Хорошая я. Плохая я - Эли Ленд

– Да.

– Откуда ты его знала?

– Он был среди тех детей, которые находились в приюте, где работала моя мать.

– Ты была дома, когда твоя мать привела его?

– Да.

Юристы предупредили меня, что защита будет делать все возможное и невозможное, чтобы сбить меня с толку, представить в качестве свидетеля, чьим показаниям нельзя доверять. Как ты себя чувствуешь, готова? – спросил Толстяк. Я ответила, что готова.

Я соврала.

Джун показала мне зал заседаний, где буду стоять я, где будет ширма, которая закроет тебя от меня. Реальность того, что я окажусь так близко от тебя, вызвала у меня рефлекс, как у собаки Павлова, рот наполнился слюной, ее было так много, что я подумала, меня вырвет. Слушания начнутся в понедельник, но мое выступление запланировано на четверг и пятницу. Мне пришлось исправить цифру на шкафчике в ванной – отсчет я веду не до начала процесса, а до того дня, когда окажусь рядом с тобой.

Сегодня ночь Гая Фокса[14]. Майк сказал, что с моего балкона можно увидеть фейерверк, который одна семья, которая живет на нашей улице, устраивает в своем саду каждый год. Он обычно начинается около семи, сказал он. Морган так ничего и не ответила, поэтому я снова пишу, рассказываю про фейерверк, приглашаю посмотреть. Я спрячу тебя, пишу ей.

Мы с Майком вчера во время сеанса уделили особое внимание дыхательным упражнениям. Что делать, если вдруг во время выступления на меня накатит паника. Он спросил – может, есть что-то, что вызывает у меня неуверенность, что я хотела бы проработать перед встречей с адвокатами на следующей неделе. Нет, вроде бы ничего, ответила я. Я четко представляю себе все, что произошло. Он попросил меня назвать слово, которое доставляет мне радость. Мне пришлось подумать, но в конце концов я выбрала «свобода». Я сказала, что завидую ему, он живет на виду, а я живу во тьме, втайне ото всех, за исключением нескольких человек. У меня все отняли, даже имя. Он сказал мне – воспринимай тьму как место, где можно отдохнуть, в будущем ей на смену придет свет. А что, если я похожа на нее, спросила я, если я унаследовала этот ген? МоноаминоксидазаА[15]. Фермент насилия. Если он есть у нее, он может быть и у меня. Но Майк сказал, что я совсем не такая, как ты, он это точно знает. Не могу сказать наверняка, верю ли я ему и верит ли он сам себе.

Я не забыла, как однажды утром на кухне он спрятал от меня какие-то записи, поэтому пробралась к нему в кабинет в пятницу, когда ни его, ни Саскии не было дома. Долго искать не пришлось, они в нижнем левом ящике стола, под учебником.

На первой странице заголовок: МИЛЛИ (наброски для книги).

Я успела сфотографировать только половину записей, как входная дверь открылась и закрылась, пришла Севита. Она улыбнулась, встретившись со мной в коридоре. Бумаги я положила на место в стол, телефон с фотографиями засунула за пояс джинсов. Оказывается, Майк пишет книгу обо мне, о том, как я решаю свои психологические проблемы, а он мне помогает. Он описывает сон, который я ему рассказала. Ты находишься в запертой комнате, охваченной огнем. Когда он спросил меня, что дальше, я ответила правду. Я спасла тебя. Каждый раз я спасала тебя. Рядом пометка красной ручкой: «демонстрирует по-прежнему высокую степень преданности матери. Говорит о чувстве вины».

Кое-какие пометки касаются моих самообвинений, того, как жертва принуждения теряет нейтральную точку зрения и всех делит на сообщников и врагов. Красная стрелка, слова «ХОРОШАЯ Я ПРОТИВ ПЛОХОЙ Я» подчеркнуты и обведены в кружок.

Я пытаюсь понять, как отношусь к тому, что Майк пишет книгу обо мне. Он не спрашивал у меня разрешения, я никогда не подписывала согласия. Может, я для него рекламный проект? Пропуск к профессиональной славе? История успеха. Он так думает. На это надеется. Если благодаря этому мне будет дозволено остаться в его доме, то я не возражаю. За это я готова предоставить ему право копаться в моих мозгах, такая сделка меня устраивает.

Я встречаю Саскию во время ланча, спрашиваю, не скучает ли она по Фиби, которая еще не вернулась из поездки. Она улыбается, говорит – конечно, скучаю и по ней, и по Майку, когда они уезжают, поэтому хорошо, что ты рядом. Язык ее тела говорит мне совсем другое. То, как она переминается с ноги на ногу, как теребит волосы, свидетельствует о том, что наедине со мной она чувствует себя совсем плохо. На пределе своего терпения.

Остаток дня я провожу, читая про тебя, все подряд. Новости на web-сайтах, ты на вершине рейтинга. Какой-то репортер расположился возле здания суда и повествует о том, что здесь произойдет, когда начнутся слушания. Он перечисляет твои преступления, число девять он повторяет три раза. Девять детей. Девять тел. Девять обвинений в убийстве.

Закончив читать, обнаруживаю, что на улице уже стемнело, скоро начнется фейерверк. Иду в туалет, а вернувшись в комнату, замечаю тень на балконе. Снегирь так и не вернулся, зато вернулась Морган.

Я закрываю компьютер, открываю дверь на балкон, сердце стучит. Она надела капюшон, он закрывает половину ее лица.

– Прости меня, Морган. Мне правда ужасно, ужасно жаль.

Она пожимает плечами, смотрит под ноги. Я беру ее за руку, завожу в комнату, показываю снежный шар.

– Встряхни его.

И когда она это делает, я понимаю, что мы помирились. Человек может многое простить другому, если сам одинок и нуждается в дружбе.

Когда начинается фейерверк, мы выходим на балкон. Разноцветные огненные ракеты и брызги раскрашивают небо.

– Никогда больше так не поступай, – говорит она, когда зрелище заканчивается. – Ты сделала мне больно.

– Я знаю, я больше не буду. Ты кому-нибудь рассказала об этом?

Она трясет головой, ей неприятно, что я задала такой вопрос, и она уходит, забрав с собой снежный шар.

Я слышу, как ты приближаешься, осторожно ступая по толстому ковру в моей спальне.

Ты пришла не просто так, ты хочешь мне что-то сказать.

ДО ВСТРЕЧИ В СУДЕ, ЭННИ.

Восемь ступенек вверх. Еще четыре.

Дверь направо.

Ты хотела подстричь мне волосы, они доставали до плеч,

Чтобы были короткие, как у мальчика.

Но ты побоялась, что на это обратят внимание в школе.