Старые кости - Дуглас Престон

– У меня вопрос к археологам.

«Начинается», – пронеслось в голове у Норы.

– Что будет с останками людей из Потерянного лагеря?

– Как только задокументируем все находки, заберем их и проведем дополнительные исследования в лаборатории. Потом останки захоронят.

– Какие дополнительные исследования?

– Извлечем ДНК, установим личности этих людей, поищем следы болезней, голодания, каннибализма и так далее. Попытаемся найти потомков и проведем погребальные обряды в соответствии с их пожеланиями.

Охотничий нож медленно срезал длинную полоску древесины.

– А маленькая девочка? Саманта? С ней как поступите?

– Сначала нужно убедиться наверняка, что это действительно она. А потом ее останки будут погребены как полагается.

На землю упала еще одна полоска.

– Почему их сразу не похоронили как добрых христиан? Почему бросили кости валяться как попало?

Повисла пауза. Нора поглядела на Клайва.

– На ваш вопрос могу ответить я, – произнес он. – Весной тысяча восемьсот сорок седьмого года, когда член спасательной команды добрался до Потерянного лагеря, высота снежного покрова составляла не меньше двадцати футов. При таких погодных условиях закопать останки в землю невозможно, а о том, чтобы их вывезти, и думать было нечего. Спасатель сделал все, что мог, – вывез единственного выжившего, Чирса.

– Почему никто не вернулся за останками потом?

– В те времена добраться сюда было не так-то просто. Можно допустить, что свою роль тут сыграли суеверия: страх перед нехорошим местом или попросту отвращение. Спасатели видели в лагерях ужасные сцены, а газеты в погоне за сенсацией и вовсе живописали их в самых черных красках.

– Значит, кости сто семьдесят пять лет лежали непогребенные.

– К сожалению, да.

К ногам Пила упал новый завиток стружки.

– И что же этот спасатель увидел, когда сюда поднялся?

– Этого человека звали Джосайя Бест. Свои воспоминания о спасательной экспедиции он не записывал. Но когда привез Чирса в главный лагерь на озере Траки, в разговоре с парой человек мельком упомянул несколько подробностей. А потом, насколько нам известно, ни разу на эту тему не заговаривал и координаты лагеря не записал. Вот почему эта стоянка столько лет считалась потерянной.

– Так что он все-таки увидел, этот Бест?

Тут вмешался Бёрлесон:

– Джек, тебе это надо? У всех был долгий день.

– Раз мы тут из-за Потерянного лагеря, я должен знать, что мы делаем и зачем. Вроде никаких секретов быть не должно, а тело Саманты Карвилл от меня почему-то прятали.

– Секундочку, – вмешалась Нора. – Никто от вас ничего не прятал. Закрывать место раскопок брезентом – стандартная процедура.

– В нашей работе нет ничего секретного, – прибавил Клайв. – Но проблема с воспоминаниями Беста в том, что он их не записывал. В нашем распоряжении только сведения из вторых рук. Их позже собрал газетный репортер и изложил в виде рассказа от первого лица. Установить, что именно говорил Бест, не представляется возможным. Статья репортера – собранные воедино обрывки воспоминаний собеседников Беста. Это информация даже не из вторых, а из третьих рук. Трудно судить, что в заметке правдиво, а что нет.

Пил уставился на него:

– Так что же в ней написано?

– В заметке? Хотите, прочту?

– Да, – кивнул Пил.

Клайв встал, пошел в свою палатку и вскоре вернулся с блокнотом. Включил налобный фонарь, открыл записи, прокашлялся и начал читать вслух!

Все собравшиеся в ужасе притихли. Нора досадовала на Пила: обязательно было настаивать, чтобы эту жуткую статью зачитали во всеуслышание? Но, учитывая обстоятельства, отказаться Клайв не мог.

Наконец Пил тихо спросил:

– Почему вы не взяли с собой священника, чтобы оказать останкам этих людей должное почтение?

– Духовенство известим, когда установим личности этих людей в лаборатории, – сказала Нора. – Как я уже сказала, останки будут похоронены в соответствии с религиозными традициями, согласно пожеланиям потомков. А если таковых не обнаружится, похороны возьмет на себя штат Калифорния.

– После теракта одиннадцатого сентября священников вызывали, как только находили тела, – с горечью произнес Пил. – А вы, ученые, просто раскапываете этих бедняг. Ни уважения к покойным, ни заботы об их бессмертных душах.

– Джек! – резко перебил его Бёрлесон. – Я всем доходчиво объяснил, чем мы будем здесь заниматься. Если тебя что-то смущало, надо было сразу отказываться.

Пил повернулся к нему:

– Не ожидал, что все будет вот так.

– По-моему, это было очевидно, – сердито бросил Бёрлесон.

– Понимаю и разделяю чувства Джека, – вмешалась Нора. – И священники, и погребальные обряды – все будет. Но только после того, как мы закончим работу. Этот район слишком труднодоступный, чтобы кого-то сюда привозить. К тому же мы даже не знаем вероисповедания большинства переселенцев: протестанты они, католики или, может быть, иудеи.

– Вы сами не понимаете, куда вторгаетесь, – бросил Пил. – Говорите красивые слова, а на деле останки оскверняете. Людоедство, все эти разговоры про преисподнюю на земле, безумцы, непогребенные останки… Нечистая сила тут разгулялась. С тех пор как приехали, на душе неспокойно. Безбожное место. А вы еще хуже делаете.

Тревога Норы росла. Она не ожидала, что против их работы выдвинут настолько серьезные возражения.

– Понимаю, история пугающая, – произнесла Нора, стараясь говорить спокойно. – Но мы, археологи, просто пытаемся выяснить, что именно здесь произошло. Мы ничего не оскверняем.

Джек Пил встал:

– Неправильно это.

Вдруг снова заговорил Клайв.