Не плачь, моя леди - Мэри Хиггинс Кларк

– Девушка влюбилась в тебя, – продолжал Генри, – а когда поняла, что для тебя это – так, мимолетное увлечение, взбесилась. И воспользовалась безумными показаниями шизофренички, чтобы отомстить, уничтожить тебя! Уверяю, Тед, этот трюк нам удастся!

Тед разорвал газету пополам.

– Очевидно, такая уж у меня участь – выступать адвокатом дьявола. Ну, предположим, сюжет твой верен. Элизабет была влюблена в меня. Но давай заглянем еще на одну стадию вперед. Предположим, я действительно понял: жизнь с Лейлой – это непрерывная череда взлетов и падений, истерик и скандалов, сомнений, выливающихся в ревнивые обвинения всякий раз, как я мило беседую с другой. Предположим, я понял: Лейла – актриса до мозга костей. Она не хочет ребенка. Предположим, я понял: Элизабет – та, которую я искал всю жизнь. – Тед пристукнул кулаком. – Так неужели ты сам не сообразил, что версия, которую ты подсовываешь, и есть самый веский мотив для убийства Лейлы? Думаешь, Элизабет взглянула бы на меня дважды при живой сестре? – Тед с яростью отшвырнул стул. Тот грохнулся на пол. – Слушайте, может, сходите поиграть в гольф? Или поплавать? Заняться, в общем, спортом? Не тратьте попусту времени! Лично я не намерен.

– С меня хватит! – Лицо Бартлетта побагровело. – Послушайте, мистер Винтерс! В отелях вы, может, и разбираетесь, но ни черта не смыслите в судебных процессах! Вы наняли меня, чтобы спасти вас от тюрьмы. Но в одиночку я действовать не могу! Более того, и не собираюсь. Либо перестаньте вставлять палки в колеса, либо ищите другого адвоката!

– Успокойся, Генри! – вмешался Крейг.

– Нет, не успокоюсь! Мне не нужно это дело. Возможно, я сумел бы выиграть его, но не так… – Он указал на Теда. – Если ты уверен, что ни одна моя линия не сработает, так возьми и признайся в убийстве! За чистосердечное признание скостят срок. Я сумею добиться всего семи – максимум десяти лет тюрьмы. Этого тебе хочется? Скажи прямо. Или садись и работай.

Тед поднял с пола стул.

– Ладно, принимаемся за работу, – равнодушно бросил он. – Наверное, мне полагается извиниться перед тобой. Я понимаю, ты специалист в своей области. Но мог бы и догадаться – я чувствую себя как в западне. Ты и правда считаешь, что шанс на оправдание есть?

– Я добивался оправдательного вердикта и в более безнадежных делах. Пойми, наконец, – виновность подсудимого не имеет никакого отношения к приговору!

Мин кое-как доработала до полудня. Она была слишком занята, отвечая на звонки прессы. Ей некогда было задумываться над сценой в кабинете между Элизабет и адвокатом Теда. После гневного взрыва Элизабет все тут же разошлись: Бартлетт и Элизабет, кипя от злости, Крейг – подавленный, Скотт – мрачный, Хельмут улизнул в клинику. Он прекрасно знал – Мин хочет поговорить с ним. Все утро он избегал ее, так же как и вчера. Рассказав про сцену у Лейлы, он заперся у себя в кабинете.

Кто, черт побери, шепнул газетчикам, что сюда приехали и Элизабет, и Тед? На настырные звонки Мин отвечала стандартно: «Имена наших гостей мы не разглашаем». Ей сообщили, что и Элизабет, и Теда видели вместе в Кармеле. «Ничего не могу сказать», – говорила она.

В любое другое время она была бы только рада рекламе, но сейчас? У нее интересовались, есть ли что-то подозрительное в смерти ее секретарши. Разумеется, нет.

В полдень она попросила оператора не соединять с ней звонивших и ушла на женскую половину. С облегчением увидела, что обстановка нормальная. О смерти Доры больше не шушукаются. Мин перебросилась словом с каждой гостьей, не пропустив ни одной из сидевших за ланчем вокруг бассейна. Среди них была и Эльвира. Заметив машину Скотта, она забросала Мин вопросами – зачем она здесь?

Наконец Мин вернулась в главный особняк и поднялась к себе. Сидя на кушетке, Хельмут пил чай. Лицо у него было болезненно-серым.

– А-а, Минна. – Он попытался выдавить улыбку. Она в ответ не улыбнулась.

– Нам надо поговорить. Скажи честно, зачем ты отправился в тот вечер к Лейле? У тебя был с ней роман? Говори правду!

– Роман? – Чашка Хельмута звякнула о блюдце. – Минна, да я ненавидел эту женщину!

Мин наблюдала, как лицо у него пошло пятнами, а руки сжались.

– Ты что, считаешь, меня очень забавляло, как она потешалась надо мной? Роман! – Он хлопнул по столику. – Минна, ты единственная женщина в моей жизни. С тех пор, как я встретил тебя, других не было, клянусь!

– Лжец! – Мин схватила его за лацканы. – Посмотри мне в глаза! Кончай со своим фальшивым аристократизмом и драматизмом! Ты был ослеплен Лейлой. Да и не ты один! Каждый раз, как ты смотрел на нее, ты раздевал ее глазами. Да все вы, вся компашка! Тед, Сид. Даже этот пентюх Крейг. Но ты – хуже всех. Любовь. Ненависть. Это одно и то же! Да за всю свою жизнь ты не любил никого! И мне нужна правда. Зачем ты отправился к ней? – Она отпустила его, вдруг обессилев.

Хельмут вскочил на ноги. Рука его задела чашку, и та опрокинулась, чай пролился на стол и ковер.

– Минна, это невозможно! Я не позволю тебе общаться со мной, будто с микробом под микроскопом. – Он бросил надменный взгляд на опрокинутую чашку. – Пришли кого-нибудь, пусть уберут. Мне пора в клинику. Сегодня у миссис Михан первые коллагеновые инъекции. – И саркастически прибавил: – Подумай, дорогая. Ты отлично знаешь, это еще один крупный взнос в нашу кассу.

– Я видела эту нелепую даму час назад. Твоя новая крупная победа. Она без умолку трещала, какой ты талантливый, как превращаешь ее в бабочку, парящую на облаке. Еще раз услышу от нее эту идиотскую фразу…

Минна резко оборвала себя. Колени Хельмута подкосились, она подхватила падающего мужа:

– Что случилось? Скажи мне, что ты натворил?

Выскочив из кабинета Минны, Элизабет бросилась к себе, злясь, что позволила Бартлетту довести себя. Он заявит что угодно, пойдет на что угодно, лишь бы подорвать ее свидетельские показания, а она сыграла ему на руку!

Чтобы отвлечься, она открыла пьесу Лейлы. Но слова путались. Смысл не доходил.

Есть ли хоть тень правды в обвинениях Бартлетта? Тед действительно намеренно искал ее?

Она лихорадочно полистала и решила почитать позже. Взгляд ее упал на приписку Лейлы на полях. Пораженная, Элизабет опустилась на кушетку и вернулась к первой странице.

«КАРУСЕЛЬ». Комедия Клейтона Андерсена.

Элизабет быстро читала, потом задумалась. Наконец, взяв блокнот и ручку, принялась перечитывать сначала, делая собственные пометки.

В половине третьего она отложила ручку. Страницы блокнота исчерканы замечаниями. Она поняла, что пропустила обед, что тупо ноет голова… некоторые пометки Лейлы едва поддавались расшифровке, но она разобрала все.

Клейтон Андерсен. Автор «КАРУСЕЛИ». Богатый профессор колледжа, вложивший в спектакль миллион. Настоящее его имя и личность никому не известны. Кто же он? Лейлу он знал досконально.