную на высоком лбу Соланж.

— А это зачем? — спросил он.

— Так, чтобы внимание обращали… — нехотя призналась девушка.

Рауль восхищался этой женщиной, как восхищаются редкой драгоценностью. Но в Соланж оставалось что-то дикое, первобытное, неукротимое. Ее естественную, бьющую через край женственность подчеркивал изысканный наряд. На ней были облегающие брючки из плотного крепа цвета слоновой кости, подчеркивавшие длинные стройные ноги, узкие бедра и плоский живот, и блузка того же цвета с широкими, подвернутыми рукавами. Овальный вырез делал еще прекрасней длинную гибкую шею.

— Никогда еще ни одна женщина так не привлекала меня, — с обезоруживающей искренностью признался Рауль.

— Что-то всегда случается впервые.

— Знаешь, мне кажется, я сам тебя придумал.

— Это, пожалуй, преувеличение, — улыбнулась Соланж.

— Нет, тебе не понять…

— Такие слова я слышала нередко.

— Прости.

— Не за что. Люди всегда повторяют одни и те же фразы и слова.

В суматохе последних дней Соланж стала для Рауля чудным открытием. Он наконец-то почувствовал себя человеком. Она была его находкой, его выбором, его вещью. Соланж воплощала красоту в истинном ее смысле — в ней была и дерзость мальчишки, и робость девушки.

— Ты мечта, которая принадлежит только мне, — произнес Рауль.

— Может, и так, — легко согласилась Соланж. — Кто выудит из моря дрейфующие обломки, становится их законным владельцем. Ты подобрал обломки моей жизни и сложил их вместе.

— Так поступил бы любой…

— Но я встретила тебя…

Рауль припомнил поворот на бульваре Сансет, недалеко от Шато Мармон, и неясную фигуру, бросившуюся ранним утром наперерез его машине. Он резко затормозил и крутнул руль. Благодаря хорошей реакции Рауля несчастья удалось избежать, лишь левое крыло задело неосторожного пешехода. Рауль со страхом склонился над телом, безжизненно лежавшим на дороге. Он приподнял одетую в желтое девушку с длинными черными прямыми волосами и заметил, что она дышит.