Герои Смуты - Вячеслав Козляков

Боярину князю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому было нелегко находиться при дворе царя Михаила Федоровича. Было время, когда от его воли зависела жизнь многих людей, оказавшихся в московской осаде. Кто-то из челобитчиков выпрашивал у него грамоты на поместья и вотчины, просил вознаградить земские заслуги и свое участие в боях ополчений. Оставались и те, кто сначала поддерживал его царские притязания, а потом присоединился к выбору Михаила Романова. Двусмысленное положение князя Дмитрия Трубецкого при дворе нового царя понимали многие, даже люди совсем далекие от участия в придворных интригах. Поэтому вскоре после царского венчания, осенью 1613 года, Трубецкому была поручена внешне почетная, но, как оказалось, безнадежная служба. Он должен был отправиться в военный поход, чтобы отвоевать обратно от шведов Великий Новгород. В разрядной книге о порученном ему деле говорилось: «промышлять над неметцкими людьми, чтоб Великий Новгород от немец очистить»[265]. При этом у князя Дмитрия Тимофеевича не имелось достаточного количества войска и никакого обеспечения кормами, которые он должен был взять с разоренного населения на пути из Москвы в Новгород. В довершение ко всему началось восстание казаков, которых тщетно понуждали отказаться от «воровства» и идти на службу к Трубецкому.

В расспросных речах стольника Ивана Ивановича Чепчугова и его товарищей, попавших в шведский плен в Новгороде в 1614 году, говорилось об обстоятельствах назначения боярина князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого: «…бояре и думские советники в Москве, бывшие прежде заодно с поляками и сидевшие вместе с ними в осаде в Москве, послали этого Трубецкого из Москвы больше из ненависти, чем желая сделать хорошее дело, потому что им надоело, что он получил большое уважение у всего народа за осаду и взятие Москвы; поэтому они искали случая и нашли послать его с небольшим войском в такие места, где он мог бы осрамиться»[266]. В итоге сначала князь Дмитрий Тимофеевич долго простоял, собирая войско, в Торжке, а потом выступил к Новгороду, где около Бронниц потерпел тяжелое поражение от шведского войска. Сначала даже не знали, выжил ли главный воевода, вынужденный отходить от Бронниц через леса и болота. Так и получилось, что «боярин Трубецкой потерял свое войско»[267], а вместе с этим — и ореол успешного освободителя Московского государства. Уже в конце 1614 года его имя с первых мест в перечнях бояр опустилось на десятое[268]. Подстерегли его и другие, личные потери. Одна за другой умерли его мать, княгиня Ксения Семеновна, в иночестве Капитолина, — 10 июля 1615 года, и первая жена, княгиня Мария Борисовна, — 6 августа 1617 года[269].

Как бы ни складывалась служба боярина князя Дмитрия Трубецкого, полностью отрицать его прежние заслуги никто не мог. Показательно, что когда в июне 1619 года из польского плена возвращался царский отец — будущий патриарх Филарет, князь Дмитрий Трубецкой участвовал во всех торжественных встречах на самом почетном месте. Это был короткий и радостный для всех период времени, когда казалось, что с приездом Филарета будут забыты все прежние счеты по поводу того, кто и как служил или не служил Тушинскому вору и «Литве». Встречу митрополита Филарета на подъезде к Москве доверили тем боярам, кто больше всего сделал для освобождения Москвы и участвовал в царском избрании в 1613 году. В воспоминание о временах прежнего общего земского совета было организовано представительство как Думы, так и освященного собора. Первым митрополита Филарета встретили в Можайске князь Дмитрий Михайлович Пожарский и рязанский архиепископ Иосиф. Можно было бы подумать, что право самым первым встретить царского отца было предоставлено князю Пожарскому в виду исключительности его заслуг перед Московским государством. Но так было лишь отчасти, потому что наиболее почетной была не первая встреча на пути к Москве, а последняя — перед въездом в столицу. Следующими митрополита Филарета в Вязьме встречали известный воевода казанской рати и член ярославского «Совета всея земли» боярин Василий Петрович Морозов и вологодский архиепископ Макарий. А в Звенигороде дошла очередь до патриаршего местоблюстителя крутицкого митрополита Ионы и князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого. «Все бояре» встречали царского отца, как свидетельствовал «Новый летописец», «на последнем стану к Москве»[270].

Однако новая расстановка сил при дворе с возвращением и интронизацией патриарха Филарета оказалась в итоге не в пользу князя Дмитрия Тимофеевича. Наверху по-прежнему оставались те, кто входил в ближний родственный круг Романовых (хотя Филарет и устранил от власти Салтыковых и некоторых других, кто злоупотребил доверием юного царя). Ни разу князь Дмитрий Трубецкой не назначался в судьи какого-либо приказа. Верным признаком неустойчивого положения того или иного человека при дворе всегда были проигранные им местнические споры. В 1622 году у князя Трубецкого произошел спор при «сказывании» боярства Семену Васильевичу Головину — потомку рода московских казначеев. Но катастрофой для его карьеры стало местническое дело, возникшее во время первой, несчастливой свадьбы царя Михаила Романова с княгиней Марией Долгорукой в 1624 году. Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой спорил о местах с младшим братом прежнего царя Василия Шуйского — князем Иваном Ивановичем Шуйским. Итогом стало обидное удаление Трубецкого из Москвы на службу первым сибирским воеводой в Тобольск. Там он и умер 24 июня 1625 года, совсем еще не старым человеком. Тело князя было перевезено из Сибири его вдовой княгиней Анной Васильевной и похоронено в родовом некрополе князей Трубецких в Троицесергиевой лавре.

В новолетие 1 сентября 1611 года во многих концах страны уже знали о падении Смоленска и Новгорода и о распре воевод под Москвой, закончившейся гибелью Прокофия Ляпунова и, как говорили, исходом после этого чуть ли не половины земского войска. Большинству казалось, что остался только один выход: смириться и подчиниться неизбежному приходу в столицу нового правителя — королевича Владислава Сигизмундовича, которому уже присягнули на верность. Его по-прежнему поддерживала Боярская дума в Москве, добивавшаяся от короля Сигизмунда III подтверждения, что тот непременно даст своего сына на пустующий царский трон. Наконец желаемый королевский лист был получен. Надеясь, что на этот раз все обещания будут исполнены, бояре из Москвы писали в подмосковные полки воеводам князю Дмитрию Трубецкому и Ивану Заруцкому. От себя же они выслали в Речь Посполитую, на ближайший сейм, посольство во главе с боярином князем Юрием Никитичем Трубецким. Король Сигизмунд III тем временем наслаждался триумфальным возвращением в Вильно и Варшаву, где состоялось прославление смоленского победителя, пленившего русского царя Василия Шуйского.