Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Пророчество Корана - Хесус Маэсо де ла Торре

Пророчество Корана - Хесус Маэсо де ла Торре

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 84
Перейти на страницу:

— Погоди, Эрнандо. Ты очень много времени проводишь с больными и почти не соблюдаешь мер предосторожности. Я же знаю, что ты не выпил ни капли моих снадобий.

— А меня ничто не берет, поверь мне, сынок. Просто я сегодня устал.

Обращение «сынок» Фарфан употреблял крайне редко, и оно свидетельствовало о том, что ему не по себе, и это очень обеспокоило Яго.

— Ну-ка пошли в ту комнату. Я должен осмотреть тебя, хочешь ты этого или нет, — решительно потребовал он, зажигая канделябр на шесть свечей, которые тревожно замерцали в темноте.

Чистая приемная выходила во двор, она была полна справочников, керамических чаш и ступок, сумок с зубоврачебными инструментами, каутеров и скальпелей, здесь был старый перегонный куб для кипячения инструментов и пара топчанов, покрытых льняными простынями. Фарфан улегся, и Яго склонился над ним, ощупывая грудь, подмышки и шею.

Он облегченно улыбнулся, что приободрило слугу, который смотрел вокруг отсутствующим взглядом. Не было никаких признаков опухоли на лимфатических железах, ни смертоносного сепсиса в легких. Тем не менее какой-то запах продолжал ощущаться, и врач велел слуге приспустить штаны. Поднеся канделябр к его промежности, он внезапно почувствовал тошноту, увидев пораженную кожу, на которой явственно проступали знакомые синеватые гнойники, которые нельзя было спутать ни с чем. Эрнандо Фарфан, верный и незаменимый, был заражен смертельной болезнью.

«Святой Боже! — подумал Яго. — Этот человек не заслуживает такой смерти».

В его душе поднялась волна чувства, никогда доселе не испытанного, но он взял себя в руки. Он должен был сохранять спокойствие, хотя отчаяние овладевало им. В комнате повисла пауза. Оба не могли проронить ни слова, глаза их одновременно наполнились слезами. В горле у Яго встал ком, он притворился, что ищет какую-то мазь на полке, и повернулся Фарфану спиной, проводя пальцами по банкам. Мир вокруг замер в безмолвии.

Что могла его наука поделать с болезнью этого человека, искреннего и невзыскательного? Он чувствовал себя никчемным врачом. Сколько лиг они проехали вместе? Сарагоса, Саламанка, Салерно, Монпелье, Барселона, Толедо и Кордова. Они вместе лечили больных, умирающих, сколько раз смотрели смерти в лицо… И теперь они обменялись понимающими взглядами, не в состоянии обманывать друг друга.

— Я, значит, умру, так ведь, Яго? Не обманывай, мы же работаем вместе.

Яго никак не удавалось проглотить комок в горле, и он едва мог говорить.

— Ты что, не помнишь Минутоло? Разве я не вылечил его? — сдерживая слезы, вымолвил он.

— Но эти гноящиеся струпья — совсем другие, — серьезно проговорил Фарфан.

— Мы с тобой никогда не теряли надежды. Не будем и теперь отчаиваться. Сыграем на удачу, Эрнандо, — сказал он, гладя его по седеющим волосам.

— Конец мне пришел, разве не так? И потом, у меня жар, я уже второй день еле дышу, — признался слуга, вытащил старенькое распятие и поцеловал. — Еще когда мы с тобой сюда приехали, судьба нам не благоволила. Я тебя предупреждал.

В полном смятении чувств Яго попытался ободрить его:

— Ты — самое ценное, что у меня есть в жизни. Ты выживешь, старый разбойник. Я позову Церцера и Исаака. Они больше знают, чем мы с тобой, плут ты эдакий.

Он вышел из комнаты и ударил кулаками в стену, дав волю невыносимому отчаянию. Никто лучше него не знал, что теперь все попытки лечения бесполезны. Он рыдал, как малое дитя, кривя от горечи рот. Ему казалось, что ухода Фарфана в мир иной ему не перенести. Невозможно было ничего сделать, чтобы отвратить беду, и эта безысходность угнетала так, что останавливалось дыхание.

В небе среди мерцающих звезд стояла ущербная луна, немая и холодная, по двору неслышно бегали крысы. Смерть, которая, по заверениям философов, венчает жизнь, полную страданий, казалась ему той ночью неким грабителем, промышляющим душами, которому вздумалось забрать Фарфана в немые волны тьмы и забвения.

В ярости он постучал в комнату Ортегильи так, что на улице жалобно залаяли собаки.

Часы агонии

Будто привязанный, шесть суток безотлучно провел Яго в полумраке комнаты рядом с больным. Дневной свет был для него лишь мерцающим напоминанием о неимоверно долгих часах. Он думал о Субаиде и ее неминуемом возвращении из Альхарафе, о своем обещании помогать ей в ставших такими нелепыми изысканиях, в которых он не продвинулся из-за начавшейся эпидемии, и о тяжелой агонии своего доброго слуги. Ночи напролет у зажженного светильника он ждал наступления зари, как будто ее всполохи могли прогнать весь этот кошмар. Он постоянно писал что-нибудь в своем дневнике, готовил травяные отвары, вытирал пот со лба самоотверженного Фарфана, который отказывался есть и даже пить воду. Лица его уже коснулась печать смерти.

При каждом приступе кашля казалось, что это душа таким способом покидает его. Отважный Фарфан умирал, но Яго все еще надеялся на чудо. Внезапно скрип досок кровати, шорох простынь и голос, похожий на стон, вывели его из задумчивости. Фарфан проснулся как от толчка, выпростал свою омертвелую руку и вцепился в ладонь Яго — так лапа хищника хватает добычу.

— Ты мне был как сын, о котором я всегда мечтал, — проговорил он. — Я был тебе добрым другом, ведь так?

— Я не знал своего отца, а ты был для меня самым лучшим отцом, о каком только можно мечтать.

Яго не мог забыть, сколько жизненных секретов познал рядом с ним, ему не в чем было упрекнуть и преподобных монахов, которые все детство держали его в ежовых рукавицах и заставляли учиться — с той самой поры, когда мать, набожная наваррка, заболев после гибели мужа в приграничной стычке, отдала его на воспитание в монастырь, а сама ушла в обитель Веруэла. В монастырской школе он прикоснулся к текстам «Speculum naturale»[115]Винсента из Вове и познакомился с «Естественной историей» Плиния[116], что оказало огромное влияние на его будущее. Пока он учился, Фарфан, бывший его попечителем, дал ему прочесть отрывок из ставшей потом самой главной для него книги «Opus Tertium»[117]Роджера Бэкона, которая заставила его посвятить жизнь медицине.

«Единственно через опыт достигается знание о явлениях природы, медицины, химии, а также всех явлений на небесах и на земле», — прочитал он однажды, и именно это откровение ере-тика-францисканца из Британии помогло ему в тот момент отринуть сомнения в выборе профессии.

Яго с болью посмотрел на Эрнандо Фарфана, глаза которого тонули в лиловых глазницах, испытывая глубокое чувство к человеку, посвятившему ему свою жизнь. Вспомнил, как тот таскал его, маленького, за руку по лесистым скалам Сомонтано и у самой границы с Кастилией, когда они взбирались на крутые холмы в поисках трав, необходимых для лечения страждущих монахов. Он до сих пор помнил вкус холодных источников гряды Монкайо, куда Фарфан водил его летом, чтобы показать работу мельниц и сукновален, а заодно продемонстрировать ему целебные свойства варенья из ежевики, которое стимулирует работу кишечника, и дикого артишока, применяемого монахами как вяжущее, а также как средство от пота, когда они приводили себя в порядок к религиозным праздникам.

1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 84
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?