Возвращение - Александра Лисина

Ллер Адоррас, ничего не поняв из приготовлений смертных, вернулся к позабытому Тилю. И непонимающе замер, потому что не ожидал, что кроме его собственных стражей подле темного эльфа окажется кто-то еще. И уж конечно не ожидал, что этим кем-то окажется его юная, совсем еще неопытная, не по годам мудрая и во всех смыслах благоразумная дочь.

— Эланна!

Эльфийка, бросив на отца раздраженный взгляд, не ответила. Она участливо коснулась плеча Тирриниэля, который все еще недвижимо стоял у колонны, ласково гладя обвивающие ее ветви, и, полуприкрыв глаза, что-то шептал на неизвестном языке.

— Эланна, уходи немедленно! — изрядно озадачившись, потребовал ллер Адоррас.

— Почему? — сухо спросила Эланна, крепче сжав плечо Тиля и делясь с ним собственными силами. Правда, владыка был настолько поражен происходящим, что даже не сразу понял, что она делает.

— Тебе здесь не место!

— А тебе?

— Это мой долг!

— Мой, представь себе, тоже.

— Эланна! — окончательно растерялся ллер Адоррас, но в этот момент дочь все-таки повернулась и удивительно твердо посмотрела сперва на него, затем — на стражей Ортэ, отчаявшихся увести юную владычицу в безопасное место.

— Нет, отец. Ты не сможешь меня заставить.

Ортэ виновато развел руками:

— Простите, мой лорд. Я не сумел уговорить госпожу.

«Куда там, если даже я не смог, — мрачно подумал рен Эверон, стоя рядом с повелительницей и терпеливо ожидая от нее приказа. — Разве что лорд Тирриниэль или лорд Таррэн помогут?»

Ллер Адоррас, видимо, подумал о том же, однако Таррэну было не до его своенравной дочери: борьба с «Огнем» забирала все его силы, а тревога за Бел — все внимание без остатка. Тогда как Тирриниэль…

Владыка Эоллара вздрогнул, когда Эланна наконец отступила и позволила увидеть темного лорда.

Тирриниэль был напряжен, словно то, что он делал, требовало неимоверного сосредоточения. Глаза его были закрыты, глазные яблоки под веками нервно дергались. Длинная челка неприятно щекотала кончик прямого носа, но Тиль не удосужился ее убрать. Более того, создавалось впечатление, что в какой-то момент его ноги предательски подогнулись, однако упасть он не успел. А потом прямо из стены к нему протянулись гибкие стебли с серебристыми листочками, которые ловко подхватили уставшего владыку, оплели со всех сторон и разместили в немедленно созданном кресле.

Ллер Адоррас растерянно моргнул, силясь сообразить, для чего Тиль, вопреки здравому смыслу, просил его снять защиту с дворца. Потянулся за ответом к своему дому и почувствовал, как в ужасе зашевелились волосы на затылке. Потому что увидел, что его родной, изученный до последнего закутка и преданный, словно пес, живой дворец погрузился в глубокий сон. Его крепкие стены поникли, по густым кронам то и дело пробегали волны необъяснимой дрожи. Могучий разум теперь мирно уснул, а вместо него в недрах южного крыла стремительно набирало силу нечто чужеродное. Уверенно прорастало сквозь старый дворец, с ужасающей скоростью перехватывало власть над садами. Дерзко устанавливало свои порядки, охватывая с каждой секундой все большее и большее пространство. И, словно гигантская сеть, стягивалось от окраин дворца к тронному залу, по пути отодвигая вялые ветки, пробиваясь сквозь мрамор толстыми корнями и накрывая притихший дворец густой тенью.

По виску Тиля скатилась крохотная капелька пота.

Ллер Адоррас слишком поздно понял, что творил этот страшный чужак. И слишком поздно осознал, что оказался низложен. Его источник почти угас. Его сила перешла в руки потомка Изиара. Его дворец буквально пал, как падают стены неприступной крепости, захваченные коварным врагом. Защита была разорвана. Верные духи один за другим теряли связь с прежним хозяином. Весь дворец уже дрожал как в лихорадке. А то, что сумело вырасти в глубине южного крыла, все быстрее перехватывало власть над чертогами.

У владыки Адорраса вырвался горестный стон, когда прямо на его глазах некогда зеленые стены начали покрываться густой ясеневой листвой. В то же мгновение на закрытой от «Огня» половине зала расцвели ослепительно-белые цветы дома Л’аэртэ. Над ними изменилась аура, приобретя знакомые зеленоватые сполохи. Тяжелые плиты под ногами вздыбились, а между ними начали выдвигаться страшноватого вида корни, которые с тихим поскрипыванием принялись виться вокруг неподвижного Тиля, создавая для него некое подобие трона.

Когда же это шевеление закончилось, а предатель-чужак открыл глаза, ллер Адоррас со всей ясностью понял: это конец. Потому что больше не было на Эолларе летнего дворца и милостивого владыки. Не было больше колыбели древнего народа. А на скелете прежнего дома теперь возвышались самые настоящие темные чертоги. Вот только их безраздельным повелителем был отнюдь не Адоррас илле Эрроас и не его дочь, замершая с выражением крайнего изумления на прекрасном лице, а Тирриниэль илле Л’аэртэ. Повелитель, единовластный владелец этой огромной силы. Ее источник и единственный потребитель. Потомок Изиара и темный (бездна, как же это верно — он действительно темный во всех смыслах этого слова!) владыка. Единственный и безоговорочный господин.

Момент страшного удара ллер Адоррас постыдно пропустил — был настолько раздавлен неожиданным пониманием, что не заметил, когда Белка прижалась к щиту Элиара, а дракон с раздражением отмахнулся от вставшей на его пути помехи. Бывший повелитель Эоллара успел лишь увидеть, как у Тиля дико расширились глаза, как рванулось у него из груди зеленовато-рыжее пламя… но не вперед, а куда-то вбок, к глухо застонавшему от бессилия сыну и упрямо сцепившей зубы Гончей.

— Бел, я готов! — зачем-то крикнул темный владыка, рывком воздев над собой холеные руки. А затем увидел белого как полотно эльфа и рыкнул: — Больше ты ничего не можешь сделать! Вас не должно задеть!

Адоррас нахмурился, когда столб огня промчался мимо, не задев их с дочерью даже краем, и запоздало сообразил: чужак метился отнюдь не в них. Он всего лишь бросил «Огонь» изнемогающему от тяжести другу. Подпитал его щит, укрепил истощенную ауру. После чего вздыбил мраморные плиты пола между ними и Белкой почти вертикально, оплел выползшими из земли корнями, приподнял так, чтобы полностью укрыть Эла и Таррэна от жара, и заставил этот живой щит принять на себя очередной удар дракона.

От раздавшегося грохота у присутствующих снова заложило уши. Ослепительно-яркая вспышка больно ударила по глазам. От разбитого камня во все стороны брызнули мелкие осколки, а в середине воздвигнутой Тилем конструкции вспух безобразный бугор, как если бы туда ударило тараном. Края образующейся дыры оплавились, потекли. Бывший владыка успел даже подумать, что, если бы не новый щит, заклятие Элиара на этот раз не выдержало бы мощи дракона, и остро пожалел, что Бел не успел юркнуть под эту надежную защиту…

— Уф, — облегченно выдохнул Тиль, когда каменная преграда развалилась на части, оставив после себя лишь груду искореженных обломков. — Надо же, успел. Таррэн, вы как?