Ночь с возлюбленным - Эйна Ли

И конечно же, все очень тревожились за Гарта, которому, может быть, предстояло жить только с воспоминаниями о любимой женщине, всегда такой ласковой, веселой и улыбчивой. Рори действительно была очень веселой – она если не смеялась, то обязательно улыбалась, и если не пела громко, то непременно напевала себе под нос какую-нибудь песенку. К тому же она постоянно за всеми ухаживала – кормила не только своих мужа и ребенка, но и всех других детей.

Когда Натан Коллинз и Джетро Брейден направились к Пэдди О'Трейди, уже рассветало и небо окрасилось розоватыми красками. Пэдди все еще спал, и Натан с Джетро не знали, как рассказать другу о происходящем.

Кэролайн же, проснувшись, сразу взглянула на часы. Ах, оказывается, она проспала целых полчаса. Приподнявшись, она осмотрелась. Бекки с Эттой дремали на диване, а Рико – на стоявшем рядом стуле. Кэролайн вышла на кухню и поставила на огонь чайник.

Вернувшись в гостиную, она села за фортепьяно и пробежалась пальцами по клавишам. Потом начала тихонько играть.

Рико тут же открыл глаза и поднявшись со стула, подошел к ней.

– Какая прекрасная мелодия, Кэролайн!

– Ой, Рико, извините! Я разбудила вас?

– Ничего страшного. Пожалуйста, продолжайте. Я слышал эту музыку, но не знаю названия.

– Это одна из моих любимых мелодий. – Она снова стала играть. – Называется «Грезы любви». Ее написал венгерский композитор Ференц Лист.

– Вы очень хорошо играете.

Кэролайн едва заметно улыбнулась:

– Я всегда находила утешение в музыке, когда мне было одиноко или грустно. Знакомая мелодия приносит облегчение.

– А когда вы научились играть?

– В двенадцать лет. Мы тогда жили в Виргинии.

– Там же, где Фрейзеры? Так вы с Джедом с детства неразлучны?

– Вы романтик, Рико. Нет, все было как раз наоборот. Мы действительно жили в одном городке, но я сомневаюсь, что большинство братьев Фрейзер знали, как меня зовут. Я общалась только с Энди, самым младшим из них.

– Его ведь убили на войне?

– Да, убили. И он отец Гаррета.

Странно, что она сейчас так легко произнесла эти слова – раскрыла тайну, тщательно оберегаемую столько лет.

– Ох, простите, я не знал… Джед и Гаррет так похожи друг на друга, что я решил…

Кэролайн улыбнулась:

– Все так думают, когда видят их вместе. На самом деле я совсем недавно познакомилась с Джедом.

Кэролайн начала наигрывать другую мелодию. Рико молча слушал. Когда она закончила, он сказал:

– Эта мелодия не уступает первой. Я никогда не слышал ее прежде.

– Она написана всего несколько лет назад. «Ich Liebe Dich». «Я люблю вас». Композитору Эдварду Григу было всего двадцать два года, когда он написал ее. Слова же принадлежат Гансу Христиану Андерсену.

– Тому самому, который пишет замечательные сказки для детей?

Она кивнула.

– Когда он написал слова для этой песни, ему было шестьдесят лет.

– А сказки действительно замечательные… – Рико улыбнулся. – Моя мама читала их мне, когда я был маленьким. Пожалуйста, сыграйте эту мелодию еще раз.

Кэролайн заиграла. Когда она закончила, Рико сказал:

– Большое вам спасибо. Спасибо за несколько светлых минут в такой день… – Выходя из гостиной, он кивнул Джеду, стоявшему у порога: – Ваша избранница столь же талантлива, сколь и прекрасна. Ее игра – отражение ее души. Вы сделали хороший выбор, кузен.

Джед несколько раз слышал, как Кэролайн играла для Гаррета. Но играла она что-то очень простенькое, какие-то детские песенки. Выходит, она знает и серьезную музыку… А ведь он даже не подозревал об этом.

Его вдруг охватило чувство вины. «Почему ты так мало о ней знаешь?» – спрашивал себя Джед. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Ведь Кэролайн очень замкнутая. Да и кому она могла доверять, кроме отца? Вероятно, она еще с детства привыкла держать свои чувства при себе.

Прислонившись к дверному косяку, он наблюдал за ней. Она всю ночь хлопотала, готовила сандвичи, варила кофе, то и дело ставила на плиту чайники, чтобы нагреть воду для роженицы. Причем ее участие было совершенно искренним. А ведь до этого она проявляли любовь только к отцу и сыну и никогда не выказывала своих чувств к кому-либо еще.

Кэролайн с удивительной легкостью поладила с его родственниками. Он думал, что из-за напряженности их отношений она будет замкнутой, но, к счастью, его опасения не оправдались.

Джед наблюдал за лицом жены, когда она играла, и было совершенно очевидно: на эти несколько минут музыка чудесным образом освободила ее от тягостных мыслей. Он видел, как она улыбалась, когда говорила с Рико, и ему очень хотелось, чтобы и ему она улыбалась точно так же, чтобы и с ним говорила столь же непринужденно. Ну почему у них не складывались такие же добрые отношения? Почему они постоянно ссорились?

Впрочем, он прекрасно знал ответ на этот вопрос, потому что ответ был очевиден. Дело вовсе не в том, что она не сообщила Фрейзерам о рождении Гаррета. Проблема состояла в том, что их с самого начала влекло друг к другу – в этом не могло быть ни малейших сомнений. И точно так же не было сомнений и в другом: пока она будет противиться этому влечению, пока будет отрицать его, их отношения не улучшатся. Более того, любая попытка сближения с его стороны будет только разжигать в ней гнев и еще больше отдалять ее от него.

«Мы не обязаны любить друг друга. Даже нравиться друг другу не обязаны» – кажется, так она сказала. Господи, где она набралась таких идиотских идей?! И как глупо с его стороны, что он с ней согласился!

Даже сейчас, в эти тревожные часы, он чувствовал, что его к ней влечет – хотелось сжимать ее в объятиях, вдыхать запах ее волос, слышать ее стоны в моменты страсти…

Кэролайн вдруг поднялась и взглянула на него вопросительно:

– Ты слышишь?

– Слышу?.. Что именно?

– Мне послышался… крик ребенка.

– В этом доме я постоянно слышу, как плачут дети.

– Но это совсем не такой плач. Он… оттуда. – Она указала в сторону спальни, где лежала Рори.

– Может, Кэсси успокаивает малышку Сэмми?

– Наверное, ты прав. – Явно разочарованная, Кэролайн села, но тут же снова вскочила на ноги. – Слушай! Сейчас опять. Это похоже на крик новорожденного!

Внезапно проснувшись, Бекки спросила:

– Что?.. Родился ребенок?

Кэролайн кивнула:

– Мне кажется, я слышала крик новорожденного! Голосок очень слабенький, но я уверена, что он доносился из той спальни.

Тут проснулась Этта. Поднявшись на ноги, она спросила:

– Может быть, постучать в дверь и узнать?