Год бродячей собаки - Николай Дежнев

— Вот он — настоящий волшебник, не то, что я!.. — И уже потом, когда они шли вдоль набережной Сены, добавил: — Знаешь, честно говоря, я сегодня позавидовал тому парню, что подошел к нам на Монмартре…

— Что тебе мешает жить, как он? — Маша шла, опираясь на руку Андрея.

— Что мешает?.. Да ничего! Не составит труда получить во Франции небольшое наследство, поселиться в Париже и даже снять маленькую студию высоко над его крышами. Не составит труда купить краски и холст, натянуть его на подрамник… Но работать, писать я здесь не смогу. Однажды я ведь уже пробовал все изменить. Судьба не терпит над собой насилия и твердой рукой ведет свою линию через жизнь человека, даже если таким образом она эту жизнь зачеркивает. И в глубине души каждый из нас знает, что ему дозволено, а за какие выкрутасы последует неизбежное наказание. Может быть, когда-нибудь потом я и смогу вернуться к своему ремеслу, но только не сейчас…

Это был их последний вечер в Париже. В Мулен Руж под лихие звуки канкана взлетали к потолку женские ножки, в ресторане на Елисейских полях подавали устриц и пенилось в бокалах шампанское, но с родины уже явственно тянуло холодом, и мысли поневоле обращались к далекой, полной нескончаемых проблем Москве. На следующий день, посидев в пробке на пути в аэропорт «Шарль де Голль», они благополучно вошли в салон «Аэробуса» Эр-Франс и через час уже летели в лучах яркого солнца, высоко над бескрайним морем белых, кудрявых облаков…

* * *

— К вам тайный советник Серпина, сэр!

Джеймс пристукнул жезлом об пол, отступил от дверей. В белой ливрее с золотым позументом, в седом завитом парике огромный негр выглядел величественно.

— Проси, Джеймс, проси! — безнадежно махнул рукой черный кардинал. — Что уж теперь поделать…

Нергаль снял с крючковатого носа очки в тонкой золотой оправе, положил том «Всемирной истории» на изящный резной столик. Появившийся в дверном проеме Серпина поклонился с порога, шустрой пробежечкой пересек сияющее от блеска паркета пространство зала. Строгий деловой костюм-тройка удачно скрадывал его рыхлую полноту, подчеркивая, однако, подобострастную согбенность фигуры. Остановившись за спинкой предназначавшегося ему кресла, советник замер в ожидании.

Начальник службы тайных операций поднял свою по-птичьи хищную голову, холодно посмотрел на подчиненного.

— Да, Серпина, я вас слушаю! — сказал он расслаблено. — Только, будьте любезны, излагайте кратко и по существу, вы отрываете меня от важных занятий. К своему стыду, — он положил маленькую сухую ладонь на книгу, — я не знал, что римляне называли Шотландию Каледонией, а вообще говоря, следовало бы знать…

Черный кардинал посмотрел в окно, где за тонким стеклом на склоне соседнего холма лежало заросшее вереском поле. Тайный советник повел плечами, не зная, что ему теперь делать, но, поскольку Нергаль молчал, решился заговорить:

— Прошу меня извинить, экселенц! — Серпина еще раз поклонился. — Я позволил себе вас побеспокоить и просил аудиенции в связи с неотложными обстоятельствами. Дело в том, монсеньер, что существует два сценария развития истории…

— Как, только два?.. — делано изумился черный кардинал. — А я по наивности считал, что древо истории неизмеримо ветвистей. По-видимому, я жестоко ошибался…

— Извините, экселенц, я не совсем точно выразился. Два сценария, по которым могла бы пойти жизнь раба божьего Андрея…

— И вы не можете сделать выбор! — подсказал советнику Нергаль.

— Да, монсеньер, не могу, поскольку вы лично изволили принять участие в операции и мое решение могло бы нарушить ваши планы. Если по ходу, как вы изволили выразиться, исторических снов Дорохова трудностей не возникает, то относительно событий реального времени хотелось бы получить ваши указания.

Горел камин. Где-то далеко за стенами замка тянула заунывную мелодию волынка. Одетый с изыском, но по-домашнему Нергаль был задумчив и грустен. Казалось, он не обращает ни малейшего внимания на замершего перед ним тайного советника.

— А вы никогда не задумывались, Серпина, — сказал он вдруг, и в голосе его прозвучала неожиданная нотка горечи, — почему Он не дал людям всей полноты знания? Да, да, — черный кардинал устало махнул рукой, — сейчас вы начнете цитировать Библию, мол, во многия знания многия печали… Только ведь и эти слова написаны людьми, пытавшимися найти объяснение своему миру, имя которому неведение. Все, что имеет малейшее касательство к человеку, окутано тайной, и даже нам в Департаменте темных сил дано знать не многим больше, чем простым смертным. На нас, Серпина, лежит отсвет той неуверенности, с которой люди открывают дверь в свою следующую жизнь. Что там далеко ходить за примером, вы сами, вместо того, чтобы направить ход событий в судьбе всего одного человека, мучаетесь сомнениями… Да вы присаживайтесь, присаживайтесь! — Нергаль показал кивком головы на кресло, как если бы только что увидел стоявшего столбом тайного советника. — Один из юродивых, которых люди почему-то называют философами, заметил, что бытие определяет сознание. Представляете, какая глупость?.. Сознание определяет небытие! А точнее, страх перед ним, а значит, отсутствие знания. Вы следите за моей мыслью?..

— Да, сэр! Мне все понятно, сэр! — поспешил заверить начальство тайный советник.

— В таком случае, вы, Серпина, на этой Земле единственный, кому все понятно! — язвительно скривил губы черный кардинал. — Но я не о том… Перелистывая человеческую историю, невольно приходишь к выводу о бесконечной повторяемости судеб с небольшими вариациями, а то и вовсе без оных. Меняются лишь декорации, в то время как человек считает, что все происходит впервые. И это мудро — иначе у него не было бы силы жить. А так, как заведенная игрушка, он бегает по кругу, радуясь всему увиденному. Неумолимый закон кармы ведет его из жизни в жизнь, с механической точностью обеспечивая столь любимую людьми справедливость. Поэтому чувство жалости к человеку совершенно неуместно — каждый получает то, что заслужил, — но сбить его с пути просветления очень даже можно, и в этом-то мы и должны преуспеть, — произнеся эти слова, черный кардинал внутренне взбодрился. — Ну-с, так в чем ваш вопрос? — обратился он непосредственно к Серпине.

Тайный советник выпрямился в кресле, его одутловатое лицо приобрело выражение исключительной преданности, которое столь часто можно видеть у чиновников во время доклада высшему начальству.

— Экселенц, — голос Серпины зазвучал громко и четко, — как я уже имел счастье сообщить, рассматриваются два варианта воздействия на судьбу раба божьего Андрея. Первый, силовой, подразумевает физическое унижение человеческого достоинства с последующими страданиями от многочисленных травм и острым переживанием собственного бессилия. Для проведения в жизнь этого сценария имеется целый набор злобных сущностей, обитающих в настоящее время в российском обществе. К выполнению задания, например, может быть привлечен некто Шаман, из вампиров, которого готовили специально для работы в Коминтерне, развивая у него классовое чутье и не менее классовую ненависть к интеллигенции. Впоследствии он планировался для внедрения в администрацию президента, но из-за повышенной злобности, превосходящей все мыслимые потребности, пришлось выпустить его в мир людей, чтобы он хоть немного пообтесался. В настоящее время местонахождение этого животного неизвестно, но разыскать Шамана труда не составит.