Архимаг ее сердца - Оливия Штерн

– Отец сперва хотел забрать Валентину, – поделилась Леона, – но потом приходил какой-то… Магистр, и сказал, что она не представляет опасности. А вы что думаете, ниата?

Алька вздохнула. Снова Мариус. Он был просто повсюду.

– Валентина вам ничего не сделает. Кормите ее лучше, ваше высочество.

Леона захлопала ресницами, посмотрела на Альку теперь уже лукаво.

– Отец мне сказал, что вы будете моей новой мамой. Это так?

Алька кивнула. А что тут скажешь?

Леона покачала головой.

– Ну, хорошо. Хотя, если честно, мне бы хотелось, чтобы моей мамой была Энола. Я к ней привыкла.

– Но твой отец решил так, – Алька смутилась, – на самом деле мне тоже не слишком-то хочется замуж, но… ничего не поделаешь.

– Я не знаю, почему он прогнал Энолу, – продолжила Леона. Она сидела на стуле и болтала ногами, а Валентина снова заняла место на плече девочки, – нам было так хорошо вместе! И отец… ему тоже было хорошо с Энолой. Они по вечерам со мной играли. Энола мне делала игрушки, которые могли двигаться. А еще, когда я была маленькой, Энола часто оставалась со мной ночевать, чтоб мне было не страшно одной.

– Может быть, они еще помирятся? – предположила Алька, – такое… как ты говоришь, оно не должно просто так исчезнуть.

Девочка тяжело вздохнула.

– Мне бы хотелось, чтоб помирились. После того, как Энола исчезла, отец ходит вечно недовольный. То ему не так, то ему не этак.

Внезапно она лукаво посмотрела на Альку.

– А хотите, покажу свою комнату? Игрушки, которые мне делала Энола?

И Алька вдруг поняла, что – да. Ей в самом деле интересно посмотреть.

Она решительно встала и протянула руку принцессе.

– Конечно, хочу.

Покои принцессы, как выяснилось, находились как раз над покоями самой Альки. Вот так, держась за руки, они поднялись по лестнице, свернули в светлый просторный коридор, а оттуда – в просторные комнаты, выдержанные в нежно-розовых тонах. И чего здесь только не было! Алька никогда не видела столько игрушек, собранных в одном месте. Куклы, маленькие и большие, деревянные лошадки с золотыми гривами, кукольная гостиная… А самое главное, кукольный дворец высотой почти до потолка! Забыв о том, как дышать, Алька обошла это чудо со всех сторон: дворец был сделан так, чтоб с одной стороны можно было смотреть на стены, лепные карнизы и заглядывать в окна, а с другой стороны – играть с маленькими, размером с ладонь, куколками – водить их по лестницам, собирать на бал, усаживать за стол на больших королевских приемах. Во дворце было три полных этажа и чердак, и каждый этаж был честнейшим образом соединен с другими лестницами, выточенными из дерева. Кукольная мебель тоже была деревянная, где нужно – покрашенная, где нужно – обитая тканью. А сами куколки? Настоящее произведение искусства! И король здесь был, маленькая копия Флодрета, и Фаэра Алька нашла, подумав, что неизвестный мастер Фаэра терпеть не мог, потому и сделал кривые ноги и карикатурно длинный нос. Потом она нашла принцессу, маленькую куколку в розовых рюшах и с розовыми же бантиками. Леона была усажена за столик, и перед ней красовались аккуратно расставленные чайничек, чашки и вылепленные из глины и покрашенные пирожные.

– Нравится? – спросила Леона.

Все то время, пока Алька рассматривала дворец, то поднимаясь на цыпочки, чтоб заглянуть на чердак, то опускаясь на колени, Леона смирно стояла рядом.

– Очень, – восторженно выдохнула Алька, – кто это тебе сделал такое?

– Так Энола и сделала. Несколько месяцев делала. Я тоже, когда увидела все это, – развела руки в стороны, словно желая обнять дворец, – целый день не отходила ни на шаг. А еще здесь все куколки могут ходить. Сами.

Девочка взяла с кресла куколку Флодрета, щелкнула незаметным переключателем на спине и поставила его обратно, перед троном. Внутри куколки что-то тихо зажужжало, маленький король неторопливо, но довольно ловко для куклы повернулся вокруг оси, словно осматриваясь, затем также неторопливо вышел из зала, дошагал до обеденного зала, сел на стульчик и принялся стучать рукой по столу.

– Ничего себе, – только и сказала Алька.

Она, конечно, видала кукол с механизмом. Но, понятное дело, ни одна из них не умела ориентироваться в пространстве. Они делали несколько шагов – и все, а еще иногда говорили «мама».

– Да, – сказала Леона, – ничего себе.

Взяла короля и выключила его.Потом положила на кукольную кровать в спальне.

– И что, все куклы что-то могут делать?

– Конечно. Они каждый раз делают что-то новое. Когда я в последний раз включала ниата Фаэра, он принялся ползать на четвереньках и тявкать, как щенок. А до этого он хрюкал.

Алька про себя решила, что Энола Дампи очень не любила Фаэра. Впрочем, наверняка было за что.

– А где сама Энола?

Леона внимательно осмотрела дворец.

– Странно. Она куда-то делась. Еще недавно лежала вот тут, – и показала пальцем на обтянутую полосатой тканью кушетку на первом этаже.

– Может, кто из прислуги взял? – Алька тоже принялась осматриваться, хотя толку было в этом не много. Она едва помнила, как эта Энола выглядит. Так, остались воспоминания о темных глазах, немного усталом лице…

– Ладно, – голосок принцессы погрустнел, – а хотите, пойдем в отцовский кабинет? Он мне туда иногда разрешает заходить. Правда, ничего интересного там нет. Одни книги. Разные.

– А ваш отец не рассердится, если нас там застанет?

– Нет, – уверенно сказала девочка, – в этот кабинет можно. Он там только читает. Или думает. Все важное он хранит в другом кабинете, и мы туда не пойдем. Вот туда мне точно нельзя.

С легким сожалением покинув детскую, Алька пошла следом за принцессой. Не то, чтобы ей очень хотелось заглянуть в кабинет Флодрета… И все же… Учитывая, что за этого человека она выходит замуж… хотелось узнать о нем немного больше. Например, какие книги у себя держит. Или какой цвет предпочитает. Что еще можно узнать, побывав в кабинете?

Они совершенно беспрепятственно добрались до нужной двери, Леона осторожно приоткрыла ее, заглянула внутрь и, убедившись, что они одни, кивнула Альке.

– Никого. Заходите, ниата.

Алька шагнула внутрь и с любопытством огляделась. Кабинет, где уединялся король, оказался небольшой и темноватой комнаткой, с зелеными тяжелыми шторами на окне. Здесь даже стола письменного не было. Только кушетка с набросанными вышитыми подушечками, обтянутая коричневым бархатом, и книжные шкафы. В стену, прямо над кушеткой, был ввинчен бронзовый светильник, где сейчас, днем, едва заметно тлели лайтеры. А еще в просветах между шкафами висели картины, небольшие, писаные маслом, пейзажи и портреты незнакомых Альке людей. И еще в кабинете немного пахло одеколоном Флодрета, сложной смесью запахов лимона и чего-то неясного, пудрового.