Старые кости - Дуглас Престон

– Зачем вы их вернули в кучу? – удивился Клайв. – Вы же установили, что это части одной кости!

– Да, но пока они должны лежать там же, где мы их раскопали. Вот в чем вся прелесть этого метода. Мы документируем данные о каждом миллиметре места раскопок с такой точностью, чтобы в случае надобности программа могла воспроизвести общую картину в любой момент, даже после того, как место раскопок будет засыпано, а кости обретут свое последнее пристанище.

– Значит, вы и другие ключицы собрать можете?

– Например, Паркина? Давайте попробуем.

Нора снова взяла планшет и, сверяясь с изображением на экране, перешла к другой части кучи. Через несколько минут она собрала четыре фрагмента из второй группы осколков, обнаруженных программой. Нора разложила их на ткани, осторожно очистила при помощи кисточки, собрала воедино и стала разглядывать через лупу.

– Бедняга Паркин, – пробормотала она. – Больно, наверное, было.

– Неужели… – начал Клайв и осекся.

Нора протянула ему лупу, давая возможность убедиться самому. Клайв склонился над костями.

– О боже! – выдохнул Клайв. – Это то, что я думаю?

Нора кивнула:

– Кость рассек острый предмет – без сомнения, наконечник стрелы. Она частично треснула и почти успела зажить.

Клайв выпрямился:

– Невероятно! А другие кости Паркина программа найти может?

– Сейчас проверим.

Нора опять склонилась над планшетом. Показала его Клайву:

– Дам программе задание – пусть подберет самые подходящие кости на основе места их расположения, анатомического анализа и других факторов.

Теперь на дисплее отобразились другие кости и их фрагменты, выделенные зеленым. Нора снова повернулась к куче, осторожно взяла три больших осколка черепа и нижнюю челюсть. Аккуратно донесла до рабочего стола и положила на бархатную ткань рядом с ключицей. Нора и Клайв совместили нижнюю и верхнюю челюсти, относительно целую верхнюю часть черепа, бо́льшую часть затылочной кости и сосцевидный отросток. Не хватало только одной глазницы. На виске виднелась характерная вмятина в форме звезды: след удара. Либо Паркина убили таким способом, либо это первая неудачная попытка выживших достать мозг.

– Значит, это… – Клайв запнулся.

– Позвольте представить мистера Альберта Паркина.

Клайв выдохнул:

– Ничего себе!

– Конечно, чтобы убедиться наверняка, потребуется тест ДНК, но, полагаю, обнаружить дополнительные доказательства нам помогут следы разделки. – Нора указала на части ключицы. – Когда агентесса из ФБР осматривала кости, я заметила, что она обращает внимание на резаные следы. И я знаю почему. Понимаете, когда пользуются одним и тем же инструментом, он оставляет характерные отметки. – Нора опять протянула Клайву лупу. – Видите? Вот здесь, и здесь, и здесь следы выглядят одинаково. – Нора указала на первые два куска ключицы, потом на череп. – Это знает каждый студент. – Нора взяла часть челюсти и поднесла к черепу. – Обратите внимание, как мыщелок совмещается с сосцевидным отростком.

– Проще говоря, челюсть подходит к черепу? Вижу.

Нора осторожно вернула кости на прежние места и закрыла квадрат брезентом. Потом с улыбкой повернулась к Клайву:

– А вы говорите – удача.

Глубоко впечатленный, Клайв покачал головой:

– И насколько вы уверены, что это останки Паркина?

– Процентов на девяносто девять.

Повисла пауза. Клайв нахмурил брови.

– В чем дело?

– Просто задумался, как нам теперь поступить. Свонсон просила сообщить, если идентифицируем останки Паркина. Вы ведь и вчера могли это проделать в ее присутствии – верно?

– Не попробуешь – заранее не узнаешь. Но скорее всего, да. Допустим, я бы установила личность Паркина при Свонсон, и что потом? Позволить ей забрать кости, а может быть, даже остановить раскопки?

– С ФБР не шутят, – возразил Клайв. – Вас обвинят в сокрытии улик.

– На дело ведь можно посмотреть и по-другому. Разве мы точно знаем, что это Паркин?

– Вы же сами только что сказали…

– Я сказала, что уверена на девяносто девять – девяносто девять! – процентов. Чтобы точно установить личность Паркина, потребуется анализ ДНК в лаборатории, а проведут его только после окончания раскопок.

– Да, но если бы…

– Если бы я вчера продемонстрировала возможности нашей программы агенту Свонсон, личность Паркина все равно не была бы установлена со стопроцентной точностью, а экспедицию ждали бы серьезные проблемы.

– Понимаю.

Однако Нора еще не договорила.

– Подведем итоги. Пять минут назад я понятия не имела, чьи это кости. А без теста ДНК я этого и сейчас не знаю.

– Все ясно.

Нора внимательно поглядела на Клайва. Выражение лица историка ее удивило.

– Только не говорите, что не согласны.

Снова прогремел раскат грома. Темная туча заслонила солнце. Долина погрузилась в тень. Клайв молчал. Нора ждала его ответа. Лицо историка медленно расплылось в улыбке.

– Выходит, сейчас я наблюдал чисто гипотетический пример чисто гипотетического установления личности, – наконец произнес он. – А пока не идентифицируем останки со стопроцентной точностью, докладывать не о чем.

Угрызения совести, одолевшие было Нору, утихли.

– Совершенно верно. Мы, как и обещали, будем держать агента Свонсон в курсе дела. Как только раскопки завершатся и в лаборатории сделают анализ ДНК, мы ей сообщим.

Ветер усилился. Сухие ветки деревьев закачались.

– Давайте поскорее натянем брезент и пойдем в лагерь, пока дождь не полил, – сказала Нора.

Тем же вечером после ужина все сидели вокруг костра. Мэгги подбросила в огонь еще одно полено. Над пламенем взлетел сноп искр. Гроза налетела яростная, но быстро закончилась: небо прояснилось, выглянули звезды. Обстановка в лагере царила мрачная, напряженная, однако Нора подозревала, что визит агента Свонсон здесь ни при чем. Должно быть, Пил рассказал коллегам про Саманту Карвилл.

Не слышно было даже привычной болтовни Мэгги и ее страшилок. Гитара лежала в чехле. Пил куда-то пропал – даже пропустил ужин. Из-за всего этого Нора чувствовала себя не в своей тарелке.

Будто услышав ее мысли, Пил вдруг вынырнул из темноты. В одной руке – палка, в другой – длинный охотничий нож. Пил сел на бревно и уставился в огонь. Потом стал обстругивать палку, но ничего не мастерил: просто срезал полоски дерева. Разговоры, и без того не особо оживленные, теперь и вовсе стихли.

Молчание нарушил Пил, негромко произнеся: