Давай никому не скажем - Агата Лель

— Да я выйти отпросилась, смотрю тут вы плачете стоите. Вот, возьмите, он новый, — Полина вложила в мою ладонь свёрнутый белый платок. — Вас кто-то обидел?

— Нет, всё в порядке, Полиночка, просто произошло небольшое недоразумение.

Ученица осмотрела меня оценивающим взглядом, остановив взгляд на мокрой юбке. Мне показалось, или она закусила губу чтобы скрыть улыбку? Почему-то я почувствовала себя ещё более неуютно от такого её трепетного участия.

— Иди на урок.

Пожав плечами, Минаева дошла до конца коридора и, окинув меня ещё раз взглядом, побежала вверх по лестнице.

Поставленный на таймер музыкальный центр взорвался гитарным запилом группы The Prodigу. Подтянув одеяло, укрылся с головой, не желая отпускать ускользающий сон… Только не сейчас, пожалуйста…

— Ты придурок? Полседьмого утра вообще-то! — в комнату влетела разъярённая Карина и, не найдя пульт, просто выдернула розетку.

— И вот какого хрена? Иди отсюда! — проворчал из-под одеяла.

— Вообще-то, моя комната через стенку. Если хочешь слушать своё дерьмо — живи на чердаке!

— Сынок, Карина права, это не музыка… это же мракобесие какое-то! — прощебетала мама, после чего раздался звук раздвигающихся штор.

Прогоняя сонную пелену, провёл ладонью по лицу, и с трудом сел на кровать. Голова нещадно гудела, ужасно хотелось пить. Не без усилия обернулся на окно, но вместо солнечного утра увидел лишь плотную занавесь тумана.

— Ты хоть знаешь, как переводится эта песня, о чём она? К чему призывает? Посмотрела я этот клип, это же ужас: асоциальное поведение, распитие крепких спиртных напитков, вандализм, насилие и даже женский стриптиз!

— Последнее особенно страшно, да, мам? — хрипло усмехнулся.

— А что за запах? — раздув ноздри мама втянула носом воздух. — Как на спиртзаводе! И, что на этот раз отмечали? Снова чей-то день рождения? Разве этому мы вас с папой учили? Вот Георгий в твоём возрасте вообще капли в рот не брал, учился…

— Ой, вот только не начинай! Я не Георгий! Да-да, я помню, что я позор семьи и всё такое, но давайте поговорим об этом за завтраком? Можно мне спокойно проснуться?!

— Господи, а это ещё что? — мама двумя пальцами извлекла с подоконника журнал с изображением обнажённой женской груди.

— Это не моё.

— Ага, конечно, — хохотнула сестра, довольная, что наконец-то я получил нагоняй.

— Я думала, что ты уже вышел из того возраста, когда отпираются, — с укоризной процедила мама, брезгливо бросив журнал обратно.

— Ну ок, это мой. Радуйся, что твой сын не гей и интересуется большими сись…

— Ян! Совсем от рук отбился! — мама покачала головой, и засеменила из комнаты. — Завтракать спускайтесь, — захлопнула за собой дверь.

— Ну а ты чего стоишь? Чеши, — махнул рукой, выпроваживая Карину, и рухнул обратно на кровать.

— Комнату проветри — дышать нечем, один перегар, — довольная сестра наконец ушла, оставив меня в благоговейной тишине.

На самом деле журнал и правда был не мой — Горшок оставил. Мне эта макулатура была не особо интересна. Нет, мог полистать, посмотреть картинки, но не как Стас — улюлюкая и роняя слюни.

Неужели мама действительно думает, что будь он моим, я стал бы отпираться? Ну что за чушь.

Гнев матери абсолютно не пугал, да и не гнев это был вовсе, так, воспитательный словесный подзатыльник. Выволочки отца напрягали больше, и грозили не просто испорченным настроением, но и похудевшим карманом. Ругаться с ним мне пока что было не на руку. Но он как назло постоянно нарывался на ссоры и требовал втрое больше, чем с других. Злился, наверное, не оправдал младшенький ожиданий. Бывает. Очень надеялся, что мать не расскажет ему о вчерашней пьянке, иначе снова всех собак спустит. Сидеть и слушать сейчас «а вот я в твои годы» было выше моих сил.

Мне нужен прохладный душ. И кофе.

Откинув одеяло, встал с кровати и, пошатываясь, пошёл в ванну.

* * *

За завтраком собралась вся наша "дружная семейка". Отец пил крепкий кофе, уставившись в телевизор. Диктор первого канала слишком воодушевлённо рассказывал, что приближающаяся зима обещает стать самой холодной за последние несколько десятков лет.

— Интересно, а правда, что в двухтысячном году будет конец света? — откусывая рогалик, спросила Карина.

— Для тебя — да. Наберёшь под сотню килограмм, станешь толще Кубышкиной и растеряешь последние шансы завоевать Горшка, — улыбаясь, буркнул я, и сразу же услышал плаксивое: ма-ам!

— Ешь сиди, и перестань сестру доводить! — мама явно была не в духе. Размешивая в банке очередную ядерную смесь, чтобы потом размазать её по лицу, сдвинув брови буравила меня недобрым взглядом. — У тебя сегодня репетитор, не забыл? Чтобы в пять часов был дома.

Чёрт. Английский.

Англичанка! Мы же вчера поспорили!!!

На меня словно ушат ледяной воды вылили. Аппетит, которого и так не было, пропал окончательно. Кувалды, дубасившие с самого утра по затылку и вискам, замолотили с двойной силой. Сколько мы вчера выпили? И главное, что это была за шняга? Память словно обрубило, в голове мелькали лишь фрагменты вчерашнего вечера. Всё смутно, размыто, будто взгляд из-под воды. Но спор я запомнил чётко, как Горшок называл меня сыклом, как зарубились, что я англичанку в течении месяца… Твою мать!

— Это во сколько она придёт? — оторвался от телевизора отец.

— А тебе-то что? — угрюмо бросила мама. — В шесть, но ты ещё в администрации в это время.

— Так я просто спросил, ты чего завелась? — буркнул батя, жуя бутерброд с колбасой.

— А ничего. Ничего, Рома, — мама бросила ложку в банку, и нервно разбила туда перепелиное яйцо. — А я и думаю, чего это ты вдруг предложил репетитора нанять. Видела я её, и вырез её блузки видела, — со злостью бросила она, и принялась агрессивно размешивать содержимое.

— Я предложил просто репетитора нанять, а вот Яну Альбертовну эту как раз предложила ты, — парировал отец. — Ты же сама сказала, что бедняжке нужно помочь, да и для будущих выборов полезно, мол, большое сердце, не оставили молодого педагога в трудном положении.

— Да. Но это было до того, как я её увидела!

— А что с ней не так?

— Вот именно, что всё так, Рома. Даже слишком «так». Как будто ты сам не знаешь! Понравилась молоденькая, отвечай? — достав ложку из банки, мама указала ею на отца. Тягучее «что-то» капнуло в графин с соком.

— Рыбка моя! Ну как тебе такое в голову взбрело? Да я не смотрел на неё даже!

— Мне пора, адьёс.

Выбравшись из-за стола, пошёл за рюкзаком. Участвовать в этом цирке желания не было.