Обняться, чтобы уцелеть - Олег Рой

– Вот как? То-то вы так смотрите на меня, точно пытаетесь что-то вспомнить… Ну ладно, расскажите мне лучше, что вас сюда привело.

– То же, что и всех остальных, – горько усмехнулся он. – Я болен. И один из моих друзей посоветовал обратиться к вам.

– Да, я помню, Жора Латария.

– Нет, то есть не совсем. На Латария я уже вышел потом. Моего друга зовут Леонид Голубев. Вам это имя что-нибудь говорит?

Ему не показалось: по ее лицу точно пробежала легкая тень, но она взяла себя в руки так быстро, что он не успел понять, что же это было.

– Ну, по-моему, Леонида Голубева сейчас знает вся страна. Так что вы можете гордиться дружбой с таким человеком.

«Она следит за моими успехами!» – это открытие очень обрадовало его.

– Расскажите-ка мне… А еще лучше дайте почитать вашу карту. Я не ошиблась, это ведь медицинская карта – то, что вы мнете в руках?

Он протянул пухлый том неразборчиво исписанных листов своего приговора. Ксения углубилась в чтение, а Леонид снова тайком рассматривал ее.

«Боже всемогущий, как же хочется ей все рассказать! Но ведь тогда она просто сочтет меня за сумасшедшего, только и всего… Что же делать? А может, и правда что-то получится у отражения? Да, я же должен устроить эту встречу…»

Он оглянулся по сторонам, сначала вскользь, потом более внимательно – и чуть не застонал от отчаяния. В ее кабинете не оказалось ровным счетом ничего подходящего! Ни зеркала у двери, ни компьютера с блестящим экраном монитора, ни какого-нибудь диагностического прибора с дисплеем. Окна плотно занавешивали жалюзи, в поверхностях офисной мебели не было и намека на полировку, она была матовой.

«Неужели все пропало?.. – пронеслось в голове. – Она ведь может больше не назначить мне встречи. И что же тогда? Шпионить за ней, караулить в гардеробе, у каких-нибудь окон или витрин?»

Ксения тем временем закончила изучение его истории болезни. Закрыла карту, тяжело вздохнула и сказала с искренним сочувствием в голосе:

– Ну, я со всем ознакомилась… Что я могу вам сказать, Кирилл? Да, шансов у вас, к моему великому сожалению, немного. Но они есть! А раз так – надо бороться. Знаете, я сторонница теории, что очень многое в медицине зависит от установки пациента. И если он настроится на выздоровление и приложит все возможные и невозможные усилия, то поправится. Самое главное – не говорить и даже не думать ни о чем плохом, мыслить исключительно позитивно. Вы понимаете меня? Простите, Кирилл, вы что-то ищете?

– Нет, то есть, да… Скажите, Ксения Борисовна, у вас есть зеркало?

– Зеркало? Да, на первом этаже в вестибюле. А что такое?

– Да нет, ничего, пустяки… Кажется, в глаз что-то попало.

– Направо от меня, в конце коридора, мужская комната. Пойдете сейчас или мы сначала закончим разговор? А то у меня сегодня очень мало времени.

– Да, конечно, Ксю… Ксения Борисовна. Извините меня, я вас слушаю.

Она принялась подробно рассказывать о вакцине, объяснять, что, когда и как ему предстоит делать, но он все никак не мог сосредоточиться на ее словах. В голове крутилось: «Зеркала тут нигде нет… Отражения не сумели встретиться…»

– Вы меня не слушаете, Кирилл?

– Нет, что вы…

– Я говорила, что эти препараты пока, к сожалению, стоят довольно дорого.

– Это не страшно, деньги у меня есть…

– Я вижу, вы совсем запутались, да? Давайте я повторю вам все еще раз, а вы запишите мои инструкции. Вот, возьмите бумагу.

Он писал, а сам судорожно пытался что-то придумать, но, как назло, ни одна подходящая идея в голову не приходила…

– Что же, Кирилл, до встречи, – улыбнулась Ксения, закончив диктовку. – И очень надеюсь, что наше знакомство продлится еще долгие годы. Всего вам хорошего.

Ну вот и все. Конец. Он уже поднимался со стула, как вдруг в его кармане зазвонил сотовый телефон.

– Ой, извините, дядя, – пролепетал детский голосок. – Я, наверное, ошиблась, я маме звоню…

– Ничего, – отвечал он с улыбкой. Нажал на кнопку отбоя, машинально взглянул на аппарат… Ну, конечно же! Экран мобильного! И как он раньше не додумался!

– Надо же, кто-то прислал мне сообщение, а я и не услышал сигнала, – забормотал он, вращая телефон так, чтобы состыковать в небольшом окошке свое собственное отражение и отражение Ксении. Конечно, это не зеркало, очертания в нем еле-еле видны, но ведь отражения бывают разные… Так не получается… А если левее? Нет, наоборот, правее и ниже… Оп, есть!

– До свидания, Ксения Борисовна, спасибо, что уделили мне столько времени.

– Всего вам доброго, Кирилл. И загляните ко мне на той неделе, расскажете, как у вас дела, хорошо?

В следующий раз они смогли встретиться только через пять дней. И в то утро Ксения показалась Голубеву какой-то иной – более задумчивой, что ли… Или, наоборот, взбудораженной. Во всяком случае, когда он вошел в кабинет, она несколько секунд молча и внимательно глядела на него, и только потом, спохватившись, указала на стул.

– Извините меня… Отвлеклась на свои мысли. Присаживайтесь, пожалуйста.

Торопливо нашла на столе какие-то бумаги и заговорила, не поднимая от них глаз и вертя в руках карандаш:

– Итак, как мы с вами уже решили в прошлый раз, операция вам пока не требуется. Думаю, что основным элементом лечения так и будет та вакцина, о которой я вам сказала. Хотя, разумеется, это не отменяет остальных процедур… Вы их уже начали, как я понимаю?

– Да, я был здесь, в вашей клинике, вчера и позавчера. Ксения… Борисовна, можно задать вам один вопрос?

– Конечно, пожалуйста. – Она по-прежнему не смотрела на него и играла карандашом. Ему живо вспомнилось, что она всегда так делала, когда волновалась.

– Вы хорошо помните Леню Голубева? Царя Леонида?

Он добился своего – в него уперся совершенно ошеломленный взгляд.

– Но откуда вы?..

Однако он не дал ей договорить.

– Вы познакомились с ним в восемьдесят восьмом, на дне рождения Люды Латария. Когда Жора представил вас друг другу, вы сказали, что у вашего нового знакомого царское имя – так звали полководца, возглавлявшего войско спартанцев в битве с персами. Потом эти несчастные триста спартанцев стали у вас с ним чем-то вроде пароля. И в ваших письмах…

Крак! Карандаш с треском переломился в ее пальцах.

– Какого черта?!! Вы настолько близки с Леонидом? Зачем он вам это рассказал?

– А помните отпуск в Пицунде? Купание в море, походы в горы за грибами, посиделки у костра? Помните ту ночь, когда все уже разошлись спать, а вы остались с ним вдвоем? Вы спели «Ты мое дыхание», а затем признались ему в любви? Сам бы он никогда на это не решился… Помните, что было потом?