Файролл. Сицилианская защита - Андрей Васильев

— А чего тогда поехала с нами? — удивился Самошников.

— Компания, — лаконично ответила ему Таша. — Все поехали — и я поехала.

— Нам ее не понять, — резюмировала Шелестова. — По крайней мере, на сухую.

Вскоре перед нами стояли напитки различной степени крепости. Я, например, вообще взял фреш — почему-то не хотелось больше спиртного, и начинала побаливать голова — все-таки тот первач был страшной бодягой.

Разговор не клеился, возникало ощущение, что все немного зажаты. Наконец Шелестова сказала:

— Скучно с вами, как на похоронах. Пойду танцевать.

Следом за ней потянулись и ребята, я же решил выйти на улицу, покурить на свежем воздухе — в висках ломило все сильнее.

Вечерний осенний воздух хлынул в грудную клетку, как стакан воды с бодуна. Ей-ей, было даже жалко портить его табачным дымом. Нет, он и так был разбавлен выхлопом машин и прочими добавками мегаполиса — и все же хмарь в голове немного рассеялась. Осень (как и весна) в Москве всегда пахнет особенно. Исконный запах слегка подпревшей листвы, сырых древесных стволов и липкого тумана перемешивается с ароматами сырого асфальта, табачного дыма и еще черт знает чего, и мы дышим ни с чем не сравнимым и незабываемым воздухом осеннего города.

«Покурю — и домой поедем», — решил я. Как-то не сложился праздник, не то получилось, чего хотелось. Не то что раньше. Может, старею? Или…

Я ухватил сигарету губами и похлопал себя по карманам. Зажигалки не было, стало быть, лежала она в кармане куртки. Я оглянулся. У входа в клуб стояли два охранника, которые в своих серых костюмах напоминали два замшелых валуна. Эти явно не курят. Впрочем, иногда они таскают с собой зажигалки для гостей.

Раздался щелчок, и перед моим лицом заплясал огонек, выпрыгнувший из, надо заметить, очень дорогой зажигалки, уж я-то в этом понимаю. Белое золото, вензель с камушками. Ух ты.

— Вот так всегда — что-то да забудешь. То зажигалку, то сигареты, то еще что. Не так ли, Харитон Юрьевич?

Я прикурил и посмотрел на своего неожиданного собеседника. Мой ровесник, приятное открытое лицо, дружелюбная белозубая улыбка, русые волосы, зачесанные назад, спортивная фигура. Лет эдак шестьдесят-семьдесят назад таких ребят изображали на плакатах рядом с тракторами и станками. Целинники, былинники…

— Что поделаешь, этот мир неидеален, — согласился я с ним. — Но ведь всегда есть выход. Где сам что-то найдешь, где люди помогут.

— Есть такое, помогают, — кивнул русоволосый. — Но это в том случае, если человек того достоин, если он правильно себя ведет в обществе, готов не только прислушаться к советам других людей, но и им последовать. Это ведь все очень важно, именно из этого складывается мнение общества о человеке.

Да, вот ведь как. А меня тут ждали, ждали. Стало быть, и впрямь не обошлось без крота. Ладно, с ним потом, сейчас надо с этим добряком-зажигалочником разобраться. И чего я умную женщину не послушал, домой не поехал…

— Я вот что предлагаю, Харитон Юрьевич, — улыбнулся русоволосый. — Может, пройдем обратно в клуб и побеседуем? Вы уже поняли, что я тут не случайно, я наверняка знаю, что поняли. А что до разговора — так ведь от вас не убудет, не так ли? Тут холодно, не ровен час — простудитесь. Осень уже совсем.

— Ну за заботу о здоровье спасибо, но там внутри громыхает очень сильно и громко. Не дадут поговорить, — засомневался я.

— В чилауте? Ну отчего же, мы там замечательно побеседуем, да еще и под чаек, да с лимончиком. Голова-то, поди, болит?

Какой заботливый, а.

— Ну пошли, пообщаемся, вот только я своим скажу, что собеседника встретил интересного. Они волноваться могут начать, искать меня побегут.

— Ну конечно же предупредите своих друзей! Это очень правильный поступок. Да мы и пойдем мимо них, попросту махните им рукой. — Русак заулыбался.

— И еще — как вас зовут? Мне же надо знать, с кем я говорю.

— У меня довольно-таки старомодное имя, — засмущался собеседник. — Меня Ерема зовут.

— Ну да? — удивился я. — Ваши родители были довольно остроумные люди!

— Не представляете — насколько, — вздохнул Ерема. — Но вообще у меня только отец был.

У входа в клуб к нам присоединился еще один товарищ в светло-сером костюме, он молча, какой-то очень мягкой походкой следовал за нами чуть поодаль, с отставанием шагов в пять.

— Не волнуйтесь, — сказал мне Ерема. — Это мой телохранитель, времена-то смутные. Куда мир катится?

— Никуда не катится, — возразил я ему. — Он, как и раньше, вращается вокруг Солнца.

— Вы так полагаете? — хитро посмотрел на меня Ерема.

— Я в этом уверен, — не поддержал его шутку я. — Мне про это в школе говорили.

Мы прошли в отдельный кабинет, я поймал взгляд Вики, успокаивающе ей улыбнулся и показал на своего спутника, который грациозно вышагивал среди столиков. Та ничего не поняла, но кивнула.

— Шеф, все в порядке?

Около меня неожиданно оказался Жилин, до этого, видимо, отплясывавший на танцполе и потому заметивший меня. Он подозрительно глянул на Ерему, после смерил взглядом его охранника, который ощутимо напрягся. Сергей по-детски улыбнулся, глядя на него, и засунул одну руку под пиджак, одновременно при этом слегка отставив назад левую ногу.

— Да, Серег, все путем. Отдыхай, все нормально, — успокоил я его.

— Если что — я пока никуда не ухожу, — заверил он меня, не меняя позу.

— Ну и правильно. В твоем возрасте только и плясать. — Я хлопнул его по плечу и продолжил свой путь.

— Славные у вас друзья, — отметил Ерема. — Надежные.

— Ну надежность не самый главный критерий человека, — философски заметил я.

— Отчего же? — Ерема прошел в уютный кабинет с двумя низкими диванами и столиком в центре. — Надежность — это одно из лучших человеческих качеств. Возможность опереться на человека, способность доверять его слову. Разве не так?

Русый присел на один диван и показал мне рукой на второй. Между нами был уже упомянутый стол, на котором стояли восточные сладости, совершенно неожиданные здесь. Ладно бы еще кальян — хоть и не сладость, но вещь в клубе обычная. Но лукум, хамими, джезерье, шербет? И еще вот это, уж не знаю, что такое.

— Я много времени провел на Востоке, попривык. Грешен, сладкое люблю очень, — немного извиняясь, сказал Ерема. — Сейчас принесут чаю. Или, может, вы хотите вина?

— Не, я бы чайку, — открестился от вина я. — А это чего такое?

Я показал на заинтересовавшую меня безымянную кругляшку, обсыпанную кокосовой стружкой.

— А, это. — Ерема глянул на меня. — Это джаганнат, тертые финики с орехами, ну и с сахаром, как на Востоке водится. Попробуйте, изумительная вещь.

Я ухватил кругляшку и откусил от нее. Не соврал собеседник, вкусно. Очень сладко, но неимоверно вкусно. Чаю бы…